Узелок Святогора

В нашей молодой прозе приходится встречать слишком уж много сочинений, написанных по малозначительному, если не совсем пустячному, поводу. Или же выполненных так, что взятое происшествие, эпизод, поступок героя не выходят за пределы частного факта. Нередки и такие случаи, когда острые переживания автора и героя, которыми до предела насыщена атмосфера произведения, на поверку не обнаруживают под собой жизненной и психологической достоверности.

Об этом хочется сказать здесь потому, что, читая Ипатову, даже не самые удавшиеся ее произведения, видишь, как важны для нее и выбор темы рассказа или повести, и поиск выразительных средств, обеспечивающих произведению путь к сердцу читателя. Жизнь в прозе Ипатовой предстает перед нами интересными характерами и судьбами людей, актуальными нравственными проблемами, невыдуманными противоречиями и страстями, корни которых уходят и в человеческую психологию, и в социальную действительность.

Я уже останавливался на рассказе «Ласточка», хорошо подтверждающем эту мысль. А вот драматическая история молодой женщины Алены Борткевич из западно-белорусской деревни (действие рассказа «Одна над пропастью» происходит накануне освобождения этих земель от белопольской оккупации). Мы проникаемся глубоким состраданием к ней, прошедшей ради своей любви к революционеру-подпольщику через невероятные испытания и душевные муки: мужа ее замучили в тюрьме, только что родившегося ребенка умертвили («семя большевистское не должно жить») мракобесы из костела, где нашла было себе временный приют бездомная роженица… Но мы восхищаемся и неколебимой силой любви и собственного достоинства героини, благодаря которым она перенесла все невзгоды и от покорности судьбе пришла к сознательной жизни, стала активной участницей перемен, наступивших с возвращением Советской власти.

Рассказ этот выдержан в романтическом ключе, но в то же время он достаточно глубоко погружен в социальную почву, много говорит нам о реалиях отображаемого мира. Это характерно для прозы Ипатовой, такое стремление к полноте жизненных красок и деталей при господстве какого-нибудь ведущего стилистического начала. Писательнице подвластны и средства колоритного бытописания, и углубленный психологический анализ, и лирика интимных чувств, и пейзажная живопись. Она умеет настроить читателя на философско-романтическую волну, сопрягая будничное с возвышенным, вернее, отыскивая в будничном его возвышенный смысл, любит иногда завершить все рассказанное символом-метафорой (таковы, например, рассказы «Перекат» и «Завороженный пион»). Я бы сказал, что мы имеем дело с прозой, которая впитывает в себя опыт Ипатовой-лирика, в том числе и драматическое мироощущение, и возвышенно эмоциональный оценочный пафос, но — по законам жанра — предельно «доверяется» человеку и жизненным обстоятельствам, чтобы художественная мысль, искомая истина непосредственно вытекали из объективного хода жизни.

Как бы невзначай вырастает из быта тихой городской улицы рассказ «Девочка с белыми гвоздиками». И начинается он неторопливыми зарисовками этого быта, пока не перерастает в трогательную, чистую, возвышенную историю душевного сближения двух по разным причинам одиноких людей — немолодого уже учителя Ивана Петровича и продавщицы Галины, которая некогда, еще будучи семиклассницей, преподносила ему, ветерану войны, в День Победы букет белых гвоздик. Небольшой, в каких-то пятнадцать книжных страничек рассказ, но в нем довольно свободно «расположились» и богатая событиями судьба главного героя, почти подростком воевавшего в партизанском отряде, а потом посвятившего себя учительскому делу, и неудавшаяся личная жизнь героини, которую сегодня могли согревать лишь давние романтические мечты школьных лет. Горести и радости пережитого, сменяющие друг друга драматические и светлые тона, волнующее предощущение счастья этих людей, наконец, тематически «осмысленное», неформальное участие окружающей природы во всем происходящем — все это соединяется в богатый эмоциональный сплав, несущий в себе неподдельную жизненную и художественную правду. Рассказ привлекает и как пример убедительного воплощения нравственного идеала в характерах наших современников. А в этом направлении Ольга Ипатова ведет все более настойчивый поиск. В ее рассказах и повестях мы встречаем много людей, окрыленных возвышенной мечтой, стойких перед жизненными невзгодами, богатых действенной добротой и чуткостью, наделенных народной, непоказной мудростью. Заглянем хотя бы в рассказы «Перекат», «Хата с голубыми ставнями», «Завороженный пион», «Разговор», в повесть «Узелок Святогора», и мы увидим их там как среди главных, так и среди второстепенных персонажей, но всегда почувствуем особую авторскую теплоту к ним. На волне нравственного максимализма живет в искусстве героиня рассказа «Премьера» — молодой режиссер детского театра Богумила Антоновна. На этой же высокой волне душевного напряжения написан и монолог-исповедь героини, «сопровождающий» ее первую театральную премьеру, а точнее, приоткрывающий нашему взору весь ее «упрямый» путь от несмелой мечты деревенской девочки до вот этого непостижимо ответственного момента, когда решается «быть или не быть». Писательница, судя по интонации рассказа, нескрываемо влюблена в свою героиню за ее целеустремленность, за чистоту побуждений и творческую бескомпромиссность, с которыми она идет в искусство, в жизнь.

Тема становления личности — одна из ведущих тем творчества О. Ипатовой — решается писательницей в самых разных жизненных ее вариантах. Наряду с ситуациями открытой схватки добра и зла, резкого противостояния человека и неблагоприятных обстоятельств, стоящих герою предельного напряжения сил, а бывает, и жизни, Ипатову во многих случаях привлекает вызванный каким-то серьезным импульсом конфликт внутреннего порядка, когда человеку в конце концов открывается истинный смысл его духовно неполноценного существования. «Чувство огромной непоправимой вины» заполняет все существо Василя Асоты, когда мы расстаемся с ним в финале рассказа «Бумеранг». Оказалось, что это он из-за своей бездумности и душевной глухоты стал невольным виновником самоубийства своего любимого брата Тимки, оговорив хорошую девушку, которую тот любил. Слишком высокая цена, но, вероятно, с этого момента жизнь парня должна пойти совсем по иному нравственному руслу.

В этом же тематическом ряду видится и рассказ «Золотое яблочко на серебряном блюдечке», героиня которого, тридцатилетняя женщина, сидя у обочины дороги после автомобильной аварии, вдруг осознает, что грезившийся ей в детстве «принц», то есть суетящийся рядом муж, увлекший ее некогда своей необычностью, мечтой о высоком служении искусству, постепенно превратился в художника-ремесленника и живет лишь заботой о безбедном существовании семьи, да еще похваляется своими практическими успехами. Ирина (так зовут героиню) взрывается гневным протестом и против мужа, изменившего своему дарованию, и против себя, которой уже за тридцать, а она ничто, потому что все время надеялась на какую-то эфемерную роль спутницы и вдохновительницы незаурядного дарования.

Должно быть, в самом заветном уголке сердца писательницы вызревала повесть «Узелок Святогора». В пей детская память сошлась с нынешними зрелыми размышлениями автора над некоторыми серьезными социальными и нравственными проблемами, актуальность которых, к сожалению, сегодня не убывает. С глубоким и точным пониманием детской и подростковой психологии рассказывает О. Ипатова о детдомовском житье-бытье тех, кому по разным причинам выпало на долю оказаться здесь, где материнская ласка лишь грезится в мечтах или видится во сне. В повести много запоминающихся своей неодинаковостью образов ребят и воспитателей. Но в первую очередь она «принадлежит» девочке-подростку Вене Рыжик, самой обездоленной и самой ранимой в детском коллективе, потому что она — подкидыш.

Подкидыш… Это «происхождение» приносит Вене немало мучительных минут, когда кто-нибудь из бездушно-злых сверстников безжалостно бьет им, стараясь сразить правдолюбивую задиристую спорщицу. Но больше всего мучает девочку не это. Больше всего мучает ее, кто она есть, от какого древа оторванный листок и почему она не может знать своих родных или близких? «Ну хорошо, я ЕЙ не нужна, — думает она о той, что подбросила ее к дверям детдома. — Но ведь, кроме матери, у меня должна быть бабушка. Может, тетя и дядя. Они, возможно, одиноки, им я пригодилась бы как приемная дочь. Вообще где-то живут же мои родные? А ОНА им ничего обо мне не сказала. Просто взяла, завернула в пеленку и принесла — выбросила. И теперь никто, никто не знает обо мне. Может, моя тетка взяла собачонку? Может, моей бабушке нездоровится — я могла бы мыть у нее пол, готовить. И еще где-то живет мой отец, а у него тоже много родственников. И никогда, ничего я не узнаю о них… А ОНА? Неужели ОНА никогда обо мне не вспоминает? Она же — преступница. Пусть бы сама бросила меня — но она же отняла у меня всех родных… Интересно, похожа ли я на нее? На кого я похожа — на деда, прабабку?»

Надо ли пояснять, как много детских судеб и душевных драм фокусируется сегодня в этом притаенном крике души девочки Вени.

Но это лишь одна грань непростой по проблематике повести «Узелок Святогора». Девочка Веня наделена от природы необычным складом ума, художническим талантом и другими качествами, отличающими ее от сверстников, она стремится самостоятельно дойти до сути сложных вещей и понятий, вырваться за круг общедоступных, преподносимых воспитателями истин. Рассказывая об этом, писательница подчеркивает, как важно в таких, случаях найти верную меру понимания души подростка, как вообще могут быть вредны воспитательные постулаты, если они применяются ко всем одинаково, так сказать, без поправки на личность. Веню не обминули обиды и по этому поводу, усложняя ее душевное состояние, как и по многим другим причинам, ущемляющим проснувшееся в ней чувство собственного достоинства.

Но, взрослея па наших глазах, попадая в другие обстоятельства, девочка начинает видеть мир в иных, более многообразных красках. И главное ее открытие состоит в том, что вокруг, оказывается, много добрых и чутких людей, — каждый со своей непростой судьбой, но готовой разделить чужую беду душой, — надо только и самому не замыкаться от них и научиться понимать их. У Вени хорошо сложились дела с ее заветной мечтой — по ходатайству директора школы-интерната она поступила в художественное училище. Однако не ради этого стереотипного «хэппи энда» рассказывала нам писательница историю своей юной героини, и не он венчает сюжет повести. Закрывая повесть, мы вместе с девочкой Веней, нашедшей себе всегда ждущий ее домашний уют в хате такой же душевно одинокой деревенской бабки Марыли, с трепетом думаем о радости приобщения к народной жизни, к судьбам родной земли, в которых могут раствориться все боли и обиды человека.

…Широк тематический круг уже осуществленных и еще созревающих замыслов прозаика Ольги Ипатовой, обширны земные и исторические просторы, на которых она ищет своих героев (в последней книжке ее рассказов на белорусском языке «Перекат» есть целый раздел «Гул далеких столетий», а на рабочем столе сейчас — две новые повести на историческую тему). Но при всем этом можно без особого труда определить основную, доминирующую идею всего ее сегодняшнего творчества. Речь идет о том, что такое жизнь человека на земле, в чем его счастье, чем бывает по-настоящему богата его мечта, на каких путях-перепутьях он находит, а на каких попусту растрачивает себя и, случается, попадает в нравственный тупик, наконец, где брать силы для нравственного возрождения, если возникает такая необходимость…