Воля и разум

«Кстати, о похмелье, – оставил заметочку в памяти оперативник. – Надо попробовать напоить девчонок. По пьяни бабы вообще разговорчивые, может, расскажут о чем-нибудь любопытном».

Линзы уже были помещены в контейнер, нужные команды введены, а прибор все не спешил считывать запись. Возмущенный писк терминала и выданная на экран надпись «Повреждение носителя» заставили Вереса повторять операцию снова и снова. Но ни вторая, ни третья попытки результатов не принесли.

Шел четвертый час утра, спать оперативнику уже не хотелось, зато разобраться с прибором и победить технику стало делом чести.

Сам терминал, судя по датчикам, работал как часы: уровень приема сигнала отличный, тестовая передача данных прошла успешно.

– Неужели хваленые магические линзы сбойнули?

Выражаясь отборным матом, оперативник полез в контейнер извлекать артефакт.

Достал, посмотрел – два обычных силиконовых кругляша. С первого взгляда никаких повреждений на них не было, однако, поднеся их к свету, Верес все же рассмотрел ряд мелких трещинок, которые, словно изморозь, прошли по наружной поверхности оптики.

Продвинутые технологии не вынесли встречи с древним неизученным явлением.

В теле обычного человека Верес не смог почувствовать сильнейшего возмущения магического фона во время видения, зато его ощутили на себе линзы.

Холод в помещении был не чем иным, как побочным действием «памяти стен», и если приборы в нестабильном электромагнитном поле перегорали, то артефактная оптика перемёрзла!

Верес мысленно взвыл, теперь придется писать рапорт о порче дорогостоящей магической техники. Ладно бы дешевая «игрушка» была, так нет же, секретная разработка, протестированная во всех мыслимых и немыслимых условиях. Предвкушая бюрократическую волокиту, через которую ему предстоит пройти, оперативник схватился за голову, запустив пальцы в рыжие волосы.

Хорошо хоть, терминал выключен был, а то бы и ему тоже досталось. А перспектива остаться вообще без связи Вереса не прельщала.

Закинув ставшие бесполезными линзы в контейнер, оперативник принялся составлять рапорт об увиденной «памяти стен» вручную на клавиатуре.

Графоманией он никогда не страдал, но сухо, четко и непредвзято представшие картины на официальную бумагу перенести не удавалось. То и дело хотелось дополнить это сочинение на рабочую тематику парой нелестных эпитетов, которые выразили бы его отношение к происходящему.

Протянув в неравной битве с клавиатурой еще около часа, лже-Олежка оглядел свое творение и довольно хмыкнул, теперь его рапорт был похож на официальный документ, который будет не стыдно, если что, положить на стол даже президенту.

Дело оставалось за малым: дописать пару строк, что в ходе наблюдения за малоизученным явлением пострадали дорогостоящие магические линзы и теперь, вероятнее всего, починке не подлежат. Финансисты придут в бешенство, списывая новое оборудование в утиль.

Но в данный момент Вересу было плевать, что подумают финансисты, хотелось поскорее отправить отчет и уложить слабое, неподготовленное к таким нагрузкам тело на раскладушку.

До начала рабочего дня в Шкрябинке оставалось не так много времени, к девяти утра в администрацию на разбор архивных залежей должны явиться «объекты слежения», и за оставшиеся несколько часов оперативнику надо было умудриться хотя бы чуть-чуть поспать.

На этот раз складывать терминал Верес не стал – просто оттащил прибор в угол комнаты и накрыл тентом от палатки. Даже если кто-то неожиданно войдет, внимание на тряпье в углу не обратит.

Около семи утра по местному времени должен был прийти ответ из столицы, поэтому смысла сворачивать-разворачивать прибор туда-сюда оперативник не видел. Хотя на всякий случай предусмотрительно отключил его от питания, мало ли какие еще таинственные явления могут появиться в этом доме. Сломанных линз вполне хватило для урока бережного обращения с казенной собственностью.

Через несколько минут Верес вовсю храпел на скрипучей раскладушке, сон пришел к нему на удивление быстро. Война войной, а сон и обед, как говорится, по расписанию.