Под куполом

Гермиона пожимает плечами.

— Но ведь он был самым настоящим Пожирателем и убивал людей. Думаешь, он смог бы начать новую жизнь?

— У всех есть шанс. Но не все им пользуются. Я вот ухватился за него руками и ногами.

Гермиона едва заметно улыбается. Драко скользит взглядом по ее лицу, все еще не веря в глубине души, что они наконец вместе, вдвоем, посреди огромной пустоши. И он теперь не один. Тягучее, опустошающее чувство одиночества остается в прошлом.

— Хочется раствориться в этой красоте, — Гермиона с наслаждением откидывается на траву.

Драко наклоняется и целует ее, но Гермиона, высвободившись, поднимается и, раскинув руки в стороны, со смехом сбегает со склона холма прямо в море вереска.

Драко несколько секунд смотрит на ее хрупкую фигуру в голубом платье, сквозь которую, кажется, просвечивает медное солнце, а потом бежит следом.

Задыхаясь, они улыбаются друг другу — а потом Драко страстно прижимает Гермиону к себе и тянется к пуговицам на ее груди.

— Никого нет, — произносит он сразу, чтобы предупредить все возражения. — Только мы.

Ее волосы пахнут вереском, и губы касаются его губ нетерпеливо, а руки жадно обвивают его шею, помогая стягивать рубашку. И Драко привычно теряет голову от запаха кожи Гермионы, задирает вверх юбку ее платья.

Им обоим не хочется медлить, растягивая удовольствие. Страсть и невероятное ощущение свободы от войны и страха бушует внутри как кипящий металл цвета солнца.

Гермиона стонет, когда Драко оказывается внутри нее, и ему плевать, если их услышат. Все, о чем он мечтал, сейчас в его руках.

Двигаясь размеренно, прижав ее руки к земле, Драко вдруг переворачивается на спину, и Гермиона оказывается сверху, и из ее растрепанных волос торчат травинки.

Улыбнувшись, она сперва неуверенно двигает бедрами, но постепенно движения становятся ритмичными, и тогда Драко подается ей навстречу, обнимая.

Дыхание становится рваным и горячим, Гермиона обнимает его, зарывается пальцами в волосы, стонет, уткнувшись в его плечо, и через секунду приходит осознание, что он больше не в силах сдерживаться.

Они растягиваются на мху прямо посреди вереска, щекочущего вспотевшее тело. Высоко над ними простирается голубое июльское небо, но август уже близко, а за ним придет осень и принесет дожди.

Драко вытаскивает из брюк мятую, сложенную вчетверо карту. Гермиона лежа застегивает пуговицы на платье и вытаскивает травинки из волос.

— В нескольких милях отсюда на север есть старая церковь, — Драко задумчиво постукивает пальцем по карте. — Уверен, она живописная, стоит на холме в окружении вереска. И служит там старый священник по имени Джон, который с удовольствием согласится соединить сердца влюбленных.

Гермиона насмешливо фыркает.

— Сперва он спросит, не жили ли мы во грехе.

Драко смотрит на нее внимательно. Солнце исчезает за холмами, и на пустоши опускаются сумерки.

— Я серьезно.

— Драко... — она наверняка собирается сказать что-то про закон, но осекается, заметив выражение его лица. — Если тебя не смущает, что я буду в голубом...

— Не смущает. А теперь пойдем ужинать, — Драко поднимается и подает ей руку. — Разведем костер, будем наблюдать за звездами. Забудем к чертовой матери Министерство с его работой. Вспомним, как мы выбирались из Лондона, из-под Купола.

Гермиона ставит котелок для чая на огонь и садится на низкий стульчик. Драко довольно вспоминает, как она привела Мэнор в порядок и сделала его снова уютным домом. Но им обоим пришлось повозиться. Зато теперь есть куда возвращаться после утомительной, но интересной работы в Министерстве. Пока что его приняли как стажера на испытательный срок с оплатой обучения, но Драко уверен, что уже через полгода его примут в штат.

— Мы постоянно куда-то бежали, — Гермиона достает из сумки хлеб и сыр, нарезанные овощи и мясо. — А в пригороде Лондона ты заявил, что сможешь меня защитить. Я ужасно удивилась. Рон с Гарри такого вслух не произносили, да и в основном я вытаскивала их из передряг. Вспомнить хоть дракона в Гринготтсе.

Драко с любопытством приподнимает брови. Мысль, что завтра Гермиона станет его женой, не дает ему покоя, бьется внутри ударами сердца.

— Дракон?

— Он охранял один из сейфов, а я освободила его, и мы улетели из банка, разрушив по пути все, что могли!

Драко громко смеется. Чувство счастья переполняет его. И как только он раньше не замечал ее? Сколько лет он презирал ее и насмехался над ней, ревнуя ее успехи в учебе, упиваясь собственным "я". А она всегда была где-то рядом.

— Мерлин, теперь я понимаю, откуда у гоблинов такая неприязнь к тебе.

Гермиона широко улыбается, передавая ему тарелку с ужином.

— Извинений они не прислали. Хотя я рассчитывала на некую компенсацию. Но они предпочли сделать вид, словно и не собирались убивать меня. Но заходить в Гринготтс мне теперь неприятно.

— Кстати, — Драко наливает чай в поставленные на коврик кружки. — Сен-Клеры приглашают нас в пятницу на ужин, пойдем? Эдуард и его жена, на мой взгляд, интересные собеседники. И замок у них потрясающий.

Гермиона согласно кивает, добавляя в чай васильки.

После ужина они садятся поближе к костру, глядя на далекие звезды. Гермиона кладет голову на плечо Драко и тихонечко вздыхает.

У них впереди — целая жизнь вместе.

* * *

Миранда Гуссокл удовлетворенно откидывается на мягкую спинку кресла на террасе, пробегает взглядом исписанный мелким почерком пергамент и ставит дату в уголке.

Невероятно!

Концепт Истинной любви наконец-то покорился ей, воплотился в жизнь. Более того — Истинная любовь нашлась. Такого не добился еще ни один экспериментатор-ученый, работающий с материей магии.

Признаться, с ее стороны было довольно дерзко изменить мир настолько сильно и дать гоблинам чересчур много свободы, которой те немедленно воспользовались, так что эксперимент слегка вышел из-под контроля. Пришлось чуточку поработать над упрямцами, чтобы те считали измененный мир своим делом, а туман и животных — небольшими искажениями.

Немного досталось домовым эльфам, но сейчас они в полном порядке, и многие из них вернулись на работу в Хогвартс.

Туман, конечно, не входил в ее планы. Как и отвратительные бешеные докси, которые чуть не испортили все дело. Но в мире магии лишь Истинная любовь не показывалась ей целиком, хотя во всех ее комнатах в доме до сих пор в сжатых масштабах происходят эксперименты, которые, возможно, она однажды захочет испытать в реальной жизни. И тогда ей снова понадобятся эти двое — Грейнджер и Малфой — которые ради друг друга прошагают весь земной шар и даже спустятся в мир мертвых.

Почему именно они?

Миранда делает глоток вина. Потому что Драко ничего не просил, а Гермиона готова была отдать всю себя во благо других. Потому что Истинная любовь всегда бескорыстна и неожиданна.

Стоило им появиться в ее доме — и она сразу поняла, кем они станут друг для друга.

Жаль, конечно, что пришлось убрать профессора Бабблинг, но она слишком много знала о Миранде. Жаль, что не удалось спасти Роджера Сен-Клера, они дружили полвека. Да и некоторые модели общества, созданные гоблинами по ее ненавязчивой подсказке, выглядели вполне жизнеспособными. Гоблины, разумеется, ничего о ней не знали, они думали, что действуют полностью самостоятельно, и надо отдать им должное — справлялись они неплохо. И у них — своя правда.

Миранда снова делает глоток. В определенный момент эксперимент зашел слишком далеко, и гоблины смогли расшифровать Гримуар. И вот с того момента Миранда уже не управляла историей: вмешайся она, весь эксперимент мог провалиться, а ей было необходимо, чтобы Драко дошел до конца сам.

И Драко справился. Она специально подкинула Гермионе свой блокнот с черновиками нового учебника. В конце концов, он оказался именно в руках Драко.

Миранда с наслаждением допивает охлажденное вино и подходит к краю террасы. Внизу простирается вересковая пустошь, и где-то совсем далеко-далеко ей мерещится огонек костра.

Теплая июльская ночь — самое время, чтобы начать еще один невероятно интересный эксперимент, в котором ей, возможно, снова понадобится сила Истинной любви. Магическая материя необычайно сложна и изменчива, но нельзя же прекратить ее изучать, необходимо добраться до истоков.

Но сначала эксперимент нужно основательно подготовить и рассчитать.

Миранда берет со стола исписанный пергамент и бережно убирает его на верхнюю полку дубового шкафа, полного свитков и документов.

А потом достает новый, придвигает кресло к столу и обмакивает перо в чернильницу, улыбаясь.

Июльский ветер играет вереском на пустошах.