Черная метель

— С первого раза, смотрю, тебе непонятно было? — спросила показавшаяся богиня Смерти, слегка притупляя боль. — Предупреждала же.

— Маруша…. Нашёл… — глотая слёзы, охрипшим голосом простонал я. — Не знаю, что с ней… Помоги…

Пауза в пару секунд, и Морана, видимо, прочитав мои воспоминания, задумчиво ответила.

— Даже так? Зато я знаю. Ты правильно пришёл. Прощён.

Моментально пытки прекратились, и с трудом, но смог подняться на ноги.

— Что?

— Не твоё дело. Тут масштабы, которые освоишь нескоро. Значит, хочешь спрятаться в моих владениях?

— Не хочу, но другого выхода не вижу. Пару дней перекантоваться. Заодно и познакомимся получше.

— Нахал. Ладно, устрою тебе экскурсию.

— А Маруша? Ей пить, есть что-то надо.

— Ей ничего не нужно. Полежите тихонечко в своей норке, а потом дальше побредёте.

— Полежим?

— Неужели думаешь, что полностью тут оказался? Нет. Живым здесь делать нечего. Только душа сможет пересечь границы тонких материй. Телом ты там сейчас, и мертвее некуда.

— А…

Договорить не успел. Чёрная метель подхватила меня, закружила, унося от Хозяйки Зимы. Боли нет, лишь холод и безмерная тоска, безнадёга. Я одна из снежинок в этой смертельной пурге. Другие снежинки сталкиваются со мной, и от них передаются не менее гнетущие эмоции, заставляя забыть собственное Я и безвольно покориться судьбе. Если бы я мог сейчас плакать, то рыдал бы навзрыд, раздирая лицо ногтями, но снежинки не умеют плакать. Вечность… Тягучая, беспросветная вечность. Без надежды снова обрести себя. Властный ветер гонит, кидает из стороны в сторону, и не будет этому ни конца ни края.

— Ну и как тебе знакомство с Навью? — неожиданно раздаётся над головой знакомый голос.

Ничего не отвечаю — снежинки не умеют говорить. Но постепенно доходит, что лежу обнажённый на чёрном снегу и дрожу от холода.

— Чего молчишь, Ратиборушка? — с лёгкой ехидцей снова спрашивает Морана. — Познакомился со мной поближе? Понравилось?

Я снова человек! Тоска отступила, а вот злость затопила по самое горло. Не контролируя себя, практически проорал Моране в лицо.

— Очень, Хозяйка Зимы! Неземной кайф! Обязательно сожгу твоё чучело в день весеннего равноденствия! С радостью и восхвалением бога солнца Ярило! Ещё свинью назову твоим именем и заколю на празднике! А потом пойду и капища разнесу твои поганые! Все! Один за одним! Не остановлюсь, пока последнее не спалю!

— Дерзишь? Гневаешься? — ничуть не обиделась она. — Молодец. Прошлый счастливец после одного дня пребывания ноги мне потом обслюнявить поцелуями пытался, благодарил, клялся в вечной верности и ныл, что домой хочет. Так противно стало, что отправила его дальше с метелью хороводы водить. А ты сильный. Четыре дня и как новенький. Достойная личинка.

— Четыре⁈ Не два⁈

— Меньше не было смысла. В Яви сейчас не моё время, но наблюдать за происходящим могу. Поиски сегодня прекратились, так как идёт массовое движение людишек в сторону, откуда ты припёрся Марушу спасать.

— К Оплоту-5?

— Не будь глупцом. А куда же ещё? Но ты теперь мне должен, и я обязательно заставлю вернуть должок. Уходи.

Очнулся полностью одетым в темноте. Это схрон! Я опять среди живых! Быстро выполз на свет божий и встал, раскинув руки, под лучами солнца. Как же хорошо!

Не знаю, сколько так промедитировал, прежде чем вспомнил о деле. Достал Марушу из норы. Всё такая же отрешённая, с чёрной пеленой в глазах.

Так… Значит, по информации, полученной от богини, идёт масштабная перегруппировка неприятельских сил. Стягивают всё, что можно, в сторону Пятёрки. Не к добру. Видать, очухались после ловушки на берегу и решили предпринять очередную массированную попытку штурма.

Плохо всё, конечно, но для меня подобное выгодно. Если войска в движении, то обязательно должна быть определённая неразбериха. Ею и воспользуюсь. По суше не пройду, а вот тем способом, каким попал сюда, реально могу быстро добраться к нашим, подключив Дар Воды. С грузом в виде Маруши скорость, естественно, снизится, только всё равно должно быть быстро. Не за пятнадцать минут, но за часик-другой доплыву. Нужно только дождаться ночи, чтобы не светиться у всех на виду.

Так и поступил. Лишь только на землю опустилась тьма, привязал к себе ремнём ведунью, зашёл в воду и опять стал частью Немана. С полуживой пассажиркой, как и предполагал, выдыхался за несколько минут, потом долго восстанавливал силы, выходя из боевого режима, лёжа на поверхности реки и контролируя, чтобы Маруша не захлебнулась. Ушёл не час или два, а почти половина ночи, пока не добрался до Оплота-5.

То, что он рядом, понял задолго до конечного пункта назначения: обгоревшие, изуродованные трупы стали попадаться всё чаще. Какая же мерзость сталкиваться с ними на высокой скорости! Ещё и очень больно к тому же. Мимо родной базы чуть было не проплыл, не узнав знакомый берег, превратившейся из песчаного в спёкшееся стекло. Теперь осталось за малым: выйти из воды и совершить рывок к своим. Каких-то полчаса отделяют меня от безопасных стен крепости!

Но я быстро унял в себе приступ эйфории. Берега простреливаются с обеих сторон. Вероятность того, что грохнут не чужие, так свои, очень велика. От шляхтичей улизнуть успею, только дозоры княжеских войск, увидев несущегося на них человека, не станут размышлять, а влепят из всех стволов. Потом, конечно, извинятся перед моим погребальным костром, посокрушаются. Но кому от этого легче?

И как поступить? Придётся рискнуть в последний раз.

— Злата! — связался я с боярышней по «Ведуну» — Это, Рат!

— -Ты⁈ — воскликнула она, быстро отозвавшись на звонок. — Живой⁈

— Пока да. Доложи коменданту Истоме, что я рядом. Готовлю прорыв от реки. Пусть не стреляют. Как только посты будут оповещены, пустите сигнальную ракету в воздух.

— Ты…

— Не время! Запеленгуют! Потом! Конец связи!

Минут пятнадцать пришлось, покачиваясь на волнах, дожидаться этого чёртового сигнала, время от времени ныряя, когда рядом проходил луч прожектора с шляхетского берега. Наконец, в ночном небе показалась яркая искусственная звёздочка. Не теряя ни секунды, в который по счёту раз вошёл в боевой режим и устремился на сушу. Отвязать Марушу от себя не было времени, поэтому, ступив на земную твердь, просто разорвал ремень, забросил ведунью на плечо и, не разбирая дороги, побежал к Пятёрке.

— Стой! — раздалась из темноты прекрасной музыкой родная речь.

— Стою! Свои, братцы…

Ноги подкосились, и я рухнул на землю, понимая, что вымотался настолько, что сам и шагу сделать больше не могу. Ничего… Дома… Это главное…