Миряне

— Через час начнётся представление в циркусе! — горячо зашептал Иван, — там собачки и полосатик.

— Кстати, Хелена Ярославна, не желаете составить нам компанию? — обратился я к красавице, — посмотреть на живого полосатика?

— Не люблю, когда мучают животных, — гордо бросила девушка в ответ и вернулась к своей работе в лавке.

Перед посещением циркового балагана я заглянул в другое «веселое» местечко, на двор купца Сундукова. Смотреть это цирковое представление мой друг и товарищ Иван отказался, и остался ждать за воротами. На дворе я встретил страшную и к тому же не мытую дворовую девку Нюрку, которая пасла кур.

— Цыпа, цыпа, цыпа, — приговаривала она, подсыпая в деревянные корытца корм.

— Нюра, позови хозяйку или хозяина, — сказал я, зажав нос пальцами.

От домашней птицы в тесном не проветриваемом дворе воняло, как в порту от протухшей рыбы.

— Цыпа, цыпа…, - не договорила Нюрка и, увидев меня, присела там же, где и стояла.

Я и сам знал, когда опухоль от беспробудного пьянства сошла, что выглядеть стал «огурцом». Зачем же из-за этого впадать в ступор?

— Пока я тут какашками куриными весь не провонял, позови хозяев! — крикнул я, — а то меня за воротами личный шофёр в кадиллаке ожидает.

— Что там Нюрка? — в окно высунулись две толстые хозяйские дочки, кровь с молоком, Машенька и Глашенька.

Я только хотел было потребовать у них вызова мамаши или папаши, как барышень «ветром сдуло».

— Дворянин, дворянин, — услышал я оханье этих тетёх из открытого окна.

Потом в доме что-то брякнуло, упало и звякнуло и на крыльцо пред мои ясны очи выкатились Машенька и Глашенька, фиг поймешь, кто из них кто и уставились меня, как кошки на сметану. Не двор купца, а страна глухих, выругался я про себя. И тут в доме ещё что-то упало, и за спинами ненаглядных дочурок показалась хозяйка, Марфа Васильевна.

— Гоните мой паспорт, свидетельство о рождении, полюс медицинского страхования, страховое свидетельство и красный диплом об окончании МГУ, — заявил нагло я, высыпав девять золотых монет на бочку.

— У нас только пачпорт, — пробормотала Марфа.

— И пачпорт тоже гоните, пока я не передумал, — я вновь демонстрационно зажал нос пальцами, — и как вы только тут живёте, воняет ведь!

— Без хозяина отдавать бумаги не имею права! — пошла на принцип мамаша Машеньки и Глашеньки, которые всё еще не догоняли, что перед ними их недавний холоп и пьяница.

— А курей содержать в антисанитарных условиях, вы право имеете? — не выдержал я, — что сказал в последнем выпуске новостей князь Игорь Всесветович? Не смотрели, не знаете? — продолжал я психическую атаку, — гигиена — это залог здоровья нации!

— Так все курей держат! — взвизгнула Марфа Васильевна.

— Вот вас всех за сто первый километр и вывезут для опытов! — я стал обратно собирать золотые кругляши в с бочки, — не хотите по-хорошему, будете общаться с карательными органами.

— Подожди, — не выдержала напора непонятных слов Марфа, — будет тебе пачпорт, холера.

— И расписку! — крикнул я тетке.

— Каку раз письку? — захлопала глазами купчиха.

— Таку, — передразнил её я, — деньги получены, паспорт выдан, число, дата, подпись. Претензий к работе холопа не имеются.

— Будет тебе раз писька, — махнула рукой Марфа Васильевна.

На выходе из ворот ненавистного мне дома купца Сундукова, я немного поколдовал, чтобы въедливый запах куриного помёта, превратился хотя бы в тройной одеколон. Хотя в Житомире на запахи всем было начхать с большой колокольни храма Елизаветы Великомученицы. По дороге я думал, что во дворе временного хозяина Ванюхи придётся тоже повоевать. Однако там меня даже сердечно поблагодарили. Из чего я сделал вывод, что такой холоп, как Иван даром никому не нужен.

— Это потому что я слишком умный, — хвастался по дороге в циркус мой товарищ, — а вот если бы я работал, как полагается, кто бы меня отпустил?

Я же поразился ценовой политике. За год мы, бывшие холопы должны были заработать и отдать один золотой за год, а тут Олливандеру заплатили тот же золотой всего за один месяц, правда, за двоих. Выходило, что аренда жилья в хорошем районе была делом не дешёвым. А купеческий район по сравнению с чёрным, нижним городом, где раскинулись деревянные трущобы, это место не плохое.

— Кстати, — я остановил, не перестававшего трещать Ванюху, — давай зайдем в укромный закуток, есть одна идея.

Мы завернули в небольшой проход между домами, и я попытался поколдовать над своими стоптанными чешками. Хотел превратить их в кожаные сапоги, которые носили все уважаемые купцы. Однако максимум чего я добился, это старые стоптанные кожаные тапочки превратились в новенькие аналогичные из того же материала обувки. Да, на преобразование одних предметов в другие моего магического дара было не достаточно. Зато я превратил Ванькины обноски в новенькие пусть и не богатые вещицы. Со стороны мы выглядели, как один купец средней руки и один бедный ремесленник.

— Дёшево и сердито, — прокомментировал я результаты полученной работы.

— Клёво! — заулыбался Ванюха, — рубашка, как будто только постирали.

Глава 8

Кстати вот ещё один ништяк, которым можно зарабатывать деньги! Обновлять старую одежду. Приятно осознавать, что теперь с голодухи не протянутся ни ноги, ни руки, ни ухи. Мы с Иваном втянулись в длинную, как гигантская змея человеческую очередь. Из чего я сделал вывод, что до зрелищ местный житомирский народ был крайне жаден. И пока мы медленно ползли ко входу в циркус, мои карманы самым бессовестным образом обшарила шустрая рука уличного воришки. Извини родной, мелочи при себе не имею, билеты в кулаке, а единственный золотой и парочка серебряных монет в маленьком мешочке на шее, шарить иди в другой карман. Внезапно толпу грубо тормознули стрелецкие стражники.

— Посторонись! — горланили они где-то впереди, — не напирай! Куда лезешь сволочь! Отлезь собака, вмиг на голову укорочу!

После последнего выкрика послышались удары по несчастному нетерпеливому посетителю циркуса. И тут все разом отпрянули назад, так как из-за поворота появилась самоходная красиво расписанная растительными узорами карета, на передке которой сидел важный кучер. В руках усатый в белом камзоле водитель безлошадной повозки вертел самый настоящий автомобильный руль. И я окончательно убедился, что вся местная техника работает на одном единственном магическом принципе. Все эти воздухоплавы, поражавшие меня сначала, необычная ледянка производившая лёд, и эта карета — симбиоз примитивной средневековой техники и колдовства.

— Князь Игорь Всесветович с семьёй пожаловали, — прокатился восторженный шёпот по толпе.

— Княжна Мирандушка будет на представлении, — забубнил мне в ухо Иван, радостно толкая меня в спину, — красота наша неописуемая.

По мне так красивее дочки Олливандера я здесь ещё никого не встречал. Ну что ж самое время сравнить её с той, кем так восхищаются все мужики вокруг, так как кроме Ванюхи и другие житомирцы мужского пола подпрыгивали от нетерпения. Однако разглядеть какова дочь Игоря Всесветовича не удалось, карета подъехал к воротам циркуса впритык, и её пассажиры незаметно проследовали в огромный шатёр.

Лишь через десять минут мы уселись на галёрке, на самом верхнем тридцатом ряду. С местами надо отметить повезло, потому что семейство князя вольного города оказалось прямо напротив нас, но по другую сторону циркового манежа. Можно было рассматривать и их сиятельство, и представление бродячих циркачей. Для меня, как человека из другого мира, ещё вопрос, что было интереснее. Итак, князь Игорь Всесветович, седой красивый мужчина лет пятидесяти или шестидесяти от роду. Одет как французский герцог из средних веков. Ноги в высоких сапогах, из которых выглядывали выше колен белые трико, переходившие в штаны с буфами. Далее шла куртка с набивкой на груди и плечах с зауженной талией. Ни дать не взять король Франции, вся одежда из шёлка серебристого цвета с золотыми узорами. Его сын, Карл Игоревич, высокий черноволосый, чем то напомнил мне молодого Ивара Калныньша, надменный презрительный взгляд, одет — копия папаша. И дочь, Миранда Игоревна, платье кроваво красного цвета, с золотыми растительного содержания узорами, тоже одета по французской моде. Но самое первое, что бросалась в глаза всем мужикам в циркусе, это шикарный вырез, который открывал верхнюю часть груди, всю шею и часть плечей, из-за которых выглядывал высокий стоячий воротник. Черные волосы девушки были заплетены в изысканную высокую причёску, и сверху их украшала диадема, в которой ярко сверкали дорогие бриллиантовые камни. Хороша, но не более того, подумал я и переключился на цирковое представление.

Но через десять минут, мне стало скучно, ничего особенного циркачи не демонстрировали. Акробаты делали стойки на руках и подбрасывали друг друга высоко в воздух, где крутили сальто. Собачки, которыми восторгался Ванюха, прыгали через обруч и смешно били носом по брошенному им мячу. Собачий волейбол, назвал я это упражнение про себя. Потом бедный полосатик, лениво перепрыгивал с тумбы на тумбу. После замученного тигра на арену выскочили клоуны. Они кривлялись, и чёрный клоун лупил при этом рыжего палкой. Народ ржал. Я же рассматривал ложу для почётных гостей. Кроме семейства князя на лучших мягких местах сидели ещё несколько семей. Какой-то толстяк с женой и двумя дочками, что пялились всё представление на молодого князя. И его полная противоположность худой вельможа с сыном, который иногда косился на княжескую дочь. А вокруг самого Игоря Всесветовича ворковали четыре расфуфыренные женщины с ярким боевым макияжем на лице.

— Кто это? — спросил я недовольного Ивана, — родственницы князя?

— Ну, как родственницы? — замялся он, — мы таких родственниц в порту с тобой недавно встречали. Только те были очень дешёвые, а эти очень дорогие. Хотя устроено у всех всё одинаково, — хохотнул Ванюха, переключившись на клоунское представление.

А вот дальше на арену вышел силач. Ростом примерно метр двадцать и столько же сантиметров в ширину.

— Это что гном? — я толкнул в бок своего нечаянного гида по местному волшебному миру.

— Коренастик! — с гордостью сообщил мне Ванюха, — они у нас в Мирянском царстве редкость. Живут где-то там за морем.

Коренастик перекидывал пудовые гири, как игрушки. А потом предложил всем желающим залезть в телегу, которую он пообещал прокатить по арене, толкая её один. Нард радостно загомонил и полез в деревянную на больших колёсах повозку, которую выкатили из-за кулис. Поддался всеобщему веселью и Иван.

— Коренастик я иду к тебе! — верещал он, перешагивая через нижние ряды, нагло распихивая сидящих на своих местах людей.

Небольшая свалка за место на телеге позабавила всех. Особенно потешался над народом, который начал мутузить друг друга сам князь. И так эта высокая персона развеселилась, что пришлось его спутницам обмахивать веерами, чтобы цвет лица из пунцово красного вернул себе нормальный бледно розовый оттенок. Какой «весёлый» градоначальник, подумал я. А если здесь и сейчас кого-нибудь удавят насмерть, тогда он неделю хохотать будет?