Живые истории. Миска черешни

Макс увидел Ника в глубине двора: тот медленно ходил по дорожке и курил. Ник тоже заметил Макса, тут же бросил сигарету на землю и наступил на нее подошвой кроссовка.

— Хоть затушить догадался, а то недолго и пожар устроить, — пробурчал Макс. Он остановился примерно в метре от Ника и вгляделся в его лицо, которое было едва ли не бледнее, чем обычно. Ник был заметно выше ростом, и Максу пришлось для этого немного задрать голову.

— Угу.

«Те же яйца, только в профиль», — подумал Макс.

— Ничего не хочешь сказать? — спросил он.

— Хочу. — Ник старательно отводил взгляд в сторону.

— И?

— Прости.

— Придурок.

— Мягко сказано.

Макс улыбнулся: видок у Ника был тот еще.

— И прическа у тебя дурацкая.

— Угу. — Ник взъерошил пятерней свою густую каштановую шевелюру и глянул на Макса печальными глазами побитого пса, насквозь промокшего под дождем.

Надо было срочно растопить лед между ними, иначе разговор как-то совсем не клеился. И Макс нашел единственно возможный выход.

— Слушай, а про задницу мою ты серьезно сказал? — спросил он и тут же прыснул со смеху. Лицо Ника сначала застыло от удивления, но потом он тоже от души рассмеялся и хлопнул себя по лбу ладонью.

— Конечно, серьезно. Блядь, видел бы ты себя… моими глазами, — сквозь смех произнес Ник. — Но если я не нравлюсь тебе как парень, давай будем просто друзьями?

— Давай. И так уж и быть, разрешаю тебе дрочить по ночам на мой светлый лик, — не унимался Макс.

— Дебил.

— Сам такой.

Ника это откровенное заявление, похоже, ничуть не смутило.

* * *

Остаток лета для обоих парней действительно прошел чудесно. Ник не скрывал радости от того, что помирился с соседом, и теперь сможет провести все оставшееся время летних каникул вместе с ним, а не в тоскливом одиночестве. А Макс первым делом познакомил друга со своими музыкальными пристрастиями. И под зубодробительные треки Слипов разрисовал гипс Ника черным маркером, изобразив страшные рожицы и добавив надпись «Выздоравливай быстрее, придурок!» Перед тем, как ехать снимать гипс, Ник заставил его сфоткать руку со всех сторон на память.

Макс взял на себя заботу об обедах для Ника, притаскивая из дома всякие вкусности. А однажды даже приготовил ему завтрак, когда Вере нужно было уехать на пару дней. Ник проснулся от запаха гари и, пришлепав на кухню, застал там Макса, готовившего уже вторую по счету яичницу — первую он благополучно сжег. Впрочем, вторая оказалась просто объедением, и парни смели ее в один присест, заедая бутербродами и запивая крепким сладким чаем. И Макс вдруг понял, чем хочет заниматься — он бы с удовольствием пошел учиться на повара. Или кондитера. Нет, лучше все-таки на повара.

С подачи Макса парни решили бросить курить. Макс заявил, что курить в открытую не прикольно, вся соль как раз в том, что ты вынужден ныкаться за углами, чтоб не спалили и не всыпали по первое число. В общем, в риске и острых ощущениях. А так, баловство сплошное, еще и голова потом кружится. Ник вздохнул, но спорить с другом не стал. Вдвоем с Максом они торжественно выбросили свои почти целые пачки сигарет в мусор.

Закончив с домашними хлопотами, Макс вытаскивал друга гулять по деревенским улочкам. Но Нику больше нравилось лежать на траве в каком-нибудь укромном уголке, подальше от посторонних глаз, и читать вслух, положив голову Максу на колени. Макс понимал, что так Ник мог хотя бы представлять, что они не просто друзья, и не возражал против такой двусмысленной близости — во всем прочем, что касалось общения с Максом, вольностей Ник себе ни разу не позволил.

В такие моменты Макс слушал голос Ника, читавшего ему очередной шедевр русской классики, и думал о будущем.

— Что планируешь делать после школы? — спросил он однажды.

— Уеду куда-нибудь подальше, — ответил Ник, — в институт поступлю. Раньше на филолога хотел, но теперь я вряд ли смогу много писать…

— Я с тобой поеду, — тихо произнес Макс.

— О, Макс, ты делаешь мне предложение? Это так неожиданно, но я согласен, — попытался пошутить Ник, за что получил довольно болезненный тычок в плечо и ойкнул.

— Идиот, просто беспокоюсь за тебя. Не выживешь ведь в одиночку.