Две стороны двери

Туалет Миртл — своеобразное пристанище для тех, кому плохо. Пэнси сама торчала здесь пять часов подряд после того, как Драко насмешливо отозвался о ее внешности. Те времена давно прошли, и сейчас Пэнси рада, что не встречается с Драко. Почему — трудно объяснить самой себе, но она уверена, что все-таки этому рада.

Трейси сидит на подоконнике, закрыв лицо руками. Плечи у нее дергаются вверх-вниз, как заведенные. Пэнси украдкой бросает взгляд в треснувшее зеркало над пожелтевшей раковиной. И невольно касается носа кончиками пальцев, которые приятно пахнут корицей. Ну, немножко вздернутый. Подумаешь. Но вот уж на мопса, как с завидным упрямством ее обзывает рыжий Уизли, совсем непохоже. А глаза… У кого еще такой необычный цвет глаз, как у нее? Может, у Грейнджер? Черта с два.

Пэнси встряхивает волосами и, подойдя к Трейси, осторожно кладет свою горячую ладонь на ее дрожащее плечо.

— Опять скандалят?

— Он выгнал маму, — Трейси громко всхлипывает. — Я не знаю, куда мне идти! Дома жить невозможно. Наверное, придется остаться в школе на каникулах…

— Знаешь, мои тоже чудят, — Пэнси садится рядом с ней и обхватывает колени руками. — И не только мои. А у некоторых родители — Пожиратели смерти.

— Всегда есть те, кому хуже, чем тебе, но эта мысль почему-то не помогает, — раздраженно всхлипывает Трейси. — Что мне делать? Трансфигурацию я провалила, ехать некуда, с отцом жить невозможно…

Пэнси молча обнимает ее и кладет голову на ее худое плечо. От Трейси пахнет дешевыми духами, которые продают в Хогсмиде по пять сиклей за баночку, но сам запах неуловим: то ли ландыш, то ли ромашка… И вроде бы хочется посоветовать Трейси не сдаваться, а с другой стороны — человек уже сам все решил, зачем к нему в душу лезть? К Драко же она не лезет.

— Мы что-нибудь придумаем, — убежденно заявляет Пэнси, не веря самой себе.

— Спасибо, — Трейси вытирает слезы ладонью и смущенно смотрит на нее из-под насквозь мокрых ресниц. — Ты мой лучший друг, правда. Без тебя я бы давно с ума сошла.

Пэнси молча кивает, чувствуя себя немножко виноватой, ведь она по-настоящему дружеских чувств к Дэвис не испытывает. Настоящая дружба — это навсегда. А их с Трейси отношения наверняка оборвутся, стоит им закончить школу. Пэнси подавляет в себе желание зевнуть и украдкой смотрит на запястье.

Стрелки наручных часов, сблизившись друг с другом, показывают одиннадцать. Еще немного — и они сольются в едином направлении.

2

На платформе ее привычно никто не встречает, и Пэнси, вздохнув и попрощавшись с Драко, садится в маггловский поезд, чтобы добраться до своего городка. Валит снег — густой и назойливый, и ей приходится несколько раз стряхнуть его с капюшона, чтобы не превратиться в снеговика. Перед входной дверью она подпрыгивает и ударяет ногами о серую плитку, чтобы разом избавиться от надоедливых снежинок. И сразу же тянет тяжелую дверь на себя.

— Я дома! — кричит она радостно и торопливо снимает промокшие ботинки. — Мама, папа, я дома!

— Поправь воротничок справа, он некрасиво загнут, — мать выглядывает из кухни, вытирая покрытые мукой руки о темно-красный передник. — Мы думали, ты завтра приедешь. Голодная?

Пэнси вздыхает, поправляя жесткий ворот блузки. Ведь она прислала две совы подряд с самого утра, напоминая, что приедет сегодня. Забыли. Опять.

С наслаждением вдыхая запах пирога с мясом и рыбного супа, она идет вслед за матерью на небольшую, но светлую и уютную кухню. На подоконнике, свернувшись клубком, смешно сопит серый кот.

— Где папа? — интересуется она негромко, чтобы его не разбудить.

— Он берет два лишних часа на работе, чтобы больше получать, — мать сосредоточенно наливает суп в высокую оранжевую пиалу. — Продукты каждый месяц дорожают. Держи. Ты какая-то бледная. И расчешись, пожалуйста, некрасиво так за стол садиться. Руки помыла?

Глотая слюни, Пэнси плетется в ванную и подставляет замерзшие красные руки под обжигающую струю. В зеркале на нее смотрит симпатичная девчонка со вздернутым носом, каре-зелеными глазами и блестящими каштановыми волосами. Пэнси улыбается: интересно, и кому достанется такая красота?

— Как у тебя с Драко? — мать садится рядом с ней и ласково проводит рукой по голове. Пэнси на мгновение прикрывает глаза: она так устала, что в висках немилосердно пульсирует боль. Ей хочется ласки и заботы, ей хочется, чтобы дома ее ждали, хвалили и восхищались ее успехами — иначе для чего она проводит бессонные ночи в библиотеке, в гостиной, бегает сломя голову по всему замку, через силу разговаривает с Уизли и делает вид, что ее не задевает насмешливость Грейнджер. Вместо этого мама давит на старые засохшие мозоли.

— Никак, — она равнодушно пожимает плечами.

— Он выбрал не тебя?

Пэнси мрачно разламывает ломоть хлеба пополам.

— Он никого не выбрал, у него свои дела.

— Ты все равно ему не пара, милая, — мать смотрит на нее сочувственными глазами, точно такого же цвета, как у самой Пэнси. Вот только волосы у мамы — русые. — Такие, как Малфой, выбирают по статусу, а наша семья…

— Мама! — Пэнси трясущимися руками берется за ложку, дрожа от досады. Почему она вечно должна кому-то там соответствовать? Не все могут жить, как Малфои. Да и их жизнь ничего хорошего им не приносит. — Лучше расскажи, как…

— А вот и моя девочка! — отец, красный и холодный с мороза, заходит прямо в кухню и обнимает ее лицо своими ледяными ладонями. Он напоминает горного тролля из почти забытых сказок. — Это что, значок старосты? Моя дочь — староста?

— Полтора года уже, — кривится Пэнси, но искривленная нить губ все равно вытягивается в улыбку. — Ты опять забыл?

Отец виновато разводит руками и берет с тарелки кусочек хлеба.

— Эта работа меня убьет, — говорит он на полном серьезе и, грузно топая, выходит в холл.

Работа. Пэнси морщится, не в силах скрывать эмоции, которые душат ее каждый раз, стоит ей оказаться дома. Работа. Родители вечно забывают, когда она приезжает, забывают, что она староста, но работают на два часа дольше, чтобы не выглядеть плохо в чужих глазах. Чтобы отправлять Пэнси карманные деньги для Хогсмида. Она сама предпочла бы, чтобы они помнили о ее значке. А уж недостаток денег на сладости она переживет.

— Я лучшая ученица Слизерина в этом семестре, — вспоминает Пэнси и сияющими глазами смотрит на мать. Но получить свою заслуженную похвалу и мамину довольную улыбку не получается, потому что во входную дверь громко и отрывисто стучат.

— Откроешь? Это, наверное, Марта, — мать быстро взмахивает палочкой, и передник, развязавшись, плывет к серебристым крючкам для одежды. — Она хотела сегодня зайти, посмотреть на тебя.

Пэнси покорно распахивает дверь и тут же отступает назад, чуть не сбитая с ног яростной метелью. Марта смотрит на нее с приветливой улыбкой и почему-то с сочувствием. Пэнси раздраженно поворачивается к ней спиной и плетется обратно в теплую кухню. Она терпеть не может, когда на нее смотрят. Особенно, если это тетка Макмиллана, которому непременно передадут все увиденное в их доме, только перевернут вверх тормашками. А потом ей придется месяца два бороться со слухами, как с сорняками.

— Я долг принесла, — соседка кладет деньги на полку под цветами и слишком широко улыбается, глядя на Пэнси. — Да ты уже совсем расцвела, красавица. Наверное, мальчишки проходу не дают?

Пэнси презрительно щурится. Ведь соседка в курсе всех дел школы через своего племянника, так что этот вопрос — чистой воды насмешка.

— Моя Пэнси всем нравится, — мать выступает вперед, выпрямляя спину. — Между прочим, она лучшая ученица Слизерина в этом полугодии.

Соседка меняется в лице и задумчиво склоняет голову набок. У нее неприятные, светло-желтые букли волос и блестящие впалые глаза, и Пэнси знает, что она сейчас скажет. Что Макмиллан — лучший на своем факультете и получил на двадцать баллов больше, чем Пэнси. И она, готовясь к ответу, пунцово краснеет от негодования. Кто-нибудь оставит ее в покое? Ей и так с трудом даются эти соревнования — совершенно бесполезные, потому что всегда и везде нечестно выигрывает подружка Поттера.

— Я пойду, у меня на плите… суп, — соседка словно чувствует ее настроение и спешит уйти раньше, чем грянет гром. — Жду вас завтра на чай ровно в пять!

— Мы обязательно будем! — кричит ей вслед мать, снова надевая передник, и Пэнси уже предвкушает обещанную похвалу. Но мать, взяв со стола грязную посуду и со звоном опуская ее в раковину, задумчиво интересуется: — А лучшая ученица школы кто?

Пэнси пытается сглотнуть, но гадкий комок не сглатывается. Все счастье от того, что она — первая в Слизерине, исчезает, и сама Пэнси словно падает куда-то вниз, сорвавшись с каменистого обрыва. Черт, почему так обидно? Ведь мать не со зла. Ей просто интересно. Ей просто хочется, чтобы Пэнси была лучшей ученицей школы. Ей всегда недостаточно того, чего Пэнси уже успела добиться.

— Грейнджер, наверное, — цедит Пэнси и в это мгновение люто, по-звериному ненавидит Гермиону. — Я спать пойду.

— А чай? Милая, а сладкое?

— Не хочу, — бормочет Пэнси, поворачиваясь к матери спиной. — Я устала.

— Завтра купим тебе одежду, ты совсем смешно выглядишь в этой блузке! — кричит вслед мать, и тут же со стола что-то падает, разбиваясь на осколки. — Может быть, Драко тогда обратит на тебя внимание! И нужно зайти к соседям, слышишь?

Пэнси опрометью взбегает вверх по лестнице и, задыхаясь, тянет на себя небольшую дверь. Внутри, в темно-зеленом полумраке, пахнет сухими цветами лаванды и пылью. Пэнси изможденно падает спиной на кровать, раскинув руки в стороны, и шумно выдыхает.

Дом — другая сторона двери.