Последний бой майора Петтигрю

Глава 6

Гольф-клуб стоял на обращенной к морю стороне Южной Гряды[4], на низком мысу, оканчивающемся поросшими травой дюнами. Порой внезапные порывы ветра свирепо швыряли пригоршни песка прямо в лицо. Тринадцатая лунка прославилась благодаря Леди Юнис, крупной ромнийской овце, которая съедала всю траву в пределах досягаемости своей ржавой цепи. Посетителям, особенно американцам, объясняли, что шарики овечьего навоза на поле для гольфа — это своего рода национальная традиция. В ящике поблизости хранился ржавый совок для уборки, там же можно было вымыть мячи. Некоторые новички, бывало, жаловались на Юнис; они опасались, что в эпоху элитных курортов для гольфа и корпоративных матчей из-за нее клуб будет выглядеть слишком убого. Майор был на стороне защитников Юнис и полагал, что взгляды новичков свидетельствуют лишь о том, что комитет клуба отбирает новых членов без былой тщательности. Кроме того, ему нравилось упоминать о том, что Юнис «не портит экологии».

Утреннее солнце и ароматы моря и травы взбодрили майора, и, уводя Юнис от южной кромки поля, где лежал его шар, он украдкой потрепал ее по боку. Алек косил траву своей клюшкой. Его лысина сверкала на солнце. Майор терпеливо ждал; закинув на плечо короткую клюшку, он любовался изогнутой линией гавани: мили песка и бесконечное пространство воды, залитой серебром пасмурного дня.

— Чертова трава. Весь изрежешься, — сказал побагровевший Алек и затопал, чтобы стряхнуть комья грязи, прилипшие к ботинкам.

— Берегись, старина, женский комитет охраны природы не дремлет, — заметил майор.

— Чертовы бабы! Чертовы дюны! — выпалил Алек и затопал еще сильнее. — Не совались бы, куда не просят.

В последнее время дамы активно выступали за более ответственное обращение с полем для гольфа. На досках объявлений то и дело возникали отпечатанные на компьютере объявления, призывавшие членов клуба беречь дюны и не разорять птичьи гнезда. Альма принадлежала к числу самых ярых агитаторов, и гольф-клуб поручил Алеку возглавить группу по охране природы. Похоже, бедняга угодил между молотом и наковальней.

— Как Альма? — спросил майор.

— Жить не дает, — ответил Алек. Теперь он уже стоял на четвереньках. — То природа, то этот чертов бал. Она меня в гроб вгонит.

— Ах да, наш ежегодный бал, — улыбнулся майор и тут же подумал, что надо быть добрее. — А какую тему выбрали в этом году?

Майора не переставало раздражать, что некогда изысканный бал, где подавали стейки и играл хороший оркестр, превратили в костюмированные вечера, темы которых становились все изощреннее.

— Ну, к окончательному решению они пока не пришли, — ответил Алек. Сдавшись, он выпрямился и стал отряхивать колени.

— Сложно будет переплюнуть «Последний день Помпеи».

— Не напоминай. Мне по-прежнему по ночам снится, будто я застрял в костюме гладиатора.

Альма заказала костюмы по телефону, их доставили из Лондона, и бедному Алеку пришлось весь вечер проходить в слишком тесном для него металлическом шлеме. Под конец шея у него совсем опухла. Для себя Альма выбрала костюм Леди Тайны, который оказался по-куртизански прозрачной тогой с аляповатым рисунком. Поспешно добавленные лиловая водолазка и велосипедные шорты помогли мало.

Карнавальные костюмы и открытый до полуночи бар приводили к поразительному раскрепощению. Вечера, где по традиции шутили, говорили комплименты и изредка позволяли себе фривольные жесты, превращались в настоящие оргии. Старый мистер Перси как-то раз так напился, что отбросил свою трость и рухнул на стеклянную дверь, гоняясь по террасе за визжащей женщиной. Хью Уэтстоун поскандалил с женой, и оба ушли с бала с новыми спутниками. Даже отец Кристофер в кожаных сандалиях и рясе из дерюги, выпив лишнего, уселся в кресло и принялся разглядывать трещину в стене, так что в конце вечера Дейзи пришлось силой вести его к такси. Следующая воскресная проповедь призывала прихожан к аскезе и была произнесена хриплым шепотом. Все это было совершенно недостойно старого гольф-клуба, и майор подумывал написать возмущенное послание. Мысленно он уже сочинил несколько серьезных, но едких писем.

— Хорошо было бы в этом году вернуться к обычным танцам, — сказал он. — Надоело надевать костюм и без конца отвечать на вопросы, кого я сегодня изображаю.

— Они встречаются сегодня утром, чтобы решить все окончательно, — сказал Алек. — Когда закончим, можешь заглянуть к ним и внести свое предложение.

— Вряд ли, — в ужасе сказал майор. — Может, ты сам намекнешь Альме?

Алек фыркнул, вытащил мяч из кармана и кинул его за плечо.

— У тебя штраф в один удар, то есть получается плюс четыре к пару[5], так? — спросил майор, записывая цифры в книжечку в кожаной обложке, которую хранил в нагрудном кармане пиджака для гольфа. Пока что он был на пять ударов впереди.

— Может, победитель поговорит с моей женой? — ухмыльнулся Алек.

Майор аж вздрогнул. Он отложил записную книжечку и примерился к мячу. Удар был слишком быстрым и чересчур низким, но мяч задел распускающийся одуванчик и все же нырнул в лунку.

— Неплохо, — сказал Алек.

На шестнадцатой лунке, которая находилась на пустыре рядом с заполненным водой карьером, Алек спросил, как у него дела.

— Жизнь продолжается, — сообщил он спине Алека. Тот сосредоточенно примерялся к мячу. — Бывают хорошие дни, бывают похуже.

Алек сделал сильный удар, и мяч улетел вдаль — почти в нужную сторону.

— Ну, хорошо, что тебе лучше, — сказал Алек. — Похороны — жуткая штука.

— Спасибо, — ответил майор и принялся устанавливать свой мяч на подставке. — А ты как?

— Внучке, Анжелике, уже лучше. Ногу удалось спасти.

Последовала пауза, во время которой майор примерился и сделал удар. Мяч приземлился невдалеке, на границе основной зоны.

— Жуткая штука эти больницы, — сказал майор.

— Да уж, — сказал Алек.

Они взяли сумки и пошли к косогору.

Когда они прошли восемнадцатую лунку и добрались до здания клуба, большие часы над террасой показывали 11.45. Алек устроил целое представление, сверяя свои наручные часы с большими.

— Как раз пора выпить и подкрепиться, — сказал он, как говорил каждую неделю, вне зависимости от того, во сколько они заканчивали. Как-то раз они заявились в бар в одиннадцать утра. Майор не стремился повторить этот результат. Ланч подавали только с полудня, и в тот день они с Алеком успели выпить по несколько порций, что в сочетании с бокалом вина к куриным фрикаделькам в сливочном соусе привело к несварению.

Оставив тележки в пристройке, они направились в гриль-бар. Когда они проходили мимо веранды, где раньше располагался женский бар (до того как в гриль-бар стали пускать женщин), раздался стук и пронзительный женский голос крикнул:

— Эй, Алек, идите к нам!

Альма поднялась им навстречу из-за круглого стола и яростно помахала мужу. Дейзи Грин повелительно их поманила, а остальные женщины холодно посмотрели в их сторону.

— Может, сбежим? — прошептал Алек и помахал жене, не переставая шагать в сторону гриля.

— Боюсь, мы окружены, — сказал майор и шагнул к стеклянной двери. — Не бойся. Я тебя прикрою.

— Может, сделаем вид, что нам срочно потребовалось отправиться по нужде?

— Ради всего святого, дружище, это всего лишь твоя жена. Выше нос.

— Если я еще выше подниму нос, у меня сведет шею, — сказал Алек. — Но пусть будет по-твоему. Сразимся с врагом.

— Нам нужно мужское мнение, — заявила Дейзи Грин. — Вы со всеми знакомы?

Она показала на женщин за столом. Среди них была пара незнакомых лиц, но они, казалось, слишком боялись Дейзи, чтобы потребовать представления.

— Это надолго? — спросил Алек.

— Мы должны определиться с темой вечера сегодня, — сказала Дейзи, — но не можем выбрать между двумя идеями. Хотя у моей, скажем так, больше приверженцев, надо обсудить все возможности.

— Поэтому мы хотим, чтобы вы выбрали, что вам больше нравится, — сказала Грейс.

— Да, мы хотим услышать ваше мнение, — сказала Дейзи и нахмурилась. Грейс покраснела. — В подтверждение нашим аргументам.

— Мы как раз говорили о том же, — вмешался майор. — Обсуждали, как было бы чудесно вернуться к старому доброму балу. Я имею в виду смокинги, шампанское и тому подобные вещи.

— Что-то в духе Ноэля Кауарда[6]? — спросила одна из незнакомок, молодая рыжеволосая женщина с густым макияжем, не скрывавшим, однако, веснушек.

Майор гадал, не существует ли негласного правила, согласно которому молодым женщинам, чтобы быть допущенными в комитет Дейзи, следует носить уродливые панамы и в целом выглядеть как можно старше.

— Мы сейчас не обсуждаем тему Ноэля Кауарда, — отрезала Дейзи.

— Смокинг — это не тема, — сказал майор. — Это форма одежды хорошо воспитанных людей.

В комнате повисла мертвая тишина. Молодая женщина в уродливой шляпе так широко распахнула рот, что майор увидел дырку в одном из ее коренных зубов. Грейс закашлялась, прикрывая рот платком. Майор подозревал, что она смеется. Дейзи притворялась, что сверяется с какими-то записями в блокноте, но при этом так вцепилась в край стола, что ее костяшки побелели.

— Он имеет в виду…

Алек умолк, не в силах придумать достаточно дипломатичного объяснения.

— Следует ли понимать, что вы не одобряете наших стараний, майор? — тихо спросила Дейзи.

— Нет, конечно, — вмешался Алек. — Слушайте, дамы, нам лучше в это не лезть. Главное, чтобы бар был открыт, и мы будем довольны, так ведь, Петтигрю?

Майор почувствовал, как его толкнули в бок — Алек подавал сигналы к отступлению. Майор отодвинулся и посмотрел на Дейзи.

— Я хотел сказать, миссис Грин, что хотя тема предыдущего года была весьма необыкновенной…

— Да-да, необыкновенно интересной, — встрял Алек.

— …не всем гостям удалось остаться в рамках приличия — безусловно, вопреки вашим ожиданиям.

— Комитет здесь ни при чем, — сказала Альма.

— Разумеется, — кивнул майор. — Однако было весьма печально видеть дам вашего положения, вынужденных наблюдать бесчинства, неизбежные на всякой костюмированной вечеринке.

— Вы совершенно правы, майор, — сказала Дейзи. — В самом деле, я думаю, что майор очень своевременно высказал свои соображения и нам следует пересмотреть свои темы.

— Благодарю вас, — ответил майор.

— Я уверена, что только одна из наших тем подразумевает приличные наряды и достойное поведение. Таким образом, мы можем вычеркнуть «Флэпперов и гангстеров»[7] и «Пастораль».

— Но ведь «Пастораль» безупречна, — вмешалась Альма. — Деревенские танцы — это ужасно весело…

— Мужчины в килтах и прогулки по вересковым пустошам? — переспросила Дейзи. — В самом деле, Альма, ты меня поражаешь.

— Можем погулять по вересковым пустошам и дома, если желаешь, — подмигнул Алек жене.

— Заткнись, — выпалила она. На щеках у нее вспыхнули красные пятна, слезы казались неизбежными.

— И у нас остается «Вечер при дворе Моголов» — самая изысканная тема, — подытожила Дейзи.

— Мне казалось, что тема называлась «Могольские пляски»? — спросила панама.

— Рабочее название, — ответила Дейзи. — «Вечер при дворе» задаст подобающий тон. Надо поблагодарить майора за его предложение.