В поисках рая и ада

Как ни тщательно редактировали позднее Библию, следы древних воззрений в ней сохранились. В рассказах о патриархах проводится мысль о том, что умерший, расставшись с жизнью, соединялся с предками. Так, говоря о смерти патриархов, в том числе и о Моисее, библейские авторы употребляют формулу: «Приложился к народу своему».

В следующий, палестинский период в социальной жизни древних евреев произошли серьезные изменения: переход от кочевой жизни к оседлой, от скотоводства к земледелию, возникает социальное неравенство и складывается раннеклассовое государство. На этой стадии их представления о загробном мире очень напоминают уже известные нам воззрения ассиро-вавилонян. Появляется вера в шеол — особое место, куда приходят все умершие.

Что же, согласно Библии, представляет собой шеол? Это мрачная область, страна погибели, область забвения.[39] Жители шеола представляются пребывающими во сне и бездействии, бессильными, для них нет ни радости, ни горя.[40] Как видим, эти характеристики очень похожи на картины «страны без возврата» ассиро-вавилонян и царства Аида древних греков.

Мысль о шеоле (преисподней) как о царстве мрака и безотрадности проходит по многим ветхозаветным книгам. Так, автор псалмов («Псалтири»), оформившихся окончательно на базе сборников песнопений XI–IV вв. до н. э. только к середине II в. до н. э., то есть сравнительно поздно, характеризует шеол как «страну молчания», где не только не видят света, но и не слышат бога: «Ибо в смерти нет памятования о тебе: во гробе кто будет славить тебя?»[41] В другом псалме прямо отрицается мысль о воскресении из мертвых: «Разве мертвые встанут и будут славить тебя? Или во гробе будет возвещаема милость твоя, и истина твоя — в месте тления? Разве во мраке познáют чудеса твои, и в земле забвения — правду твою?»[42]

На этом этапе религия древних евреев, как и религия многих других народов на стадии раннеклассового общества, была ориентирована на земную жизнь. Все награды и наказания верующий человек должен был получить при жизни, а не в загробном шеоле. Настоящим камнем преткновения для богословской идеи бессмертия является знаменитая книга Иова.

В этой книге рассказывается о том, что Иов, невинно страдавший, в конце концов получает за свое терпение значительно большие блага в сравнении с прежними, и здесь же на земле. При этом уверенности в бессмертие, в жизнь на небе, где ожидается полная награда за благочестие, не высказывает ни сам Иов, ни его друзья, с которыми он всесторонне обсуждает проблему смысла своих страданий. На смерть и Иов, и его друзья смотрят только как на лишение благ реальной жизни. Более того, страдания Иова были для него так мучительны, что он предпочитает им смерть. Лучше бы, говорит он, я не родился (тогда я был бы в бездне небытия) или, родившись, умер (тогда я был бы в шеоле и спал бы вместе с царями и сильными земли там, где все равны, где нет ни богатого, ни бедного).[43]

В другой библейской книге — книге Екклезиаста (по-древнееврейски «Кохелет» — «Проповедник»), появившейся в окончательном виде также сравнительно поздно, около 200 г. до н. э., тоже встречаются следы верований, которым не присуща идея воскресения. Так, в ней говорится: «Участь сынов человеческих и участь животных — участь одна: как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества перед скотом…»[44] И далее говорится еще определеннее: «Мертвые ничего не знают, и уже нет им воздаяния… одна участь праведнику и нечестивому…»[45]

Нас могут упрекнуть, что мы тенденциозно подобрали факты из книг Ветхого завета и сознательно не упоминаем библейского рассказа о грехопадении первых людей и их изгнании из рая, не говорим и о других местах, встречающихся в пророческих книгах, где есть упоминания о воскресении как грядущем избавлении верных последователей бога. Разберем эти возражения.

Действительно, Бытие, первая книга Ветхого завета, содержит достаточно пространный рассказ о пребывании Адама и Евы в раю и об изгнании их из «рая в Едеме». Что можно сказать по этому поводу? Во-первых, содержание этого широкоизвестного библейского рассказа не имеет никакого отношения к богословской концепции рая и ада. Рай здесь описывается как прекрасный сад на земле: «И насадил господь бог рай в Едеме на востоке и поместил там человека, которого создал»[46]. Этот райский сад стал местопребыванием первых людей. Когда за нарушение заповеди бог изгнал их из него, он ничего не сказал о том, что когда-нибудь их потомки вернутся в рай и что этот рай является их конечной жизненной целью. Да и наказания согрешившие получили вполне земные: Адам был обречен в поте лица добывать хлеб насущный, Ева — в муках рожать детей, а змей-искуситель — передвигаться на чреве своем.

Во-вторых, мы уже встречались с прототипом библейского рассказа в мифах ассиро-вавилонян. Книга Бытие представляет собой записи двух сводов еврейских племенных мифов, сделанные в IX–VIII вв. до н. э. Окончательная обработка этой части Библии, придавшая ей нынешний вид, была завершена в V–IV вв. до н. э. Так что библейский рассказ не оригинален, а его ассиро-вавилонский прототип старше приблизительно на 2 тысячи лет. Даже если согласиться с богословской точкой зрения, что Пятикнижие, в которое входит книга Бытие, было написано в XVI–XV вв. до н. э., то и тогда ассиро-вавилонский рассказ старше библейского более чем на тысячу лет.

Обратимся теперь к пророческим книгам Ветхого завета. В книге пророка Исаии имеется фраза: «Оживут мертвецы твои, восстанут мертвые тела!»[47] Однако даже христианские богословы вынуждены признать, что в данном случае автор библейской книги употребляет образное выражение в смысле возрождения порабощенного еврейского народа. Епископ Хрисанф, которого мы уже упоминали, в своей книге пишет: «Какую жизнь и какое воскресение, политическое или личное для каждого из праведников, пророк имел здесь в виду, с полной уверенностью отвечать на это трудно. Он говорит о торжестве истинных поклонников Иеговы над язычниками и, по-видимому, предсказывает еврейскому народу победу над его врагами, то есть разумеет воскресение гражданское или обновление политическое»[48].

Аналогичные места мы встречаем в книгах пророков Иеремии, Даниила, Иезекииля, но все эти образные и метафорические предсказания всегда стоят в непосредственной связи с идеей нравственного переворота, который должен был, по мнению пророков, произойти в еврейском народе здесь, на земле.

В третий, так называемый «послепленный» период в иудаизме происходят новые серьезные изменения. Начало этого этапа знаменуется такими крупными событиями, как завоевание Иерусалима вавилонянами в 586 г. до н. э., увод части иудеев (знати, жрецов, интеллектуальной верхушки) в вавилонский плен и возвращение их из плена в 538 г. до н. э. по указу известного уже нам царя древнеперсидского государства Кира, покорившего вавилонское царство. По мнению исследователей, именно в этот период окончательно оформляются такие черты иудаизма, как строгий монотеизм, централизация культа, происходит канонизация ветхозаветных книг. В это же время интеллектуальная верхушка древних евреев знакомится не только с ценностями ассиро-вавилонской духовной культуры, но и с такой религией, как маздаизм.

На первых порах это почти никак не сказалось на представлениях древних евреев о загробном мире. В их священных книгах, которые окончательно оформляются в этот период, нет концепции ада и рая, идеи загробного воздаяния за поведение в земной жизни.

Следующий период, так называемый период диаспоры, принес новую модификацию иудаизма. Как ни пропагандировали жрецы идею богоизбранности еврейского народа, освобождения от завоевателей он не получал. Вследствие этого она дополняется идеей мессии (божественного освободителя, сверхъестественного вождя), который придет и спасет свой народ. Кроме того, идея богоизбранности была дополнена эсхатологическим учением о блаженстве в грядущей жизни. Ее наступлению будет предшествовать воскресение мертвых, страшный суд, за которым последует воздаяние праведникам и грешникам. Исследователи справедливо усматривают в этих новых мотивах, появившихся в иудаизме, явное влияние маздаистского учения о загробном мире. Однако следует отметить, что эти представления о загробном мире не стали общепринятыми в иудаизме. Так, из трех основных сект этого периода: саддукеев, фарисеев и ессеев (эсенов) — только две последние признавали загробную жизнь. Ортодоксальное же иерусалимское жречество, составлявшее основу секты саддукеев, долгое время отрицало ее. Только в талмудический период происходит окончательное оформление представлений о загробной жизни и учение о рае и аде становится одним из догматических положений иудаизма.