Я - Белла

Гермиона, Джинни и Полумна напрягали все силы, но не могли одолеть Беллатрису. Убивающее заклятие просвистело в дюйме от Джинни.

Отбив очередной луч грязнокровки, Белла послала убивающее в рыжую девчонку…

— Не тронь мою дочь, мерзавка!!!

Крик заставил Беллатрису обернуться. Она бы расхохоталась при виде разгневанно покрасневшей Молли Уизли, но не успела — посланное той проклятие настигло раньше, чем Белла полностью повернулась к опасности. Уже падая, она с досадой констатировала, что её Авада не достигла цели, столкнувшись в воздухе с посланным в неё младшей Уизли заклинанием. А потом наступила темнота.

* * *

Она открыла глаза и не поняла, где находится. Попыталась сесть, но в голове что-то резко запульсировало, и она со стоном повалилась обратно на подушку.

— Белла? Ты как?

Она снова открыла глаза и с испугом уставилась на совершенно незнакомого мужчину. А тот, вместо того, чтобы пригласить мадам Помфри (хотя откуда школьной медсестре взяться в неизвестном месте?) или маму, взял её за руку так, будто имел на это право, и улыбнулся.

— Ты меня напугала. Колдомедик диагностировал сильнейшее магическое истощение, но сказал, что ты будешь в порядке. Однако почти неделя прошла, а ты всё не приходила в себя… Ты как?

— Я не… — попыталась сказать она, потянув на себя руку, но пересохшее горло помешало продолжить — она закашлялась.

— Вот, выпей! — всполошился мужчина, протягивая непонятно откуда возникший стакан. Ей было так плохо, что она безропотно приняла зелье. — Вот умница.

— Спасибо, — нормальным голосом без хрипов поблагодарила она и тут же испуганно заозиралась.

— Что? Что не так?!

— Я… — ещё раз начала она, но в этот момент взгляд остановился на почти том, что она и искала, и она застыла.

Из стеклянной дверцы трюмо на неё смотрело отражение молодой женщины. Темноволосой, темноглазой, ужасно бледной, с огромными синяками под запавшими глазами… Она дёрнулась, отшатываясь, и отражение мгновенно отзеркалило движение.

— Белла!.. Мордред! Я всё же вызову колдомедика!

Но она ничего не слышала, в ужасе смотря на себя. Она узнала отражение. В совокупности с именем, которым к ней обращался мужчина…

— Ой, мамочки! — пролепетала Джинни и позорно потеряла сознание.

* * *

Второй раз она пришла в себя при колдомедике. Румяный старичок водил над её телом палочкой и болтал о магическом истощении, рассказывая какие-то жуткие истории про сквибов.

— О, вы очнулись? Замечательно, миссис Лестрейндж, просто замечательно! Как себя чувствуете? Ага, вижу, слабость… И голова болит? Ну, это легко поправимо! Вот, прошу, выпейте! Вот умничка. Так… А это у нас что?.. А мы его во-о-т так… Ага! И вот это выпейте… Ай, какая молодец! Так, теперь…

— Что с моей женой?

Джинни скосила глаза на того же самого мужчину, что был в комнате, когда она в первый раз пришла в себя. Единственное разумное предположение, кто он, пугало, однако тот вёл себя ничуть не угрожающе, даже дружелюбно.

Колдомедик на мгновение умолк, посмотрел на него, после чего пожал плечами:

— Да ничего страшного. Миссис Лестрейндж, вы знаете, отчего у вас истощение?

— Я не помню, — ответила чистую правду Джинни.

— Что последнее ты помнишь? — влез мужчина, снова хватая её за руку.

— Я не… не знаю… — Джинни жутко боялась, что они поймут, что она не Белла, и потому, хоть это и было весьма рискованно, всё же осмелилась сказать: — Я вообще ничего не помню.

Глаза мужчины широко распахнулись.

— Белла! Меня же ты помнишь?

Она неуверенно пожала плечами, и мужчина горестно вздохнул, а через секунду обрушил гнев на колдомедика:

— Вы сказали, что она в порядке! А моя жена потеряла память!

— Но я не вижу…

— Ах вы ещё и не видите?! — заорал тот. — И вы ещё называете себя специалистом?!

— Мистер Лестрейндж, уверяю…

— Вон! Мы найдём более компетентного колдомедика!

Старичок обиженно скривился, но, очевидно, спорить с Лестрейнджем не осмелился и ретировался.

— Белла? Я — Руди, твой муж. Я позабочусь о тебе, милая, не волнуйся. У тебя ничего не болит?

— Н-нет…

Джинни смотрела на него и не верила. Нет, сходство было вполне очевидным, после побега из Азкабана на портрете в «Ежедневном пророке» было напечатано именно его лицо, но…

— Сколько тебе лет?

— Что? Двадцать шесть, а что?

— Н-нет… ничего… просто…

— Ты совсем-совсем ничего не помнишь?

— Я не знаю, — сказала Джинни, едва не плача. Она подумала, что, желай этот человек причинить ей вред, ничто не мешало ему это сделать, пока она была без сознания. Да и всё его поведение демонстрировало, что он даже не догадывается, что вместо жены перед ним совершенно чужая девушка, враг. Так что Джинни немного успокоилась. — Что-то вроде бы помню, но… Очень размыто. Не знаю, что сон, а что вправду было.

— А что ты помнишь?

— Нарциссу? — неуверенно произнесла она после небольшой паузы. Рудольфус с улыбкой кивнул. — Эм… Рабастана? — вспомнив имя второго беглеца из Азкабана, спросила она.

— Отлично, значит семью помнишь!

— Я не помню, как они выглядят…

— Дорогая, вместе — мы со всем справимся!

Джинни вздохнула.

Рудольфус вёл себя идеально. Был внимателен, учтив, готов помочь в каждой мелочи, он рассказывал обо всём, что её интересовало, терпеливо отвечал на многочисленные вопросы и беспрекословно ушёл, стоило ей пожаловаться на усталость. В голове не укладывалось, что ужасный Пожиратель смерти, который пытал родителей Невилла, убивал людей и практиковал Тёмную магию, мог быть… таким.

* * *

Когда первый шок немного отступил, Джинни попыталась понять, что произошло и как теперь быть. Ценой головной боли она вспомнила последние мгновения битвы, то, как её Ступефай столкнулся с заклинанием Беллатрисы, но вместо ответов это породило лишь новые вопросы. Она ничего не знала о магии времени, лишь пару строк о хроноворотах прочитала после возвращения из Министерства магии, где вместе с Гарри и остальными сражалась с Пожирателями смерти на четвёртом курсе, а потому ужасно боялась сделать что-то не так.

Мысль о Гарри заставила её испытать сильнейшее волнение: как он там? Как родители? Как члены Ордена и друзья?

По щекам потекли слёзы. Она ничего не знала, ничем не могла помочь…

Джинни решительно шмыгнула носом и встала, отправившись умываться. Нельзя распускаться! Она находится в доме врагов, а значит, не может позволить себе рыдать, она должна придумать, как вернуться обратно!

Ванная комната поразила Джинни в самое сердце. Розовый мрамор, хромированные краны, легион хрустальных флаконов и огромная белоснежная ванна. В Норе у них был железный серый таз, в который нужно было становиться ногами, а сверху неширокой струйкой текла тёплая вода. В Хогвартсе Джинни нравилось в том числе потому, что душевые кабины были оснащены нормальными кранами, из которых бодро бежал едва ли не кипяток, и не нужно было экономить, опасаясь, что вода кончится в самый неподходящий момент. Но это…

Она не удержалась, начала крутить краны, и едва не завизжала от восторга, когда в чашу ванны потекли разноцветные ручейки с пузырями, пахнущие клубникой и чем-то ещё сладко-приятным, чему Джинни даже не знала названия.

…Покинуть комнату ей разрешили лишь через два дня, да и то только после того, как она раскричалась: Руди поверил, что жена в порядке — Белла часто изъяснялась криком. Джинни ходила по абсолютно незнакомому дому и чувствовала, как в груди разрастается горячий шар.

Сначала была чудо-ванная, потом Джинни заглянула в гардеробную и шкафы Беллатрисы, следом пришёл черёд шкатулок с драгоценностями, и везде она видела одно и то же: богатство и красоту.

Почему какая-то Пожирательница смерти имеет столько замечательных вещей, а она, Джинни, всю жизнь была вынуждена носить чьи-то обноски, купленные мамой в магазинах подержанной одежды? Почему у мадам Лестрейндж фунты ювелирных изделий, а она, Джинни, радовалась блестящей проволоке, найденной в сарае папы, которую можно было скрутить наподобие колечка? Почему Беллатриса живёт в огромной комнате с мягчайшей кроватью и видом на красивый сад и спит на потрясающе приятном на ощупь белье, а она, Джинни, в малюсенькой комнатке, куда поместилась лишь узкая кровать и маленький шкафчик? Чем Белла заслужила любовь этого красивого, доброго мужчины, что зовёт её женой и готов исполнить любую прихоть, и обожание эльфов, когда она, Джинни…

Понимание, что думает о Пожирателе смерти Лестрейндже, как о добром человеке, вынудило Джинни замереть.

— Белла? — тут же подал голос Рудольфус, о котором она умудрилась совершенно позабыть.

— Всё одновременно знакомо и незнакомо, — сказала она, чтобы объяснить своё поведение.

— Может, тебе стоит встретиться с Нарциссой и родителями?

— Нет! — быстрее, чем требовалось, воскликнула Джинни. — Я не хочу!

— Я понимаю, дорогая, — мягко ответил тот, коснувшись её плеча в успокоительном жесте. — Ты всегда была сильной, конечно, ты не хочешь, чтобы тебя жалели.

Джинни взглянула с удивлением. Неужели у них с Беллой было что-то общее?

— Расскажи мне обо всём, — попросила она, потянув Руди в гостиную с огромными окнами, выходящими на сад, мимо которой они недавно прошли. — Каша в голове.

Рудольфус улыбнулся и тут же приступил к рассказу.

Джинни слушала с искренним вниманием. Она не интересовалась историей даже своей семьи, что уж говорить о других волшебниках, но, оказалось, что в исполнении Рудольфуса это может быть по-настоящему увлекательно. Она слышала немало совершенно незнакомых имён, и всё же польза от рассказа несомненно была — наконец-то она начала понимать, в каком времени оказалась и что вообще происходит вокруг.

Рудольфус добрался в повествовании до бала в Малфой-мэноре на Белтейн и знакомстве с Томом Риддлом, и Джинни вздрогнула.

— Белла? — всполошился он. — Ты жутко бледная! Что-то болит? Ты только скажи…

— Руди, — впервые обратилась она к нему по имени, и он замер, во все глаза глядя на неё, — Том Риддл — чудовище!

Рудольфус недоумевающе нахмурился.

— Он что-то сказал тебе? Ты болтала с ним, я видел, но, мне показалось, тебе приятно его общество…

— Он — чудовище, — повторила Джинни.

Свою руку она проверила сразу же, как осталась одна, и с облегчением убедилась, что метка отсутствует. Ей всегда казалось, что мадам Лестрейндж и метка — единое целое, что сумасшедшая убийца родилась слугой Волдеморта, и потому была неслабо удивлена, убедившись в обратном. Однако она понятия не имела, стал ли уже Лестрейндж Пожирателем смерти, и сочла момент подходящим для того, чтобы выяснить ответ на этот вопрос.

— Ты что? — удивился Рудольфус, когда она задрала рукав его рубашки.

— Руди, я не хочу, чтобы ты имел с ним что-то общее.

— Эм… ладно… Белла, может, ты объяснишься?

— Ты веришь в предчувствия? Пророчества? Вещие сны?

— Ты что-то видела, пока была без сознания? — посерьёзнел тот, оправляя рубашку. — Расскажи мне.

Джинни долго сидела молча и просто смотрела в глаза Рудольфуса. Было страшно ошибиться, признаться. Но, с другой стороны, даже для неискушённой в романтических отношениях Джинни было совершенно очевидно, что Лестрейндж жену откровенно обожает и сделает всё, что она попросит, лишь бы та была довольна. Ну а поскольку место Беллатрисы заняла Джинни, именно ради неё тот сейчас готов перевернуть весь мир.