Под куполом

— Надежда еще есть. Ты справишься, — произносит она ободряюще. — Самое главное, что Драко узнал, что значит любить. Последний школьный год он вздрагивал от каждого шороха, винил во всем себя и отца, совсем отчаялся. Я ничего не смогла сделать, а ты — смогла.

Гермиона не отвечает, и Нарцисса, направившись к двери, оборачивается и добавляет:

— Привезли продукты из лавки, девочка обещает что-то состряпать. Если она толковая, попрошу ее остаться хотя бы на пару недель, одной мне со всем не справиться. Спускайся, как будешь готова.

Гермиона кивает, усаживаясь с ногами в низкое кресло и обхватывая колени руками. В кармане жжется зеркало, и она неохотно вытаскивает его.

— Ты где? — Гарри обеспокоенно смотрит на нее по ту сторону. — В Хогвартсе говорят, тебя не видели.

— Я с Нарциссой у Лестрейнджей, — отвечает она тихо. — Останусь тут переночевать, хочу поискать информацию в книгах. Целитель говорит, что нужно найти что-то, что вернет Драко желание жить.

— Мне кажется, Рон знает, — Гарри хмурится. — Я спрошу еще у мадам Помфри. Снейп с вами? Я вчера столкнулся с ним в Министерстве: я записывался на курсы мракоборцев, а он плыл в своем кресле на собеседование. Если он опять будет меня учить, я лучше сразу не приду.

Гермиона улыбается и закрывает зеркало.

Значит, Рон знает — или догадывается. Рон почти пришел в себя, с ним каждый день возится Паркинсон и Молли. Он уже почти всех узнает, ходит и пытается использовать самые простые заклинания.

Завтра она посвятит день книгам и размышлениям, а послезавтра навестит Рона.

Вместо ужина Гермиона спускается в библиотеку и долго ходит между стеллажей. Книг действительно очень много, но она не знает, в какой хранится необходимая ей информация. Она берет наугад "Психологию магии" и садится за стол.

"Магия работает всегда, стоит лишь разобраться, что вы от нее хотите, и тогда очень легко заставить ее работать на вас".

Гермиона фыркает.

— Да уж! Невероятно легко!

"Магия не подразумевает сдерживания или подавления эмоций, вы должны лишь направить их на объект желания. Если вы отчаялись, найдите истинную причину отчаяния в себе, а не в окружающих".

Гермиона подозрительно смотрит на обложку:

— Автор не профессор Трелони? Удивительно.

— Что вы читаете, Грейнджер? — в библиотеку сначала плавно влетает поднос с едой, а вслед за ним появляется Снейп и останавливается напротив нее.

— Чепуху какую-то, — Гермиона сердито откладывает книгу, и Снейп пробегает взглядом по названию.

— Вы ошибаетесь, Грейнджер. Психология в магии чрезвычайно важна, если это не изготовление зелья. Там нужна точность и острый проницательный ум.

Гермиона скрещивает руки на груди.

— Которых у меня, разумеется, нет, судя по выражению вашего лица.

Снейп усмехается, беря в руки "Психологию магии" и быстро пролистывая ее.

— Зря раздражаетесь, Грейнджер. Вы много доверяете книгам и мало — самой себе. Вы помните случай, когда Поттер нашел мой учебник с дополненными рецептами зелий и заклинаниями? Предположите, каким образом я догадался, что дремоносный боб нужно давить, а не резать?

Гермиона скептически приподнимает брови.

— Экспериментируя?

— Именно, — Снейп кладет книгу на стол.

— Мне интуитивно казалось, что я должен улучшить рецепт. У вас нет времени на эксперименты, лишь на интуицию.

— Меня больше интересует, как вы создали заклинания. Любое заклинание имеет несколько составляющих: вербальную сторону, то есть оболочку, рисунок и, наконец, саму магическую материю, которая приводит его в действие. Как вам удалось все это соединить?

Снейп криво улыбается.

— Магия существует вокруг нас в виде некой, как вы выразились, материи. Мы не видим ее, но научились использовать с помощью инструментов — палочки и слов. У нас есть сотни заклинаний, но мы все еще можем использовать магию вокруг нас для совершенно разных целей. Понимаете, о чем я? Ищите — и найдете.

Когда он уходит, Гермиона придвигает поднос с чаем и наливает целую чашку. Магия поможет ей понять, как ею воспользоваться. Что вернет Драко к жизни? Слова, предмет или поцелуй, как в сказках? Нет, поцелуй не помог.

Гермиона прикрывает глаза. Надо поговорить с Роном! И успокоиться. У нее еще есть время!

Взяв в одну руку гренку, а другой снова открывая "Психологию магии", Гермиона погружается во внимательное чтение.

Рон

Рано или поздно Гермиона должна была прийти, но когда она появляется в его палате, Рон забывает, что именно хотел ей сказать. Наверняка что-нибудь вроде "Ты меня бросила, а мне плевать, у меня обалденная девушка!".

Но у Гермионы такое отчаянное выражение лица, что Рон сразу проглатывает все слова. Сегодня его выписывают, и через полчаса придут родные и Пэнси.

— Привет, — произносит он слегка потерянно, и все прошедшие годы призраком проносятся между ними. — Как дела?

Нелепый вопрос повисает в воздухе, и Гермиона нервно интересуется:

— Гарри сказал, что ты можешь мне помочь. Как вы вернули Чарли к осознанности?

Рон почесывает затылок.

— Мы принесли ему фигурки драконов. Драконы — его жизнь, ничего ценнее у него в жизни нет. Помнишь, он всегда был помешан на Китайском огненном шаре. Мы принесли фигурки и поставили рядом с ним — а он и пришел в себя спустя минут пять.

Гермиона отводит глаза, явно соображая, что заинтересует Малфоя. Что его вообще могло интересовать? Малфой неплохо играл в квиддич, допустим, но квиддич не был его жизнью.

Плевать. С этим разбираться Гермионе, а не ему самому.

— Думаешь, сработает, если я отыщу верный предмет? — она смотрит на него с надеждой.

— Обязательно.

— Спасибо, ты очень помог, — она улыбается, но улыбка быстро гаснет. — Пойду в сад, запишу, что может подойти. Удачи, Рон.

Несколько минут он остается наедине с собой, а потом в палату бесцеремонно вваливаются братья, мать и отец, опирающийся на трость. Его нога будет заживать еще год, не меньше. Следом за ними идет Пэнси.

Рон энергично пробирается сквозь толпу и берет Пэнси за руку.

— Кто еще не знаком: моя девушка, — заявляет он громко.

— Мы знакомы: обе дежурили здесь первые ночи, — Молли по-матерински гладит Пэнси по плечу. — Добро пожаловать в нашу семью. Мы шумные, но вполне дружелюбны. Я думаю, сегодня вы с Роном можете остаться в Норе, а завтра решите, что делать дальше.

Пэнси не возражает, хоть и слегка морщит нос, и Рон выдыхает. Кажется, им будет проще, чем Биллу и Флер.

Вечером, поднявшись наверх после плотного ужина, они растягиваются на старой кровати и вздыхают.

— Слушай, я еще на день не останусь, — Пэнси кладет руки на живот. — Твоя мать нас откормит.

— Она просто рада, что я дома, — отзывается Рон, блаженно икнув. — Извини. Я завтра уже хочу выйти в магазинчик, чтобы помочь Джорджу все наладить после войны. Хочешь со мной?

Пэнси задумчиво проводит рукой по волосам.

— Хорошо. Но еще я собираюсь завтра поискать помещение, надеюсь, мне повезет, — Пэнси поворачивается к нему. — Семья у тебя чудесная, но я в жизни столько детей не рожу. Твоя мама белкой вертится в колесе, чтобы всем угодить. С меня хватит и одного, я довольно амбициозна, чтобы хоронить себя на кухне.

Рон громко смеется.

— Согласен. Чем больше семья, тем сложнее всем ужиться, хотя временами и у нас бывает гармония. Где будем жить?

— В маминой квартире, — Пэнси принимается расстегивать блузку, и Рона бросает в жар. — Пока ее не выпишут из Мунго, а сам курс лечения займет еще месяца три. А там посмотрим. Удивительно складывается жизнь, правда? Но я ни о чем не жалею. Только о том, что в детстве мало проводила времени с мамой, пока она была здорова и не забывала, как меня зовут.

Рон ободряюще сжимает ее руку. Да, удивительно! За последний год он многое узнал о себе самом, и то, что казалось раньше важным, теперь выглядит полной ерундой. Не нужна Бузинная палочка для счастья, и власть тоже не нужна. Но и работать с Джорджем он навсегда не останется. Пока что эта работа его вполне устроит, и Джордж обещает доход в десять-пятнадцать галлеонов в месяц. Сейчас это кажется Рону богатством.

— У нас будут большие проблемы, — обещает Пэнси, когда они без сил забираются под одеяло. — Тебя всю жизнь кормили эльфы и мать, а я ненавижу готовить. Честное слово, у меня даже овсянка выходит несъедобной.

— Подумаешь. Выкрутимся, — Рон зевает. — Зато у тебя будет свой магазин.

— Я и представить не могла, что эта мечта осуществится. Вдруг меня станут узнавать на улицах? А вдруг в мой магазин придет сама Селестина Уорлок? Твоя мама сразу же меня полюбит, — Пэнси усмехается.

Рон сонно смеется.

— Слава имеет свои преимущества. Я всегда страдал, что я посредственный. Ну, знаешь, Гарри — Избранный, Гермиона с головой, набитой всеми книгами этого мира, а я — шестой ребенок из бедной семьи без всяких талантов. Магглам хоть пособия платят, а нам — нет, ужасная несправедливость! Я ненавижу бедность, и в моей жизни ее больше не будет. Но я понял, что не смогу пойти на все, лишь бы получить что-то. Наверное, поэтому мы с Палочкой и не срослись. Мне нравится твоя идея с магазином и мне нравится возиться с заказами у Джорджа. Кстати, до войны получалось у меня неплохо: как доставить побыстрее, как упаковать... К чему я все это несу? Забыл.

Пэнси зевает.

— Наверное к тому, что у тебя есть амбиции, но ты не совсем понимаешь, куда их приложить, и пока что собираешься вкладываться во "Вредилки". Мужчинам, разумеется, проще. Можно попробовать себя в чем угодно. Если мы расстанемся, мне придется опять быть сильной двадцать четыре часа в сутки и вытаскивать себя из проблем. А я, к сожалению, начинаю от этого отвыкать.

Рон фыркает, но ничего не отвечает. Будь на месте Пэнси кто-то другой, он бы обязательно заверил, что они никогда не расстанутся. Но Пэнси эти слова не нужны, да и после всего, что случилось, заречешься говорить "никогда". Жить хорошо здесь и сейчас и принимать себя таким, какой ты есть. Всего этого ему и не хватало. Принятия. В конце концов, не такой уж он посредственный. Посредственные не выигрывают в магические шахматы МакГонагалл, верно?

Пэнси взмахивает палочкой, и спальня погружается в темноту. Где-то над ними тихо завывает упырь, а через щель двери доносятся разговоры в гостиной.

И никакой войны.

Драко

Драко открывает глаза и сразу зажмуривается: в глаза льется яркий солнечный свет. Вокруг него — его комната в Мэноре, на письменном столе — знакомая ваза с лилиями, зеленые шторы на окнах открыты.

Гермиона нашла способ вытащить его из Чистилища!

Драко торопливо натягивает выглаженные серые брюки, наспех застегивает пуговицы рубашки — через одну — и спускается в гостиную, которая почему-то обставлена как музей, к каждой вещи приклеены пояснительные таблички. Недоумевая, Драко проходит по галерее второго этажа, спускается на первый — весь особняк выглядит так, словно Драко находится в Национальной галерее.

На кухне прислуги он обнаруживает мать и Гермиону, которые пьют чай, обсуждая утренние газеты. Перед ними на столе, на кружевной скатерти лежат таблетки, странным образом похожие на таблетки соммы. Мать одета в костюм серого цвета, на Гермионе — красное платье, и ему сразу вспоминается Нюрнберг.