Невероятные приключения Коли, Мыши и капитана Боскана

ГЛАВА III, в которой «Светлячок» принимает гостей

До настоящего вечера было еще далеко, но снег пошел гуще, и кругом как-то сразу потемнело. К «Светлячку» они подъехали почти в сумерках. Коля подумал, что лагерю подходит это название: сквозь белую круговерть и черные елки ярко горели огоньки — окна корпусов.

Машина остановилась у ворот.

— Дальше пешком, — сказал шофер, — мне не проехать, вон как замело. Снег-то никто почистить не подумал.

— Зачем чистить снег? — удивился сонный Мыша, вылезая из машины. — Он и так чистый.

В одном из домиков хлопнула дверь: на крыльцо вышел худенький темноволосый мальчик в большом, не по размеру, свитере и замахал им руками.

— Идем-идем! — крикнул ему Паша. — Куда ты без шубы? Простудишься!

Мальчик, однако, остался на месте, обхватив плечи руками и приплясывая.

— Миша, Коля, Паша, — Алла Ивановна пересчитала их, как будто боялась, что по пути кто-то ухитрился исчезнуть прямо из машины. — Так, сумка, еще одна, так, моя сумочка… Кто варежку потерял? Мальчики! Я спрашиваю, кто потерял варежку? Синяя с полоской!

— Это, наверное, моя, — сказал шофер.

Мыша зевал и вздрагивал.

— Нам вон туда, — Паша махнул рукой. — Корпус номер два, это наш. А с той стороны номер четыре — в нем тоже свет горит, видите? Там еще два отряда.

— Коля, а мы вместе будем? — вдруг встревожился Мыша, окончательно просыпаясь.

— Вместе, — ответил Паша, хотя спрашивали не его. — У нас всего два корпуса и заняты. Остальные закрыты, они пустые. Народу-то немного. Ну, пошли!

Алла Ивановна оглянулась на корпус номер два, и мальчик, который прыгал на одной ножке на крыльце, юркнул в дом, прежде чем она успела что-нибудь сказать.

— Давайте в корпус, — распорядилась Алла Ивановна, — а я пойду скажу, что все в порядке и все нашлись. Ваша мама звонила уже, волнуется.

Внутри дом был устроен просто: длинный коридор, направо и налево двери. У входа их встретил плакат с призывом стряхивать снег с обуви и вытирать ноги о коврик. Коврик был насквозь мокрый, и Мыша для надежности вытер ноги друг о друга. Почувствовав сзади уверенный шлепок, хотел было возмутиться, но Коля сказал невинным голосом:

— Я с тебя снег стряхиваю, — и кивнул на плакат.

Мыша задержался, как будто бы пропуская старших вперед из вежливости, а на самом деле собираясь подкрасться к Коле со спины и тоже как следует стряхнуть с него снег. Но тут Паша громко позвал: «Диана, ты где?», и Мыша забыл о мести. Интересно, кого это зовут Дианой? Странное имя, как из книжки. У Дюма есть роман «Две Дианы». Мыша однажды взял почитать, так жуткое занудство оказалось, совсем не то, что «Мушкетеры». Но у тамошней Дианы были золотистые локоны и синие глаза, это он запомнил.

Из приоткрытой двери выглянул темноволосый мальчик, стягивая через голову свитер.

— Давайте сюда, — сказал он неожиданно тонким голосом, — тут теплее и никого нет, все на репетиции. Уй, холодрыга!

— Ага, не май месяц, — проворчал Паша, — а ты бы еще в босоножках на мороз выскочила!

Мыша приоткрыл рот и уставился на мальчика, который оказался девочкой, или даже девушкой, по имени Диана. Она пригладила растрепанные свитером коротко стриженые волосы и тоже посмотрела на Мышу, слегка прищурившись. Глаза у нее были цвета сладкого чая с лимоном, в уголках рта ямочки, пальцы тонкие, как у самого Мыши, а в ушах маленькие сережки цветочками. Ничего Дюма не понимал в Дианах. В мушкетерах понимал, а в Дианах — нет.

От размышлений о литературе его отвлек неприветливый голос:

— Явились, не запылились!

Оказывается, Диана ждала их здесь не одна: у окна со скрипом раскачивался на стуле взлохмаченный белобрысый парень, на вид ровесник Коли. Рубашка на нем была удивительного цвета: Коля видел такое только раз в жизни, когда Мыша замочил в тазике для стирки свою белую футболку, Колины черные носки, папины темно-синие штаны и мамин малиновый свитер… вот такого же цвета получилась футболка в результате.

— Ты бы сбегал за чайником, Серый, а? — попросила Диана.

«Какой же он Серый? Серо-буро-малиновый тогда уж!» — неприязненно подумал Коля.

— Ну что, — сказал Паша, разматывая шарф, — давайте разберемся. Это у нас, значит, Николай и Михаил Сергеевичи из Ленинграда.

— У меня путевки, — спохватился Коля, хлопая себя по бокам.

Путевки лежали во внутреннем кармашке, застегнутом на пуговицу, он это помнил. Но папа, когда что-то искал в карманах, всегда хлопал себя по бокам, и Коле это очень нравилось.

— А я вожатый твоего, Коля, отряда, — сказал Паша. — Первая дверь направо от входа, я тебя провожу сейчас.

— А меня? — Мыша мгновенно насупился, заподозрив неладное.

— Ты в другой палате будешь. Ты ведь помладше, и отряд у тебя другой.

Мыша посмотрел на Колю:

— Говорили, что мы вместе…

— Да вы и так вместе, в одном же корпусе, только в соседних комнатах. А в отряды мы записываем по возрасту, понимаешь? Тебе же лучше! У нас малышей совсем мало: выбирай кровать, какую захочешь, и тумбочки занимай хоть две сразу.

Коля виновато посмотрел на Мышу. Мыша отвернулся и стал смотреть на Боскана. Боскан смотрел единственным глазом куда-то вдаль и молчал.

— Он не хочет две тумбочки, — подал голос Серый. — Он хочет домой к мамочке, кушать манную кашку и сидеть на горшке. Он вон в куклы играется, как девчонка.

— Тебя забыли спросить! Не ломай стул, — сказала Диана. — И кстати, я просила тебя сходить за чайником.

— А чего ты распоряжаешься? — Серый не сдвинулся с места, но качаться на стуле перестал. — Ты у сопливых вожатая, вот ими и командуй.

Паша аккуратно сложил путевки, которые держал в руках, сунул их в карман и медленно развернулся в сторону бунтаря.

— Если! Я! Еще! Раз!

При каждом слове он делал шаг вперед. Комната была небольшая, и Паша грозно навис над Серым, едва добравшись до середины фразы.

— Да я вообще молчу, — Серый не стал дожидаться окончания, встал и побрел к дверям.

— Куда? — гаркнул Паша.

— Так за чайником же… — растерялся Серый.

— Попроси прощения у Дианы!

— Да ладно, — отмахнулась Диана. — Пусть лучше чайник принесет, все польза в хозяйстве.

— А ты… вы… тоже вожатая? — спросил Мыша.

— Да, мы с Пашей вдвоем на этом корпусе. Он у старшего отряда, а я у младшего.

— Младший — это куда меня записали, да?

— Ну да. У нас хорошие ребята, зря ты, Миш, отказываешься.

— Я не отказываюсь. Только я Мыша, а не Миша. Ну, меня так все зовут… кто со мной дружит.

Кровати у окна, разумеется, были уже заняты: на них громоздились чьи-то вещи. Мыша огляделся в поисках свободного места. Комната была большая, и ее обитателям не удалось полностью освоить отведенное им пространство, хотя они явно очень старались. Но их рисунки смотрелись на пустых стенах сиротливо, штаны и рубашки, вольготно раскинувшиеся на кроватях, а кое-где и на полу, так и не смогли захватить все горизонтальные поверхности. Пахло елкой — на двух тумбочках стояли в банках пушистые еловые ветки, серебристый дождик на них вздрагивал при каждом шаге. На полу был расстелен плакат, углы придавлены ножницами и баночками краски. На плакате — почти законченная надпись «Поздравяем с Новым годм!» и карандашный скелет будущей елки.

Скрипнула дверь: в комнату заглянул Коля.

— Ну как ты тут? Свободно у вас! А у нас только одна кровать осталась пустая.

— У нас у окна уже заняты, — вздохнул Мыша. — Ты говорил, это лучшее место.

— Это оно летом лучшее. А сейчас там дует, спать будет холодно. Вот кровать хорошая, у стенки. Садись сюда, я сейчас.

Мыша поставил сумку на тумбочку, послушно сел на краешек матраса и вдруг услышал глухой стук в стене у изголовья.

— Коля! — обрадовался Мыша и постучал в ответ.

— Здорово, да? — сказал Коля, появляясь в дверях. — У меня там кровать стоит тоже у стены, могу тебе отстукивать тайные сигналы.

— Ура! Ты мне тогда стучи два раза, если хочешь сказать… ну, что-нибудь сказать. И три раза, если…

— Если сказать мне нечего, — засмеялся Коля. — Давай так: два удара — это значит «Как у тебя дела?», три удара — «У меня все хорошо!», а четыре удара — «Есть дело, надо поговорить». Запомнишь?

— Запомню!

Мыша повеселел и стал перекладывать вещи из сумки в тумбочку. Боскана он посадил поближе к стене, чтобы не свалился с пружинного матраса.

— Ладно, я пойду пока, — сказал Коля. — Заходи потом, посмотришь, как у нас.

Хлопнула дверь, в коридоре раздался дробный топот и гвалт, а затем сразу голос Дианы:

— Куда! Ноги кто вытирать будет?

Судя по звукам, большая часть заснеженных ног послушно развернулась к придверному коврику, но кое-кому удалось прорваться. В дверях вдруг появились сразу два мальчика, одного роста, в одинаковых шубах и шапках.

— Я первый!

— Нет, я! Пусти!

— Не пущу! Сначала я!

Они пихались локтями и пыхтели, отталкивая друг друга, пока не заметили Мышу. Забыв о соревновании, одинаковые мальчики дружно уставились на него. Глаза у них были одинаково голубые, носы и щеки — одинаково розовые, но у одного на подбородке белел кусочек пластыря.

— Ты новенький! — сказал тот, который с пластырем.

— Это ты потерялся? — с уважением спросил второй.

Вслед за близнецами вошел еще один мальчик, сам коротенький, но зато в очень длинном красном шарфе.

— Ты новенький! — заявил он. — Это ты потерялся!

Мыша не успел ответить. В комнату, запнувшись о порог, шагнул четвертый мальчик, почти совсем круглый в своей шубе, и уставился на Мышу.

— Я новенький, — кивнул ему Мыша. — И это я потерялся.

Круглый мальчик перевел взгляд на Боскана и спросил печально:

— А это кто?

Тут Боскана заметили и остальные. Мальчик в красном шарфе подошел поближе и пренебрежительно ткнул его пальцем в лоб. Близнецы переглянулись и хихикнули.

— Это капитан Хуан Боскан, — отчеканил Мыша. — Кто его тронет, будет иметь дело со мной!

— Поломанный какой, — грустно сказал круглый мальчик. — Ноги не хватает.

— Потому что он был в таких местах, в каких вы никогда не были!

— И глаз только один, — вздохнул кругляш.

— Потому что он видел такие вещи, каких вы вообще никогда не видели!

— Ты, что ли, в куклы играешь, как девчонка? — презрительно сказал мальчик в шарфе.

— А ты, что ли, дурак, как этот ваш Серый? — Мыша постарался ответить ему таким же противным голосом.

Близнецы опять переглянулись, но уже не хихикали.

— Ты Серого, что ли, знаешь? — удивился мальчик в шарфе.

— Я много чего знаю! Много такого, чего вам лучше не знать, — Мыша усмехнулся, надеясь, что усмешка вышла кривой и зловещей.

— Ладно, — сказал вдруг мальчик в шарфе решительно. — Я Алик, капитан отряда. Мы на репетиции были, а сейчас надо стенгазету дальше делать. Ты лошадь рисовать умеешь?

— Не знаю. Я попробую…

— У лошади главное — задние ноги. А их никто не умеет, — сообщил Алик, выпутываясь из шарфа.

Нарисовать Мыша ничего не успел, потому что скоро пришла Диана, принесла какао и булочки. Мыша тут же вспомнил, что еще на вокзале ужасно хотел есть.

— А Коля? — спохватился он, по привычке разломив булку пополам.