В поисках рая и ада

Прежде, однако, ты должен, с пути уклоняся, проникнуть

В область Аида, где властвует страшная с ним Персефона. (Одиссея, X, 490–491)

Мрачными красками богиня описывает место входа в подземный мир Аида:

Ты, Океан в корабле поперек переплывши, достигнешь

Низкого брега, где дико растет Персефонин широкий

Лес из ракит, свой теряющих плод, и из тополей черных,

Вздвигнув на брег, под которым шумит Океан водовратный,

Черный корабль свой, ступи ты в Аидову мглистую область. (Одиссея, X, 508–512)

Сам Одиссей по совету богини Цирцеи в страшный подземный мир Аида не спускался — он остановился у глубокой расселины, принес жертвы душам и беседовал с теми, которые поднимались из мрачного царства Аида. Из разговоров с душами Одиссей понял, насколько безрадостно их существование. Гордый герой Троянской войны, победитель Гектора Ахилл готов поменяться судьбами с последним поденщиком, живущим на земле. Мудрый судья Тересий говорит, что подземный мир Аида — это «безотрадная обитель мертвых».

Второй вариант гомеровского загробного мира мы находим в двадцать четвертой песне «Одиссеи», в которой говорится о том, что Эрмий (Гермес), бог Тилленийский, встречает женихов Пенелопы, убитых Одиссеем, возвратившимся из долгих странствий:

…души из трупов бесчувственных вынул…

И столпясь полетели за Эрмием тени, с визгом, как

Мыши летучие, в недра пещеры глубокой. (Одиссея, XXIV, 1–6)

Эти варианты загробного мира очень напоминают «страну без возврата» древних шумеров и вавилонян. Подземный мир Аида так же безотраден. Все души умерших в равной степени влачат жалкое существование в нем, и это говорит о том, что мы имеем дело с древним слоем верований, относящимся к тому периоду, когда загробный мир рассматривался как простое вместилище для душ умерших.

Однако в мифологии древних греков встречаются и существенно новые моменты в представлениях о загробном мире, прежде всего идея воздаяния за земное поведение. Среди героев подземного мира есть и лица, которые наказаны богами в своей посмертной жизни. Так, Сизиф должен вечно катить в гору мельничный жернов. Голодом и жаждой мучается в аду Тантал, попытавшийся во время пира накормить богов человеческим мясом, чтобы проверить их всевидение. Вечно должны наполнять сосуды без дна Данаиды, умертвившие своих мужей.

Третий вариант гомеровского загробного мира ничего общего не имеет с подземным царством Аида. Четвертая песня «Одиссеи» рассказывает о том, как сын Одиссея Телемах в поисках каких-либо сведений о своем отце, который не вернулся от стен Трои, попадает во дворец царя Менелая. Ласково приняв сына своего соратника по Троянской войне, царь вспоминает об Одиссее. В ответ на жалобы Телемаха на поведение женихов своей матери и жены Одиссея Пенелопы Менелай рассказывает ему о том, как по пути из-под Трои ему удалось победить морского бога Протея и заставить его предсказать ему судьбу.

Но для тебя, Менелай, приготовили боги иное:

Ты не умрешь и не встретишь судьбы в многоконном Аргосе;

Ты за пределы земли, на поля Елисейские, будешь

Послан богами — туда, где живет Радамант златовласый,

(Где пробегают светло беспечальные дни человека,

Где ни метелей, ни ливней, ни хладов зимы не бывает;

Где сладкошумно летающий веет Зефир, Океаном

С легкой прохладой туда посылаемый людям блаженным)… (Одиссея, IV, 561–569)

Сходные тенденции наблюдаются и в религии древних римлян. Но, пожалуй, наиболее определенное слияние картин ада и рая в единое представление о загробном мире на стадии национально-государственных религий произошло в маздаизме — религии Древнего Ирана. Своими корнями она уходит в далекое прошлое. Согласно преданиям, в VI в. до н. э. она была существенно реформирована легендарным пророком Заратустрой и стала официальной религией древнеперсидского государства.

Для маздаизма был характерен дуализм — почитание двух начал, доброго и злого. Доброе начало отождествлялось с богом Агура-Маздой (по-гречески Ормузд), злое начало — с богом Ангра-Майнью (по-гречески Ариман). В этом дуализме древнеперсидской религии исследователи видят фантастическое отражение былой борьбы между кочевыми племенами восточных частей Иранского плоскогорья и земледельческими и оседлыми скотоводческими племенами запада. Не случайно одним из положений маздаизма была обязанность верующего отречься от кочевой жизни и стать оседлым. Грабеж скота и разрушение поселений рассматривались как величайшие грехи. Еще одним важным положением маздаистской религии было требование неукоснительно подчиняться царской власти, которая выступала от имени благого бога Агура-Мазды.

Все это своеобразно отразилось и в представлениях о загробном мире. Идея воздаяния за земное поведение занимала в них одно из центральных мест. Маздаизм учил, что душа умершего в зависимости от его земной жизни обречена на различное посмертное существование. Праведников, выполнявших все требования маздаизма, после смерти ожидал рай, который представлялся как светлое место, где царил благой Агура-Мазда. Грешники, нарушившие запреты маздаизма или совершившие непростительные грехи, шли в темное царство злого Ангра-Майнью.[33]

Представление о посмертном существовании души в маздаизме было довольно подробно разработано. Считалось, что после смерти тела душа около трех дней пребывает рядом с умершим. Затем душа восходит на гору Альбарда, от которой к небесному миру ведет мост Чинват, страшный для нечестивых и безопасный для праведных. Душу праведника встречают его добрые дела в виде юной, прекрасной девушки, а душу грешника — «юная девушка, которая совсем не похожа на юную девушку». Только те, кто верно служили Агура-Мазде, переходят мост, грешники же низвергаются в царство Ангра-Майнью.[34]

В маздаистских преданиях упоминается о нескольких местах блаженства, о трех раях, которые соответствуют добрым мыслям, добрым словам и добрым делам. Соответственно и ад в маздаизме состоял из трех отделений для наказания за недобрые мысли, слова и дела. Следует отметить, что в маздаизме нет идеи вечных мучений грешников в аду. Борьба добра и зла, Агура-Мазды и Ангра-Майнью, не вечна, в конце концов она завершится победой благого бога и гибелью царства зла, в котором тьма до такой степени густа, что ее можно осязать рукой.

Маздаистские предания красочно описывают грядущую победу добра над злом. Последний пророк Агура-Мазды совершит над всеми людьми страшный суд, по окончании которого комета упадет с неба и растерзает землю, как волк овцу, огонь растопит горы и металлы потекут из них, как реки. Все воскресшие люди должны будут пройти через эту огненную реку. Чистые пройдут безопасно, испытывая такое же ощущение, как от прикосновения к парному молоку, нечестивые, напротив, будут терпеть страшные муки, но только в течение трех дней и ночей. Вместе с грешниками будут мучиться сам Ангра-Майнью и его «дэвы». После трех дней и ночей огненная река очистит даже ад, а обновленная земля будет абсолютно свободна от всего нечистого и вредного.

Новые тела воскресших людей станут светлы и подобны эфиру, они не будут нуждаться в пище, не будут давать тени и так же, как их души, обретут бессмертие. Жизнь воскресших праведников будет блаженной, счастливой, все объединятся в своих мыслях и действиях и согласованно будут возносить хвалу Агура-Мазде.

Идеи маздаизма оказали влияние на иудаизм, а через культ Митры (одно из божеств, подчиненных Агура-Мазде) — на культуру Римской империи и тем самым воздействовали на формирование христианской идеологии. Несомненное влияние маздаистские представления о загробном мире оказали и на ислам.

Теперь обратимся к представлениям о загробном мире в иудаизме, который явился одним из главных источников христианства. Как ни странно, на протяжении длительного времени в иудаизме не было никаких представлений о рае и аде. Более того, эти идеи отсутствуют в Ветхом завете — «священной» книге иудеев и христиан.

Обычно, когда говорят об основных вероучительных положениях (догматах) иудаизма, то называют веру в единого бога Яхве, в приход мессии (божественного спасителя), в бессмертие души, в существование загробного мира, где праведники получат награду в раю, а грешники — наказание в аду. Но все дело в том, что эта характеристика относится только к сформировавшемуся иудаизму. На ранних же стадиях его развития многие из этих идей отсутствовали, и в частности отсутствовала концепция рая и ада. Рассмотрим подробнее эту важную проблему.

Исследователи истории иудаизма делят ее на следующие периоды:

1) древнейший период («допалестинская эпоха») — первая половина II тысячелетия до н. э.;

2) палестинский («допленный») период — вторая половина II тысячелетия до н. э.–середина I тысячелетия до н. э.;

3) послепленный период — вторая половина I тысячелетия до н. э.;

4) период диаспоры (рассеяния) — I–II вв. н. э.;

5) талмудический период — III–V вв. н. э.[35]

На протяжении первых трех периодов в иудаизме не было никаких представлений о рае и аде.

Для христианских богословов это чрезвычайно неприятный факт, и они всячески пытаются его замаскировать. Так, еще в прошлом веке епископ Хрисанф, автор трехтомной книги «Религии древнего мира в их отношении к христианству» писал: «Как и идея о высоком происхождении человека, идея бессмертия принадлежит еврейской религии от начала и высказана ею также от начала, в связи с мыслью о высоком нравственном достоинстве человеческой природы и сказанием о первобытном состоянии человека в общении с богом»[36]. Это богословское утверждение находится в вопиющем противоречии с историческими фактами.

В допалестинский период древние евреи представляли собой слабо оформленное объединение бедуинов, кочевавших в Северной Аравии. В их социальных отношениях преобладали связи, характерные для патриархально-родового строя. Очень точно специфику этого периода отмечает Ф. Энгельс в письме к К. Марксу, написанном в 1853 г.: «Приводимая в Книге бытия генеалогия, выдаваемая за генеалогию Ноя, Авраама и т. д., является довольно точным перечислением бедуинских племен того времени по степени родства их диалектов и т. д. До настоящего времени бедуинские племена называют себя, как известно, Бени Салед, Бени Юсуф и т. д., то есть сыновья такого-то и такого-то. Подобные названия, обязанные своим происхождением древнепатриархальному способу существования, приводят в конце концов к такого рода генеалогии. Перечисление колен в Книге бытия подтверждается в большей или меньшей степени древними географами, а новейшие путешественники свидетельствуют, что эти старинные имена, хотя и измененные в соответствии с местными диалектами, продолжают по большей части существовать и теперь. Из этого вытекает, что сами евреи являются таким же мелким бедуинским племенем, как и все остальные, но пришли в столкновение с другими бедуинами в силу местных условий, земледелия и т. д.»[37].

Так же как и у других народов, у древних евреев в это время еще не сложилось никаких представлений о рае и аде. Отражением патриархально-родовых отношений у древних евреев был культ предков. Его следы мы находим в Библии, несмотря на позднейшую монотеистическую редакцию ветхозаветных книг. К. Маркс в письме к Лиону Филипсу от 25 июня 1864 г. отмечал: «Что Пятикнижие (название первых пяти книг Библии. — В. Ч.) было сочинено лишь после возвращения иудеев из вавилонского пленения, выяснил еще Спиноза в своем „Богословско-политическом трактате“»[38].