Клич войны

-Хорошо сказано, - сказал невысокий мужчина с лысой головой и копной седых волос, глядя через стол сквозь очки в стальной оправе.

‘Ну, я все же считаю, что есть причина, по которой мы их хозяева, а они наши слуги, - настаивал де Ланси. ‘Они просто кучка бездельничающих дикарей, а мы - их начальники и умом, и телом.’

Отбросив возможность избить де Ланси до полусмерти, Леон размышлял, как преподать ему урок, который он так щедро заслужил, и теперь на него снизошло озарение. ‘Не хотите ли проверить это предположение?- спросил он.

- Ох ... - промурлыкала Амелия. ‘Это будет весело!’

- Как так?- спросил де Ланси, и впервые в его голосе прозвучала нотка осторожности, когда ему пришло в голову, что он, возможно, просто попал в ловушку.

Леон на мгновение задумался, придумывая способ втянуть де Ланси в это дело, но в то же время гарантируя ему окончательное унижение. - Держу пари, что один Масаи из моего поместья в Лусиме сможет обогнать троих белых, которых ты выставишь против него.’

‘В гонке, вы хотите сказать?’

‘В некотором роде. Вот что я имею в виду ... - Леон наклонился вперед, чтобы все могли его видеть и слышать. Он хотел, чтобы это стало достоянием общественности. - Через неделю мы снова встретимся на поле для игры в поло. Обвяжите веревкой все четыре стороны одного из полей. Соперники будут бегать по полю, вне этой веревки. Вы следите?"

‘Да, я так думаю, - сказал де Ланси. ‘Они все бегают по полю, и если белый человек выигрывает скачку, я выигрываю пари, а если твой негр выигрывает, то ты?’

Леон улыбнулся. - Вообще-то, это было бы слишком просто для Масаи. Они были бы оскорблены самой идеей и сказали бы, что один из их маленьких мальчиков или даже женщина, может выиграть.’

- Послушай, старина, ты говоришь так, словно ненавидишь свою расу.’

‘Я бы так не сказал. Я просто думаю, что ты либо хороший человек, либо нет, и цвет кожи тут ни при чем. Самым ужасным хулиганом и хвастуном, которого я когда-либо встречал, был белый человек.- Леон на мгновение замолчал и обвел взглядом сидевших за столом людей. А потом добавил: - заметьте, он был немец.’

Хмурые взгляды повернулись к улыбкам и смеху, и кто-то крикнул: «Я говорю, что случилось с этим ужасным гунном?

- В его грудь попала пуля из 470 Нитро Экспресс - охотничье ружье.’

‘И это сошло за вашу военную службу?- язвительно спросил де Ланси. - Полагаю, это лучше, чем ничего.’

Человек в очках в стальной оправе откашлялся. В его глазах было философское, почти печальное выражение, а губы кривились, как будто он слишком хорошо понимал несовершенство человека и краткость его жизни. Но тут же за столом воцарилась тишина. Это был Достопочтенный Хью Чолмонделей, третий Барон Деламер и бесспорный лидер белого населения Кении. Он был одним из первых британских поселенцев в британской Восточной Африке, владел двумя огромными поместьями и прославился тем, что потратил целое состояние, пытаясь наладить разведение крупного рогатого скота, овец и зерновых на своей ферме, сохраняя при этом дикую природу в обширных районах страны, которые он оставил нетронутыми. На спинке его стула лежала трость, потому что он хромал - результат того, что его растерзал лев. И все же в этих далеких глазах таилась настоящая сила.

- Джентльмены, джентльмены, давайте обойдемся без неприятностей, - сказал Деламер. ‘Я могу засвидетельствовать, что Кортни служил вместе со мной на протяжении всей войны, гоняясь за этим беснующимся немецким негодяем фон Леттовым взад и вперед по Восточной Африке. Возможно, Вам также будет интересно узнать, что миссис Кортни помогала нам в качестве штурмана и пилота самолета и была, по моей особой просьбе, награждена Военной медалью За мужество, проявленное под огнем. Кортни внесли свою лепту, даю вам слово.’

Леон слегка кивнул в знак благодарности. - Благодарю вас, сэр.’

‘Не думай об этом, дорогой мальчик. А теперь, прошу вас, расскажите нам о вашем Пари. Как вы знаете, я скорее разделяю ваше мнение о Масаи.’

Это тоже было известно всем британцам в Кении. Деламер даже строил свои дома из той же глины и соломы, что Масаи использовали для своих хижин. ‘Конечно, - продолжал он, - я утверждаю, что наша европейская цивилизация в целом более развита, чем африканская. Тем не менее, Масаи - прекрасный человек, и я могу даже положить гинею или две в банк, как только узнаю, на что ставлю. Кортни?’

‘Ну хорошо, - начал Леон. Спор о войне был полностью забыт, и по мере того, как он говорил, в воздухе чувствовалось растущее возбуждение. ‘Я предлагаю, чтобы три белых человека выступили в эстафете против одинокого Масаи. Один из них стартует рядом с ним, стартер выстрелит из своего пистолета, и они оба отправятся в обход поля. Белый человек бежит до тех пор, пока не сдается или Масаи не бросает его на колени.’

- Неужели это действительно произойдет, Кортни?- Спросила Джослин Хэй. - Поле для игры в поло должно быть в два раза больше футбольного поля. Это долгий путь вокруг.’

‘Возможно, и нет, - ответил Леон. ‘ ‘Я просто не хочу, чтобы кто-нибудь уходил с ходьбой. Это должен быть забег, который запущен".

- Справедливое замечание. Но я так понимаю, что ваши правила применимы и в обратном направлении. Другими словами, вы проиграете пари, если Масаи остановится первым или будет плестись.’

‘Конечно.’

- Понятно, и что дальше?’

- Тогда второй человек занимает место первого, при тех же условиях, затем третий. Мое Пари очень простое. Держу пари на пять тысяч фунтов, де Ланси, что когда последний из трех белых людей либо остановится, либо будет схвачен, Масаи все еще будет бежать.’

Кровь отхлынула от лица де Ланси, когда все взгляды устремились на него. - Послушай, Кортни, пять тысяч - это слишком много, - возразил он. ‘Скорее не по средствам, что ли?’

- Хорошо, - сказал Леон. Он задумчиво отхлебнул кларета, пытаясь подавить широкую улыбку, когда на него снизошло вдохновение. ‘Полагаю, ты не хочешь, чтобы я снял с тебя рубашку, а?’

‘Лучше бы ты этого не делал, старина.’

‘Но это именно то, что я хотел бы взять. Вот мое Пари. Если я проиграю, то не дам тебе пяти тысяч фунтов. Я дам тебе десять.’

Вокруг стола раздался вздох. Идина Хэй улыбнулась про себя. На десять тысяч фунтов, подаренных ей матерью, она купила машину, Слейны и платья, которыми так гордилась, получая их прямо от кутюрье Молине.

‘А если ты проиграешь, де Ланси, - продолжал Леон, - то отдашь мне рубашку и все остальное, что на тебе надето, и не получишь обратно, пока не пройдешь круг по полю для игры в поло.’

- Что ... бегать по полю? В моем праздничном костюме?- ахнул де Ланси, когда все остальные посетители ресторана мысленно представили его голым и бегущим. Хохот начал распространяться вокруг стола.

- Таким же голым, каким тебя сотворил Бог.’

- Он тебя поймал, де Ланси, - сказал Джосс Хэй, ухмыляясь от уха до уха. - Десять тысяч фунтов против рыси по полю, вы не можете сказать " нет " этому ... что это за великолепная фраза, которую вы придумали? О да, с твоим членом, мягко покачивающимся на ветру. Держу пари, что все белые женщины в Кении будут там, просто чтобы посмотреть на этот вид.’

Де Ланси понимал, что теперь его единственная надежда - это наглость. - Позвольте мне уточнить: вы ставите десять тысяч фунтов против того, что один уроженец Африки обгонит трех британских джентльменов?’

‘Абсолютно.’

- Понятно ... и последнее.- Де Ланси помолчал секунду, а потом спросил: - А твой парень тоже будет бегать голышом? Разве не так поступают туземцы?’

‘Думаю, что да, - ответил Леон. ‘Разве это проблема?’

- Боишься, что Масаи заставят тебя выглядеть маленьким, де Ланси?- спросил один человек под новые взрывы смеха.

‘Нет, конечно, нет. Просто думаю о дамах. Не хочу, чтобы они расстраивались.’

Когда несколько обедающих женщин посмотрели друг на друга, закатив глаза и слегка качая головой, Леон сделал предложение. ‘Вот что я тебе скажу: я дам парню пару шорт, чтобы он мог их надеть.’

Де Ланси оглядел сидящих за столом, зная, что его имя в колонии зависит от того, что он скажет дальше. Как человек, прыгающий в ледяную лужу, он собрался с духом, глубоко вздохнул и сделал решительный шаг: "В таком случае, Кортни, ты готов поспорить", - сказал он, когда раздались аплодисменты, заказали еще выпивки, и вечер начался всерьез.

Леон Кортни вышел из Великой войны с состоянием еще большим, чем представляли себе Амелия и Идина. Оказавшись однажды на грани нищеты, он нашел средства, чтобы купить одно из лучших поместий в Восточной Африке. Он назвал его Лусима, в честь матери Маниоро, чьи навыки целителя, советника и мистического провидца он глубоко ценил. Леон собирался последовать примеру Лорда Деламера, который сохранил большую часть своей земли нетронутой для использования в качестве природного заповедника, а остальное отдал сельскому хозяйству. Когда дело доходило до организации сафари-бизнеса, который привлекал бы богатых клиентов из Европы и Америки, Леон был в своей стихии, но сельское хозяйство было совсем другим делом. Он не мог не заметить, как много британских поселенцев потеряли все, что имели, пытаясь сочетать европейскую сельскохозяйственную технику с африканской землей, погодой и чумой. Поэтому он решил работать с зерном кенийской жизни, а не против него. Поэтому он заключил соглашение с Маниоро, по которому он и его большая семья могли свободно владеть всем поместьем Лусима, при условии, что они также пасли и ухаживали за скотом Леона наряду со своим собственным. Поскольку Масаи оценивали ценность человека не в деньгах, а в количестве его коров и детей, Леон платил своим людям предпочитаемой валютой. На каждые десять телят, рожденных от коров Леона, Масаи оставляли одного для себя.

У этой договоренности было несколько проблем с прорезыванием зубов. Масаи верили, что каждая корова на Земле принадлежит им, и, как следствие, чувствовали себя вполне вправе шуршать от не-Масаев. Они также питались кровью и молоком своих животных и таким образом поддерживали жизнь своего скота как можно дольше, вместо того чтобы отправлять его на бойню. Идея держать чужой скот до тех пор, пока его не заберут на продажу и не убьют, показалась странной даже Маниоро, привыкшему к британским обычаям за время службы в армии.

С другой стороны, предложение огромных площадей пастбищ и гарантированного увеличения стада его народа было слишком хорошим, чтобы отказаться от него. С годами он стал процветать, особенно после того, как увидел, сколько денег может принести его скот и как полезны деньги в мире, которым теперь управляют белые люди. Для Леона это тоже сработало идеально, так как его стада не страдали такими же болезнями, как у его собратьев-фермеров. Его пастухи-Масаи знали, какая земля была испорчена растениями, которые производили ядовитую пищу, или насекомыми, которые несли болезни, и поэтому они держались районов безопасной, сладкой травы. Они охраняли своих животных и животных Леона от львов и других хищников и хорошо питались кровью и молоком, которые брали у животных, которых пасли, - обычай, на который Леон закрывал глаза, как только понимал, что это не причиняет скоту никакого вреда.