Дурацкий расклад

Глава 16. Нетипичная ангедония

Оказывается, женщин можно понять. Когда в жопе зудит вредность, то так и тянет сделать охренительно глупый поступок. Например — бесить слона, искренне надеясь, что его, слона, чувства к тебе будут сильнее, чем то негодование, на которое ты его разведешь ради своих мелочных проблем и стимулов. Ну и нервной разрядки, конечно же.

Хотя нельзя сказать, что мои были такими уж и мелочными.

— Ну вы хоть пальцем покажите, куда нам заселяться!

— Пошёл вон!

С этим криком, идущим из глубины души, массивное и уже почти развалившееся само по себе кресло с жутким хряском разбилось о стену. Каким образом Окалине удалось пнуть его так, чтобы оно не разлетелось вдребезги чисто от удара её ноги? Черт его знает, какое-то блондинистое шаманство.

— Могли б просто кулаком погрозить…, — уязвленно пробормотал я, выпрыгивая из воняющего старостью и слабостью кабинета под гневный рык начальства.

— Темеев, я его сейчас убью нах*й!

— Товарищ майор, у меня есть пистолет. На вас никто не подумает.

— …еще один дебил! Какой пистолет?! Чем я его возьму? Стреляй сам!

Емоё, кажется, пора линять. Точно пора, окончательно решил я, двигаясь по проселочной местности зигзагами. Темеев, конечно, косил, но пара пуль вжикнула мимо на относительно опасном расстоянии. Вот что за жизнь такая? Почему я свой стресс сам перевариваю, а другие вон, обижаются?

Ладно, будем справляться своими силами…

Как я оказался в этой деревне? Легко и просто, точно также как и весь персонал НИИСУКРС, а также остальные неосапианты города, остававшиеся на время зачистки. Точнее, прямо до неё, потому что сейчас в Четвертом и Пятом районе вообще хрен из наших ночевал. Там сейчас по улицам в «поле мертвеца» бродят волонтеры, убирающие «дырки» фиолетового дыма, которые, внезапно, остались после смерти того старика-китайца.

…не объяснение, да? А вот нету его у меня. У всех, кто поблизости — тоже, от того Окалина и зла как триста тридцать три козла. Мол, Стакомск в движухе, найденное мной устройство и не захотевшая помирать мадам — так вообще вай-вай, нечто отпадное, но при этом всю нашу бригаду, включая все подразделения «когтей», («когтей»!!!) буквально ссылают в Неборадово, деревеньку в 70 кэмэ от Стакомска!

Более того, почему я злой? Не потому, что в деревне и без велосипеда, а потому что мы ждали, ехали сюда и ночевали в поезде. Не простом, а предназначенном для перевозки неосапиантов. Знаете, чем характерны эти поездатые поезда? В них каждое купе закрывается автоматически и дистанционно! А теперь вопрос залу! Что происходит, если в очень тесном пространстве закрыть Витю и двух «чистых», одну из которых только что спешно обеззаразили? Закрыть на сутки почти?! Про нас троих просто забыли!

Понимаете картину? Выползаю я спустя сутки борьбы за живучесть в каком-то Новогадюкино, вокруг говно, трактора, дети и грязь вместо снега, хочется жрать, пить, спать, душ, кофе и медаль, а до меня никому дела нет! Совершенно! Гоняют ссаными тряпками! Да я еле нашел местный дом культуры, куда Нелла свет Аркадьевна угнездилась!

Ладно, наигрываю. Душ не хочется. Сам себе душ. И другим тоже душ. Вот если бы не умел выделять эту прекрасную слизь, вот тогда бы сутки в вагоне прошли бы… куда хуже. Девчонок бы это не смутило, их бы, оставшихся вообще без какого-либо дела, вообще бы ничего не смутило, а у меня бы была еще одна психическая травма. Их и так слишком много.

В общем, история такова: стоит деревня такая немаленькая, посреди щелкает жвалами Изотов, у которого в кармане только полпачки сигарет и, как бы, всё. Ну еще значок есть, да. Хочется кушать… даже жрать. И вообще сиротно и холодно.

Что делать? У меня две голодные женщины (которые не дадут мне покоя). Хотя… стоп. Стоп-стоп…

Цао Сюин же тоже здесь! И Паша! И феечки! Их-то, в отличие от нас, сразу выпустили!

Кстати да, единственное, что мне буркнула тогда Окалина, когда мы с ней еще находились возле того странного «амплификатора», что долбанный Коробок, успевший смыться до того, как майор с «когтями» обрушились на этот театр, действительно никого не убил. Он, как оказалось, поступил в точности как я, даже дважды. Дождавшись, пока Радин отвлечется на упрыгнувшую от них Окалину, Коробок самым банальным образом рванул в ближайший подъезд. Паша, нагруженный моей шубой, ничего сделать не успел, а бабулька так вообще бабулька. В итоге негодяй попросту шарахнул заморозкой по потолку, вызывая его частичное обрушение, а пока матерящийся Радин преодолевал это дело — преступник благополучно ушёл через ближайшую квартиру, выморозив и разбив замок, а затем выпрыгнув в окно. И всё, искать его в фиолетовом дыму никто не стал.

А уж когда выяснилось, что у него осталась карта, на которой он что-то ранее показывал Радину… В общем, просрали. И хорошо, что просрали! Что-то я сомневаюсь, что этот парень не положил бы всю компанию, не увидь он такого шанса на бескровный побег. Максимум бы феечки уцелели, которые за каким-то фигом залезли к Салиновскому за пазуху.

— Эй, парень, ты чего это тут? — сварливо спросили меня сзади, — Чего встал?

— Думаю я, дедушка, — не оборачиваясь, заявил я, — Думаю, где женщину найти.

— О как, — удивился мой собеседник, — И какая ж тебе, милок, нужна-то?

— Ну, ей где-то около ста лет, а еще она китаянка, — без задней мысли заявил я. На самом деле я действительно думал о том, не превратиться ли мне в туман? Неборадово деревня немалая, тут дворов с тысячу, а вокруг как-то не бегают сотрудники НИИСУКРС со свежими надоями. Единственный нормальный способ поиска был превратиться в туман и полетать, но я пока сомневался.

— Совсем молодежь охренела, — оторопело заявил дед, обходя задумчивого меня, а потом добавил, глядя прямо в маску, — Еще и хрень какую-то на морде носит! И волосы эвона как завил!

Кстати, да, не выходя из задумчивости, понял я. Маска. Коробок на меня хорошо так попялился, верно? А если вспомнить Безликую, то можно предугадать, чем это все кончится…

— А кожа-то какая, — не унимался самый обычный деревенский старый пердун из всех обычных старых пердунов, — Ты что, на солнце вообще не вылезал, вурдалак?!

— Дед, мне, конечно, старушка нужна, — пробурчал я, резко теряя приязнь к местному жителю, — Но, возможно, и ты сгодишься. Продолжай в том же духе…

— Да иди ты! — отскочил от меня колхозный патриарх.

— Вот и не мешай думать, куда мне идти, — продолжил я извергать на пейзанина недоизвергнутую на Окалину вредность, — Стою, курю, никому не мешаю.

— Я т-те… я т-те щас участкового приведу! — нашелся дед, стратегически отступая от меня задом. Идея была вполне достойной, но зима же, снег нет, сплошные говны вокруг. Знаете, как нормально груженый трактор своей шиной такую хлябищу разворачивает? Хорошо он разворачивает, да. А та потом подмерзает.

Дед, короче, полетел. Я его поймал за фуфайку, правда, слегка поздно, в смысле не так, как в танго, а так, за грудки. Поставил на землю, аккуратно убедившись, что крестьянин стоит четко и не шатается. Похлопал по плечу, а затем, сделав пару шагов назад, начал раздеваться. Ну заметил, понимаете, что моя трансформация в туман плохо на майки, носки и прочие нежные вещи действует. Уже три резинки в трусах порвал, кстати. А вставить или связать как-нибудь порванную советскую резинку в советских трусах? Пф, не рекомендую. Проклянете всё. И не получится. Такие вот там резинки.

— Малой, ну не надо, а…, — жалобный старческий голос для вновь задумавшегося меня был, наверное, последним, что я готов был услышать.

Обернувшись, я удивленно диагностировал деда на том же месте, где я его заякорил, от чего и спросил:

— Отец, ты чего здесь делаешь-то до сих пор?

— Что-что! — плачуще заскрипел дед, как-то напряженно стоя на одном месте, — Спина, *ля! Ты ж меня как встряхнешь! Ой…

Угадайте, кто теперь первый на деревне стратегический дедоноситель?

Ну не бросать же его…

И вот, несу я аккуратно постанывающего пенсионера, тщательно выбираю дорогу (дорогу, ха!), следую его относительно мудрым, хоть и сдавленным комментариям… как навстречу идет женщина. Высокая такая, уверенной подходкой (от того и спотыкаясь на каждом шагу, говны же). Женщина, конечно, хорошо, но идет она тут у нас с пустым ведром. А навстречу я, с дедом на руках. И, для полноты картины, женщину зовут Цао Сюин, которая, напоминаю, насквозь китайского происхождения. А еще она одета в что-то китайское и довольно яркое.

— Шипоголовый! — первой подала голос предвестница бед и несчастий, — Где тебя носит?!

— Вас ищу! — отрапортовал я, вызывая изумленный дедов взгляд. Нет, ну ведь китаянка же? Высокая? Да. Пусть и выглядит всего на какие-то 65, а не на сто, ну и ладно?

— Я за вами пришла к поезду! — нахмурилась комендантша, — Янлинь сказала, что ты сбежал!

— Любой бы сбежал…, — пробурчал я, вспоминая потное утро. Наверное, всё-таки не стоило мне вламываться в этот сельсовет с нытьем и руганью, возбуждая в занятой Нелле Аркадьевне жажду крови. Ну, кто старое вспомнит…

В общем, дальше пошли вместе. Цао Сюин здраво решила, что задачу с ведром можно поручить позже мне, поэтому для начала нужно избавиться от деда. Старик тревожно молчал, лежа у меня на руках. В принципе правильно, так как добравшись до дедовой хаты и указывая пальцем на дедову кровать, баба Цао ультимативно потребовала у меня положить деда мордой вниз. Тот слабо скрипел возражения и даже пробовал звать на помощь, но недолго. Бабуля, содрав с пенсионера тулуп и рубаху, начала проделывать над ним какой-то особый китайский массаж, от которого ветеран сельского труда урчал, хрюкал и повизгивал, а затем расплылся на скрипучей кровати, умирающе простонав, что лучше бы я его «это самое», чем «вот это вот».

— Слышь, дед, — обидчиво сказал я, выталкиваемый освободившейся китаянкой из помещения, — Я тебя запомнил!

Оказавшись на улице и получив ведро, я резко посерьезнел, принявшись узнавать у явно сведущего человека, что тут у нас вообще творится. Цао Сюин, фыркнув и чуток поделав обиженный вид… призналась, что и сама не понимает. Единственное, что известно точно и железно — в Четвертом и Пятом районах Стакомска сейчас нет ни единого неосапианта. Зачистка шла до сих пор — машины с «ограничителями» ходили по регулярно изменяющимся маршрутам, шло очищение от дымовых дырок, плюс…

— Ничего там непонятно! — угрюмо говорила лишенная родного дома баба Цао, — Тебе скажут, наверное, скоро.

— А где все-то? — удивлялся тащащий полное ведро молока я (дед был удобнее), — Куда вы такую прорву людей подевали?

— А нечего самолично сбегать из поезда, засранец!

— Вы бы знали, что со мной там творили! Знали бы кто! И чем!

— Шипоголовый…, — я был удостоен снисходительного взгляда искоса, — Думаешь, я не знаю, чем вы занимаетесь?

— Ну…, — пришлось делать вид, что смутился. Знаю же, что периодически Цао Сюин внучку подменяет, а камеры у нас везде, но, как говорится: ты можешь любить колбасу, пока не попал в колбасный цех. Поэтому это мы игнорируем.

— Пф! — отреагировала старушка, — Да ваши выкрутасы еле-еле тянут в лучшую десятку того, что я видела!