Будни нелепой войны

– Ну водители, я с родственником своим и всё.

Лазебный удовлетворённо кивнул головой:

– Значит, мест хватит. Остаётся ждать.

Ждать местных милиционеров пришлось недолго. Вернее, милиционера, так как прибыл он в единственном числе. Это был мужчина средних лет с серыми глазами и аккуратно подстриженными русыми волосами. Одет, как раньше было принято говорить, в гражданское платье.

– Магомед. – представился он, пожимая руки присутствующим операм – Но можете звать Михаилом, ко мне так русские сослуживцы в Казахстане обращались.

Магомед вырос в Казахстане, там же выучился и работал старшим опером уголовного розыска в одном из крупных промышленных центров. Работалось неплохо, в бытовом отношении тоже неудобств не испытывал: семья жила в хорошей квартире, имелась личная машина. И вот, когда перед Магомедом загрезила перспектива дальнейшего карьерного роста, проживавшие в Чечне дальние родственники предложили переехать на исконную Родину. Собственно, предложения эти поступали и раньше, но всё как-то было недосуг: то рождение ребёнка, то другие неотложные хлопоты. В последний раз позвали, когда предательство разномастных чиновников обеспечило позорный вывод российских войск из искони российской земли и возникновение некоего территориального образования под названием Ичкерия. Многие чеченцы надеялись, что теперь каким-то волшебным образом наладится экономика, и наконец-то восстановится порядок. Понадеялся на это и Магомед. Да и в самом деле, после смерти родителей никаких близких родственников в Казахстане у него не оставалось, а здесь обещали построить хорошее жильё и всемерную поддержку. К тому же, считал старший опер, на его исторической Родине сейчас наверняка громадный спрос на профессиональных милиционеров, и его немалый опыт там востребуется в должной мере. Оставив всё, он с семьёй переехал сюда, но ожидания его не оправдались. Нет, здесь у него действительно появился добротный дом и готовые в любую минуту поддержать друзья, но что касается работы, то нужды в милиционерах не было никакой. Оказалось, что всё решает здесь не закон, а сила оружия и влияние твоего тейпа. Так что некоторое время Магомеду пришлось обходиться заработками, не связанными с его профессией. И вот, по прошествии девяносто девятого года, когда стали набирать в местную милицию, он решил, что пришло его время. В постоянном отделе на оперов выделялось две штатные единицы, и всё отделение состояло из него и Адлана, который, несмотря на свой более молодой возраст, занимал должность старшего опера. Сегодня, когда начальник отдела решил отправить в предгорье и своих оперов, вдруг оказалось, что напарник болен, и Магомеду пришлось идти в комендатуру одному.

Вскоре, через считанные минуты после его появления у русских коллег, колонна из двух гражданских машин уже выезжала за пределы районного центра. Впереди двигался УАЗ, за рулём которого сидел добродушный здоровячок в клетчатой рубашке, рядом с ним на переднем сиденье пассажира – глава сельской администрации. Сзади разместились Велиев с Пантелеенко. В следующей за ними «Волге», кроме водителя и родственника главы, ехали чеченский опер, следователь прокуратуры и эксперт. Машины миновали расположенный у границы села блок – пост и, набрав скорость, насколько позволяла разбитая грунтовка, устремились в направлении синеющих невдалеке горных хребтов. Оглядевшись, опера облегчённо вздохнули: наконец – то они выбрались на простор, оставив позади опостылевшие стены отдела! С первых же минут движения Глеб с интересом снова и снова осматривался вокруг. Перед ними пока простиралась равнина, усеянная тут и там небольшими возвышенностями и частыми балками – пейзаж, мало чем отличающийся от средней полосы России. Но в первую очередь его интересовали люди. На первый взгляд, чеченцы ничем не отличались от подавляющего большинства жителей России, но он с неубывающим любопытством продолжал рассматривать попадавшихся на пути селян. Мужчины неспешно шли по улицам или, собравшись мелкими группами, стояли или сидели, словно зеки на корточках. Задержав взгляд на двух остановившихся у обочины молодых чеченках, опера переглянулись, но озвучивать мысли не стали. Некоторое время все сидели молча. Говорить не хотелось, да и было не о чем. Горы на глазах придвигались вплотную и уже просматривался лишь возвышающийся склон ближайшей из них, с уходящей вверх лентой разбитой дороги. Перевалив хребет, внезапно обнаружили вторую, ещё более высокую, почти сплошь покрытую зарослями бука гору. Через полчаса езды крутизна подъёма уменьшилась и грунтовка свернула влево. Попетляв, она вывела к небольшому по равнинным меркам селу, которое миновали не останавливаясь. Скорость движения заметно снизилась из-за тут и там дающих о себе знать ухабах. Молчание становилось тягостным и Велиев, поразмыслив, решил, что пора бы его и нарушить. Тем более, что при начавшемся их предприятии разговорить чеченцев было бы не лишним. На его замечание о состоянии дорог и проходимости УАЗика живо откликнулся водитель. В разговор вступил глава, а затем и Пантелеенко. Завязавшуюся беседу нельзя было назвать оживлённой, но былая напряжённость исчезла. О политике поначалу старались не говорить. Уже через десять минут милиционерам стало известно, что сухая, тёплая погода в Чечне присуща лишь первой половине осени, затем пойдут сплошные дожди и на смену залитым солнцем дням придут холод и сырость. По причине избытка осадков, снег здесь задерживается ненадолго, в основном на Новый год и последующую недельку – другую, всё остальное зимнее и весеннее время приходится довольствоваться чавкающей под ногами грязью. Тепла весной ждут долго и наступает оно с прекращением череды дождей где то в мае – как говорят чеченцы, на «русскую пасху». Несколько недель погода стоит прекрасная: пока солнце, не встречая более на своём пути сопротивление облаков, подсушивает землю, воздух остаётся умеренно влажным и тёплым. Но благоденствие это продолжается недолго. Потом наступает жара, которая спадает только в сентябре, причём зачастую в полдень достигает до тридцати пяти градусов по Цельсию.

За отвлечёнными от предстоящей работы репликами преодолели оставшийся участок пути. Глава администрации обернулся и показал пальцем чуть правее исчезающей за очередным поворотом дороги:

– Вот за тем поворотом небольшой спуск и через полтора километра – наше село.

Внезапно плетущаяся всю дорогу позади «Волга» набрала скорость и обогнала головной УАЗ. Не замедляя движения, машина скрылась за поворотом, обескуражив оперов и сидевших перед ними чеченцев. Стараясь не отставать, здоровячок надавил на педаль газа и через несколько минут УАЗ въехал на окраину хутора, на которой в окружении толпы уже ожидала замеревшая «Волга». Три прибывших в ней чеченца были снаружи и, оживлённо жестикулируя, о чём-то переговаривались с селянами. Выяснилось, что здесь будут хоронить только одного, а останки второго уже погребены на местном кладбище. Кости лежали невдалеке на разостланном прямо на земле покрывале. Пока следователь торопливо испещрял размашистым почерком подготовленный бланк, опера разместились рядом, соблюдая приличную дистанцию между собой. Как ни странно, окружавшие милиционеров чеченцы не шумели и никаких признаков враждебности не выказывали. Они молча наблюдали за приезжими в ожидании завершения почему-то так необходимых русским действий. Не мешкая, эксперт отщёлкал с разных точек нужное количество снимков и, опустив фотоаппарат, заглянул через плечо следователя. Поняв, что протокол осмотра ещё далёк до своего завершения, он едва заметно вздохнул. Ожидание томило всех прибывших, и каждая минута задержки оптимизма не прибавляла. И эксперт, и опера обратили внимание на то, что у большинства чеченцев брюки заправлены в носки, многие из них носят бороды. Милиционеры уже успели прослышать, что вахаббитов можно отличить по некоторым внешним признакам – они категорически не приемлют нижнего белья и в любую погоду заправляют штанины в носки. Бороды же говорили сами за себя. «Вот окружат сейчас молча, вплотную придвинутся и разоружат не торопясь… – пронеслось в мозгу Велиева, словно кто-то посторонний с издёвкой комментировал их фактическую беспомощность – А что, стрелять то в безоружных не будешь, по крайней мере пока те намерения свои не обнаружат. А когда автоматы стволами вверх перехватят, тогда и вовсе поздно будет!» Оставаясь внешне спокойным, Глеб взглянул на застывшего в десяти шагах Пантелеенко. Алексей даже не считал нужным скрывать свою настороженность. Взяв автомат на изготовку, он беспрестанно крутил головой, обеспокоенно поводя взглядом вокруг себя. Даже издали было видно, что предохранитель передвинут в положение автоматического огня, что только привлекало внимание к и без того выделяющейся на общем фоне фигуре опера. Шурша комуфлированной под дуб «эркой», купленной пару дней назад в ближайшем от отдела ларьке, он конечно же менее всего походил на милиционера. Вскоре Велиев имел возможность наблюдать, как к Алексею подошёл ехавший в «Волге» родственник главы, который, кивнув на сжатый в руках автомат, что-то произнёс.

Пантелеенко выслушал его и безразлично отвернулся, не удосуживая ответом. И тогда чеченец, не удовлетворившись результатом своего обращения, поспешил к искоса наблюдавшему за ними Велиеву.

– Послушай, – обратился он к оперу – ты скажи своему товарищу, что здесь вас никто не тронет, незачем ему палец при открытом предохранителе на спусковом крючке держать. Это ведь оружие, оно и выстрелить может.

Глеб согласно кивнул, но выполнять просьбу чеченца не торопился. Проводив взглядом удаляющегося селянина, он вновь оборотился к своему коллеге. «А что, может и правильно Лёха делает! – в сомнении размышлял он – Это я, дурень, позабыл патрон в патронник дослать, а ведь собирался же так поступить перед выездом! Теперь поздно рыпаться – слишком наглядно и вызывающе получится, не к месту вовсе… Да, конечно же, поздно!» Постояв немного, Глеб попытался переключить сознание на другое, но мысли о своей промашке его всё не оставляли. «А ведь с другой стороны, ничего страшного не произошло. – успокаиваясь, подумал он – Шанс отщёлкнуть предохранитель и передёрнуть затвор всё равно остаётся, хоть и гораздо меньший, чем у Пантелеенко. Да и откуда ичкерам этим знать, загнан ли в мой ствол патрон?» Вскоре череду сменяющих друг друга мыслей прервал подошедший Алексей.

– Слушай, Ахмедыч, а что, я и вправду не так что-то делаю? – спросил он, бросая взгляд на свой автомат.

Велиев замялся, но высказывать свои сомнения не счёл нужным.

– Вообще то в глаза бросается, да и не принято так с оружием ходить. Ты ремень ослабь и через плечо перекинь, как я. Ближе к животу. И руку правую также держи ладонью на ствольной коробке, чтобы пальцы предохранителя касались. А к спусковому крючку рука потом вмиг соскользнуть успеет.

Было видно, что произнесённые слова Пантелеенко убедили полностью. Щёлкнув предохранителем, он последовал совету майора, проделав со своим оружием ряд нехитрых манипуляций. «Дурацкая ситуация! – всё не мог подавить в себе беспокойства Глеб – Захоти эти миряне нас в заложники взять – возьмут без особого труда и голыми руками. Именно оттого и возьмут ведь, что голыми! А положим, что успеем мы завалить пару – другую да отбиться, так нас свои же и повяжут за устройство геноцида в мирном чеченском селе! Ладно, – остановил он себя – хватит о пустом думать, буду действовать, как Бог на душу положит!»