Брат мой Седрик...

Горло и глаза обожгли горячие слезы — они всё-таки прорвались наружу. Изо рта вырвался приглушенный коленями вой — она же у него почти появилась!.. Прошлым летом Сириус Блэк чуть не зазвал его к себе домой, но… Пит… Пит удрал! И почти что родственник снова стал преступником в бегах. Перед внутренним взором Гарри появилось худое лицо Сириуса: тонкая пергаментная кожа туго натянулась на костях, в глубоких провалах глазниц лихорадочно блестят глаза с непонятным выражением, а в дрожащем голосе… Гарри приподнял голову, припоминая часть разговора, состоявшегося тогда в комнате на втором этаже Визжащей хижины.

— Единственной причиной, почему я не потерял рассудок, была мысль, что я невиновен. Её не назовешь счастливой мыслью, дементоры не могли высосать её… но она сохранила мой разум и самосознание. А когда приходилось уж совсем круто, я превращался у себя в камере… становился собакой. Вы же знаете, дементоры ничего не видят, они воспринимают людей только через их эмоции… И они ощущали только, что мои чувства в эти часы делаются менее… менее человеческими, менее сложными. Скорее всего, они думали, что я схожу с ума, как все остальные узники. Это их не беспокоило. Но я был очень слаб, и не было никакой надежды, что я с ними справлюсь без волшебной палочки… Летом я увидел Питера на той фотографии… Я догадался, что он в Хогвартсе, рядом с Гарри. Идеальная позиция для нападения, если однажды он проведает, что Темный Лорд вновь набирает силы… Я не сомневался, он нанесет удар, когда будут союзники… Продаст им последнего Поттера. Кто тогда посмеет сказать, что он предал Волан-де-Морта? И его примут назад с почестями… Так что видите, я должен был действовать… Ведь я единственный знал, что Питер ещё жив… И у меня в голове как будто зажегся свет. Дементоры не могли мне помешать. Это не было счастливым чувством, это была навязчивая идея, она придавала мне силы, проясняла ум. И однажды вечером, когда дементоры принесли еду, я выскользнул в открытую дверь в облике пса… Им настолько сложно улавливать чувства животных, что они были сбиты с толку… Я был так истощен, что сумел пролезть сквозь решетки… В обличье пса переплыл пролив, побежал на север и так добрался до окрестностей Хогвартса… Все это время жил в лесу… Только однажды вышел — уж очень захотелось посмотреть квиддич… Ты летаешь так же здорово, как твой отец, Гарри…

Он замолчал и посмотрел на Гарри, потом сипло добавил:

— Поверь мне, поверь, Гарри. Я не предавал Джеймса и Лили. Я бы скорее сам умер.

Ну, тогда он поверил. Потому что очень хотелось поверить. Поверить в то, что чудо свершилось, что у него появился родственник, который заберет его от Дурслей. Так что же сейчас-то мешает? Что не так в этой истории?.. «Я был так истощен, что сумел пролезть сквозь решетки… В обличье пса переплыл пролив, побежал на север и так добрался до окрестностей Хогвартса… Все это время жил в лесу». Это? То есть… если вдуматься — Сириус Блэк двенадцать лет сидел за решеткой, чесал бока и в ус не дул? А летом он увидел Питера на той фотографии… И сразу же просочился сквозь решетки. Так, что ли? Ясно-понятно… Сучий потрох Блэк спокойно просиживал свой зад в застенках Азкабана, и только год назад сподобился поднять свою жопу и включить пятую скорость за-ради Отечества, то бишь за Питером, родненьким. До Гарри ему никакого дела не было. Значит, Сириусу он тоже не нужен?

Взгляд Гарри пробежал в конец коридора — интересно, а Астрономическая башня достаточно высокая? Или Северная всё же повыше? С какой удобнее будет сигануть? Потому что уже невмоготу: Сириусу он не нужен, Дурслям тем более, в турнире участвовать однозначно не подписывался… С турниром вспомнился Седрик, и Гарри опомнился — это он о чем думает? Совсем сбрендил, что ли?! С башни сигать!

Вскочив, Гарри снял очки и торопливо вытер слезы. И чего разревелся-то? Не всё ж потеряно, вот бой очередной ему предложили, ещё одно состязание со Смертью, а он разнюнился тут! Ну как маленький прям… Седрик же ему верит, он не смеялся над ним, как эта идиотка Делакур, обозвавшая его пти гарсоном, Седрик не презирает его, как высокомерный Виктор Крам, смотрящий на Гарри, как на кутенка нашкодившего. И Седрик уж точно не будет над ним издеваться, как профессор Снейп.

И вот, почти девять месяцев спустя, как за время полноценной беременности, их отношения были зачаты, выношены и доношены до братских чувств. У беременности, как известно, три триместра. Первый триместр ознаменовался токсикозной изжогой и драконами. Сперва их Хагрид показал Гарри Поттеру, впечатлившись мощью и яростью огнедышащих девочек, и поняв, что французы и болгары в курсах, Гарри срочно предупредил Седрика, для чего пришлось испортить ему сумку, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз. Торопливо выпалил:

— На первом туре будут драконы!

— Д-драконы? — переспросил Седрик и враз побелел. Гарри аж поразился — ну ничего себе, сразу же поверил и не усомнился ни на йоту даже!

Второй тур-триместр продолжился УЗИ-облучением и определением пола ребёнка — дружба, мальчишечья. Седрик отловил Гарри.

— Яйцо у тебя воет?

— Да.

— Прими ванну в комнате старост, окуни яйцо в воду и послушай песню, оно под водой поет. Понял? Пароль к ванной старост — «Сосновая свежесть», всё, удачи!

Хлопнул по плечу и был таков. А Гарри долго стоял в нише с глупой растроганной улыбкой на лице. Спасибо тебе, дружище Седрик, ты настоящий друг!

Лабиринт, третий тур-триместр, роды. Родовые пути были долгими, тяжкими и кровавыми, с препятствиями и заворотами, но на выходе из них родились братья.

Последняя финишная прямая — выход из лабиринта. В центре площадки сияет-переливается хрустальными гранями прекрасный кубок — цель их путешествия, и к этой цели они несутся наперегонки с акромантулом. Паук почему-то тоже рвется к кубку, причем рвется страстно, аж летит к нему на всех парусах, со всех своих восьми ног.

Проклятье! Да куда ж ты лезешь-то?! Седрик рванул наперерез и запустил отражающее заклятие в паука, по инерции забыв о хитиновой броне. Так и следовало ожидать: заклятие отразилось, рикошетом ударило в низенький постамент, подпрыгнув, тот опрокинулся, кубок плавно взлетел… Прочертив в воздухе сверкающую дугу, он со свистом влетел прямо в готовно расставленные лапки-хелицеры молодого акромантула. В следующий миг паук и кубок с негромким и каким-то издевательским хлопком исчезли.

Гарри и Седрик, новоявленные братья, растерянно переглянулись и дружно пожали плечами. Черт его знает, что случилось…

--------------------

Примечания:

Причины паучьего интереса и его приключения ждите в следующей главе.