Человек, который унёс Гарри из чулана

Гарри и Невилл, выросшие в мире, где палочки не применяются, вопросительно уставились на папу и дядю Румпа, дескать, чего делать-то? Румпель на их взгляды лишь недоуменно пожал плечами и с интересом стал смотреть, как колдуют другие дети. Переглянувшись, Гарри и Невилл последовали его примеру. Что такое иголка, по-видимому, знали не все, многие чистокровки озадаченно таращились на спичку и в открытую спрашивали у соседей, как выглядит игла. Как ни странно, сей вопрос помог одному студенту сориентироваться.

— Э-эм, иголка выглядит вот так, — объявил Рон и трансфигурировал свою спичку. Поднял стальную иглу и сообщил всему классу: — Вот она, моя мама ею штопает!

Малфой поднял бровки.

— То-то вы нищие. Мама вам дырки штопает, а не чинит порванные вещи при помощи Репаро.

Рон покраснел и с ненавистью зыркнул на бледную моль, взглядом обещая ему всё припомнить после уроков за гаражами. Драко не впечатлился и высокомерно задрал нос, мол, ничего-то ты мне не сделаешь! Рон взвинтился и чуть не набросился на белобрысого таракана, но сдержался — не при учительнице же!.. Румпель тихо хихикнул, прекрасно уловив эти малозаметные со стороны зачатки зарождающейся вражды, и, желая предотвратить их, миролюбиво произнес:

— Эй, ребятки, посмотрите сюда, сейчас я вам создам наглядное пособие того, что нужно сделать, — прищелкнул пальцами, и в воздухе перед ним возникло нечто вроде голограммы, изображающей спичку, которая при визуализации вполне понятно перетекла в иголку. Понаблюдав за движением формул, дети поняли задачу и почти без труда превратили свои спички. А после нескольких проб-попыток получилось и у Гарри с Невиллом, которые наконец-то разобрались, как колдовать палочками. Что весьма удивило Минерву МакГонагалл.

— Кобольд, Долгопупс, — обратилась она к ним. — Я правильно понимаю, вы прежде не имели дела с волшебными палочками?

— Нет, мэм, — помотал головой Гарри. — Дома у нас совсем другая магия, не такая, как здесь. Трансфигурация предметов, например, у нас делается по-другому, из волшебных глин и слизи лунных тельцов. Мы их просто лепим и придумываем, сочиняем вещь, и она создается именно так, как надо.

— О, как интересно, — заинтриговалась МакГонагалл. — А где вы живете, если не секрет?

— Не секрет, — хмыкнул со стула Румпель. — Мир Изначальной Магии далек и недосягаем для земных существ, всё равно туда можно пройти только с добрыми намерениями и никак иначе. Так что можете рассказывать всем желающим безо всякой опаски, — и он подмигнул сыну. Гарри улыбнулся и продолжил, видя нетерпеливое выражение любопытства на лицах однокурсников:

— Наша магия правда особенная, сама природа у нас волшебная: ветры носят послания во все точки мира, деревья и кустарники приносят чудесные плоды, например, горшочковое дерево дает готовую кашу, изумительно вкусную и сладкую, её можно есть так, а можно и подогреть, она ещё вкусней становится. Кроличье дерево сои производит плоды, чья мякоть не уступает мясному рагу, а пушистые скорлупки их можно использовать для пряжи, как самую настоящую шерсть.

Минерва всё это выслушала сперва с вежливым снисхождением, мол, какой милый ребёнок с богатой фантазией, но по мере продвижения рассказа на её лице нарастало удивление, сменяя скептицизм. Ведь лицо Румпеля оставалось каменно-спокойным, отец ни единым словом не одернул завравшегося сынишку… Так что хочешь не хочешь, а пришлось признать факт того, что ребёнок глаголит правду. Даже такую, смущающую.

— Простите, — Минерва с сомнением кашлянула. — А разве такой необычный мир существует?

Румпель открыл рот, но не произнес ни звука, потому что в классе повеяло морозной свежестью, распространяя запах подснежников и хвои, и из воздуха возник стройный высокий человек, который возмущенно поспешил ответить за Румпеля.

— Разумеется существует, как вы можете сомневаться?! — оглянулся и слегка растерялся, поняв, что попал в класс, да ещё посреди урока. — Упс, привет, ребятишки, чуток промахнулся с координатами. Я Робин, ваш новый учитель Защиты!

— Привет! — радостно отозвались дети нестройным хором. Громче всех поздоровались, конечно же, Гарри и Невилл, знавшие Робина с раннего детства. Они даже из-за парт вылезли, чтобы подойти и обнять. Потискав мальчиков, Робин снова обратился к Минерве:

— Магия же откуда, по-вашему, берется? Не из воздуха же или по воле вашей, так сказать… Для всего есть источник, в том числе и у магии. Вот Мир Изначальной и является тем самым источником, откуда всё магическое и волшебное произошло. А исток, как река, вечно открыт, и из нашего Изначального мира в миры другие свободно изливаются потоки магии, как ручей, берущий начало, вливается в полноводную реку. К счастью, не всем пришло в голову пересечь границы, многие остались дома и таким образом сохранились в первозданном виде. Такие, как Кобольды, например, — Робин ткнул пальцем в Румпеля. — Или истинные драконы, имеющие несколько ипостасей. Те из драконов, кто соблазнился неизведанными мирами и переселился в жажде захвата новых земель, спустя поколения сильно деградировали: утратили дар речи и разум, магически истощились, а где-то и видоизменились до жалких неразумных виверн, а то и просто были истреблены, как жадный и свирепый Смауг…

— То есть он был оттуда?! — восхищенно прошептала Гермиона.

— Да, — кивнул Робин. — Потому-то он и умел разговаривать, как все драконы Средиземья, включая Килгарру.

— А Мерлин? — как-то жалобно поинтересовался Грегори Гойл, округлив свои маленькие глазки, которых обычно было почти не видно на полнощеком лице. — Мерлин тоже оттуда, сэр?

— Ну скажем так, предки Мерлина точно оттуда, — сжалился над мальчиком Робин. — Просто надо учесть, что Мерлин родился в те времена, когда белый свет и здесь был волшебным. Волшебство Изначального мира только начинало распространяться, было оно чистым, неразбавленным, а природа была молода и сильна…

Тут снаружи, перебив Робина, дзынкнул колокол, возвещая об окончании урока, и Гарри встрепенулся, вспомнив, что хотел проследить за близнецами.

— Ой, дядя Робин, мы хотим посмотреть на Пушка! Рыжие близнецы говорили, что это цербер! Папа, можно? — Гарри умоляюще затанцевал. Робин и Румпель переглянулись. Взгляды у них были одинаково офигевшими — однако, цербер?! Насели с вопросами на Минерву и выяснили, что церберок ручной, выращенный, так сказать, со щенячества, из бутылочки с молочком выкормленный…

Ну, бутылочка бутылочкой, а поглядеть не помешает, с чем новые профессора и прогулялись до запертого коридора на третьем этаже. Пришли они, что называется, вовремя, к началу очень важных событий. Перед воротами уже собрался народ из старшекурсников, учителей и директора, который уговаривал каменную горгулью занять место Пушка. Статуя, что странно, отпиралась, уверяя, что не справится.

— И не просите! Не хочу! Не буду! Меня откроют, вы же знаете, пароль ко мне непременно рано или поздно подберут, и я откроюсь… и тогда…

Дамблдор вздохнул, посмотрел на собравшихся и растерянно развел руками.

— Извините. Ответственная леди, не желает навредить по легкомыслию некоторых, а такие, увы, найдутся… Вот если бы кто запаролил её так, чтоб вовек не подобраться к ней.

— Давайте я? — предложил Робин, поднимая руку.

— А давай! — просиял Дамблдор, моментально светлея лицом. — Но сначала пусть Хагрид своего Пушка заберет.

Негромко крякнув, из задних рядов вышел великан, прошел к воротам, снял с пояса связку ключей, отделил один и вставил в замок на воротах (калитка в них запиралась заклинанием и отпиралась простой Алохоморой), повернул. Щелкнув, открылся замок, и Хагрид потянул за створки, распахивая ворота. Пушок радостно взвизгнул, щурясь на свет. Так быстро подошла к концу его вахта, он даже соскучиться не успел! А ведь переживал на днях, что будет сидеть на цепи целую вечность, как простой охранный цербер!

Его три огромных языка счастливо облизали всех, кто оказался поблизости. Получив в числе прочих слюнявый любящий лизь, Гарри сначала не поверил, а потом отер щеку, посмотрел на влажную ладонь и поверил. Засияв аки солнышко, мальчишка счастливо заверещал:

— Ура! Налетайте!

И сорок ошалелых ребятишек с воплями окружили гигантского трехголового пса, дружной кучей оккупировав каждую голову. Широко разбросав передние лапы, Пушок распластался на пузе и наслаждался долгожданной лаской. Он всегда любил детей, с тех самых пор, как Хагрид забрал его у грека-заводчика и принес сюда, в Хогвартс, пятнадцать лет назад. Их маленькие ладошки приносят столько радости, столько доброты… Вот честно, Пушок искренне считал, что ему очень сильно повезло с хозяином, подарившим ему не только дом и свободу, но и любовь и дружбу с этими удивительными маленькими созданиями, поток которых не иссякает, а только прибавляется с каждым годом. Каждый год — новые дети, и они неизменно находятся с ним долгие семь лет, а то и дольше. Ведь некоторые никуда не уходят — остаются работать в Хогвартсе, как Северус…

Мысли нематериальны, но Снейп всё-таки вздрогнул, когда Пушок о нём вспомнил. Почуяв ментальный толчок невесть от кого, Северус поспешно отвел взгляд от кровати, в которой ночевал его коллега. Черт бы драл этого Тихогрома Кобольда, чего ж ему так волосы его приглянулись? Смотрит на них постоянно, да ещё с таким м-мечтательным выражением… Проведя ладонью по волосам, Северус снова вздрогнул, чувствуя, как щеки заливает румянцем — о боже, неужели он неряхой его считает?..

Украдкой оглянувшись, Северус, крадучись, подошел к шкафу, открыл дверцу и взял с полки пузырек шампуня.