Воля и разум

Глава 10

Матрена торопливо шагала по ночной неосвещенной улице. Ее движения были быстрыми и суетливыми, однако по точности чеканки шага хотелось предположить, что любому строевому солдату она дала бы фору и еще ехидно похихикала в конце, когда он не смог бы ее догнать.

Вот и я не могла. Мне хотелось отрастить два, а лучше четыре крыла, чтобы угнаться за ней. Мало того, что приходилось огибать огромные грязевые лужи, на которые старушка вообще не обращала внимания и перла по ним в резиновых ботах с целеустремленностью тарана, так еще дождь умудрялся капать мне за шиворот. Волосы уже пропитались водой подобно губке, дело оставалось за малым – чтобы вся одежда до трусов вымокла прямо на мне.

Зонт бабуся брать запретила, сказав, что в лесу от него толку все равно не будет.

Идея шуровать в лесную чащу за полночь была выдвинута Матреной, поддержана ею же и обсуждению, как всегда, не подлежала. Загадочная Оксана, как выяснилось, живет отшельницей, как и положено таинственной ведьме, в темном-темном лесу, и попасть к ней лучше всего темной-темной ночью.

Мое воображение честно нарисовало эдакую старую каргу, которая, чтобы не пугать мирный люд безобразным внешним видом, поведением и грязными делишками, ушла жить в чащу. На мои любопытствующие вопросы о том, кто такая эта Оксана, почему ночью и почему в лес, прародительница Терентьева тактично отмалчивалась, мол, сама все увидишь.

Так что увидеть я готовилась как минимум избушку на курьих ножках.

Не, ну а что? Антураж располагал.

Дождь. Грязь. Лес. Где-то ухает сова. Атмосферно.

Собственно, подойдя к лесу вслед за Матреной, ничего хорошего я не ожидала. Мало того, что я ничего не видела в кромешной темноте, так еще каждая встречная ветка норовила хлестнуть меня по лицу посильнее, чтобы жизнь медом не казалась. Хотя чем-чем, а им она и так не казалась. Разве что прошлогодней твердокаменной ириской.

– Баб Матрен, – заныла я. – Я ничего не вижу и не успеваю за вами.

– Цыц, дурында, чего в лесу орешь! Оксанку спугнешь! – вдруг раздался голос бабуси, оказавшейся прямо за моими плечами, хотя до этого она топала впереди.

У меня от неожиданности чуть сердце в пятки не упало.

– Кого-кого спугну? – пролепетала я уже гораздо тише.

– Ведьмарку нашу, – тоном, не терпящим возражений и новых вопросов, отрезала бабуля.

А мне становилось все грустнее: мало того, что Шкрябинка – еще тот сумасшедший дом, так и лес, к ней примыкающий, явно дружбой с головой не страдает.

Теперь Матрена шла позади, подталкивая мою тушку в спину и придавая ей тем самым нужное направление. Бабуся, в отличие от меня, в темноте ориентировалась прекрасно, я же грустила: толку иметь кошачьи глаза, если в темноте как кошка видеть не можешь? Вот ведь природная несправедливость.

Около десяти минут непрерывного хождения «по мукам», и мы вышли на полянку. То, что это именно полянка, в кромешной темноте видно не было, но отсутствие вокруг меня кучи злобных веток внушало оптимизм.

– Вот и пришли, – подтвердила мою догадку бабуся. – А теперь будем ждать. Она обычно не задерживается, минут через двадцать-тридцать прилетит.

– Что-что она сделает? – уронила я челюсть.

Точно к старой карге приперлись, сейчас явится такая, с помелом и в ступе.

– Прилетит. Птицы, они летают, чтобы ты знала, – умным голосом заявила старушка.

– Баба Матрена, а давайте начистоту? – начала звереть я. – Может, всё-таки расскажете, кто такая эта Оксана и с какого перепуга мы поперлись посреди ночи в лес?

– О, а я думала, ты еще полгода вежливой будешь, – почему-то засмеялась та. – Все «спасибо», «пожалуйста», на «вы» обращалась. А стоило в лес завести, вот они, зубки Василисы, и показались.

– Вам действительно весело?

От ее слов мой боевой пыл мгновенно растворился.

– Конечно, должно же быть у меня, старухи, хоть какое-то развлечение на старости лет. Я тебя и так вывожу, и эдак, а ты все терпишь да терпишь. Ты с таким подходом в жизни далеко не уйдешь, бойчее надо быть, Василиска, ловчее и наглее. Иначе на шею сядут.

– Это вы так тему переводите?

– Вот еще, совет мудрый даю. Послушаешься, и жизнь сразу намного легче станет.

– Так вы расскажете про Оксану?

– Чего б не рассказать? Оборотница она. Лесная сова, днем спит, ночью летает, лес охраняет. Знаешь, сколько браконьеров за шкирку выволокла из чащи? Не пересчитать.

Теперь я уже ничего не понимала. Ну ладно, оборотень. Да, такие еще встречаются, редко, но не настолько, чтобы удивляться. Но ведь все жители в деревне говорили, что вторая ведьма Шкрябинки – древняя немощная старуха, а тут выходит, что сова-Оксана живее всех живых.

Эту мысль я решила высказать Матрене. Раз втравили меня в это ночное лесное путешествие, так рассказывайте, что к чему.

– По человеческому возрасту Ксанке сейчас около восьмидесяти, и в человеческом облике она выглядит уже крайне непрезентабельно. Дряхлая и немощная, а вот в зверином… – Матрена намеренно протянула последнее слово. – Откуда сила берется – непонятно! Видимо, сама мать-природа выдает. Вот и проводит она как можно больше времени в совиных перьях.

– А почему народ в деревне об этом не говорит ничего? Они бы точно о таком не умолчали!

Это уже факт! За ту неделю, что я пробыла в этом чудесном населенном пункте, от местного населения узнала все последние сплетни за сто лет: кто с кем поженился, кто куда переехал, у кого сколько детей, кто вчера забор новый выкрасил, а проставиться забыл. Местные бабки и дедки считали моральным долгом утолить во мне информационный голод, рассказывая всё и обо всех.

– Ха! Ха! – четко и с сарказмом произнесла Матрена. – Если бы они знали, то, конечно, рассказали бы. А так Оксанка раз в неделю выйдет из своей лачужки, она, кстати, на другом конце деревни стоит, пройдется, бренча костями, по деревне, посыплет песочком улицы, покажет всем, что живая еще, и обратно в домик спрячется. А в ночи опять на неделю в лес улетит.

– Мда уж, почти гениальный план. Только у меня еще один вопрос, – не успокаивалась я. – А чем нам может помочь сова?

– Может, тем, что она не просто сова, а сильный менталист? – раздался вдруг где-то рядом новый незнакомый голос. – Вы очень громко думаете, Василиса. На подлете слышно.

Я торопливо озиралась по сторонам в поисках источника голоса. Мало того, что вокруг ни черта не видно, так еще и слух подводить начал, отказываясь определять, откуда шло вещание. Голос тем временем неуловимо и бесшумно перемещался из стороны в сторону, видимо, издеваясь над моим восприятием.

– Ух-ух-ух, – послышался подозрительно похожий на совиный клич смех. – Матрена, старая ты перечница, зачем в мою тайну молодняк посвятить решила?

– А чтоб тебе жизнь медом не казалась, кляча театральная, – отвечала в тон бабуся. – Давай приземляйся, ишь устроила цирк на выгуле!

– Стерва!

Мне оставалось только слушать эту словесную перепалку, хлопать ресницами и успевать поднимать отвисшую челюсть. Нормально так бабки светскую беседу ведут, вот что значит интеллигентное воспитание!

Тем временем сова-Оксанка, судя по наступившей тишине, все же приземлилась. Где-то в стороне послышался шуршащий звук идущей трансформации. Хм, а как она тогда разговаривала, будучи птицей?

– Мысленно, деточка, мысленно. Ловкость мозга – и никакого мошенничества, – прозвучал абсолютно другой по тембру и высоте голос, теперь он стал скрипучим, словно допотопное радио. – Или ты думала, что у сов человеческий речевой аппарат? А может, «Винни Пуха» пересмотрела?

Кажется, теперь надо мной будут издеваться аж две бабки. Одной Матрены мне было мало, к ней присоединилась еще и Оксана. Тут в Шкрябинке что, у всех женщин после семидесяти крышу рвет?

– Необязательно к семидесяти, если у нас жить останешься, мы тебя к пятидесяти до нужной кондиции доведем, – продолжала считывать мои мысли и сразу отвечать оборотница.

– А-а-а-а-а-а! – взвыла я в голос. – Прекратите!!!

Вот и приехали! Кто бы мог подумать, что меня так легко вывести из себя!

Матрена, стоящая рядом со мной, смеялась уже в голос. Нашли бесплатного клоуна!

– Баба Матрена, – укоризненно начала я и решила сразу напомнить главное. – Мы, вообще-то, по делу сюда пришли. Для Кассандры.

Последнее я сказала с особым нажимом, в надежде, что у Ёжки наконец взыграет совесть и она проникнется серьезностью ситуации.

А еще попыталась выставить вокруг себя ментальный блок – быть открытой мысленной книгой мне не понравилось.

Сила архимага, ау! Помогай мне! Должен же от тебя быть хоть какой-то прок в повседневной жизни!

Вообще, у меня еще днем мелькнула мысль таскать с собой шприц с адреналином. Если сила завязана на нем, то авось и пригодится. Сейчас бы, не задумываясь, всандалила себе в бедро пару кубиков, зато вокруг мыслей крепостную стену возвела и ров выкопала, желательно с крокодилами.

– Ты, главное, про бочки с горящей смолой не забудь и лучников побольше сверху посади. Так оно эффективнее будет, – не успокаивалась сова-менталистка.

В разговор решила вмешаться Матрена, все еще давящая смех:

– Ладно, сворачиваем балаган. Оксана, мы к тебе действительно по делу.

– А то я не догадалась. Ни один нормальный человек в дождливую ночь в лес не попрется.

– Ты же знаешь, зачем мы здесь. Так чего зря комедию ломаешь? Поможешь или нет? – вполне миролюбивым тоном спросила бабуся.

– Нет, – категорично отказала нам скрипучая старушка. – Сейчас вы пришли просто воспоминания подправить, а потом что? А если Кассандра со своим хахалем еще раз поругается? Или вы думаете, что он от нее так просто отстанет? Несколько подобных ссор, и какую бы вокруг вашей эльфийки стену я ни возвела, она все равно рухнет. Человеческий мозг – это вам не игрушка. Одно дело – просто мысли считывать, а другое – копаться и изменять их.

Пока Матрена уговаривала Оксанку нам помочь, я судорожно вспоминала лекции по теории магии и все, что вообще знала о менталистах.

Мозг обычного человека или мага – сложная структура, мириады нервных клеток, непрерывно передающих друг дружке информацию с помощью микроимпульсов. У каждой клеточки свои частоты, свой диапазон, и все вместе они постоянно работают. Мозг менталиста – это дешифратор. На каком-то очень тонком уровне эти люди могли улавливать волны и импульсы, испускаемые чужим сознанием, расшифровывать их и вмешиваться в их работу. Причем связи некоторых магов с тем или иным человеком могли быть настолько мощными, что любые стены и расстояния не являлись для них препятствием.

Сами менталисты делились на слабых и сильных: большинство могло считывать лишь эмоции и простенькие мыслишки, но кто-то, как, например, Оксана, был способен дословно расшифровывать каждое слово, произнесенное внутри чужой головы. А особо одаренные с легкостью контролировали до нескольких десятков человеческих сознаний одновременно. В какой-то степени таких людей можно было назвать телепатами, но это не отменяло у них остальных чудесных особенностей, свойственных магам: бытовые мыслеобразы им приходилось составлять с тем же трудом, что и всем нам.