Темная сторона Мечты

— Хенде хох, — прокричал с дивана, проснувшись от шума, новый Генин друг. — Но пасаран, — он попробовал встать, но не смог.

Казалось, что международный скандал неизбежен, но опять Влад, теперь уже с помощью Андрея, Алины и Татьяны спасли ситуацию. Они вчетвером схватили за руки двух разбуянившихся приятелей и по лестнице в углу фойе увели по номерам.

Андрей и Алина не задержались наверху, сразу договорившись убежать от остальной группы. Через двадцать минут они спустились в холл отеля.

Остановившись у барной стойки рядом с входом, Андрей поинтересовался у молодого бармена с налившимся и вот‑вот готовым прорваться красным прыщом на подбородке, где можно вечером вкусно поужинать.

— Можно в нашем ресторане, — парень пожал плечами, показывая, что нет смысла куда‑то ходить. — Еда хорошая, дешевая и номер рядом.

— Обязательно и к вам зайдем, — согласился Андрей, — но сегодня хотелось бы город посмотреть.

— Тогда вам надо на другой берег, за реку. Это недалеко. Там отель «Литва». Вы его сразу увидите: высокая стеклянная башня. В отеле на последнем этаже хороший ресторан, а главное, там есть панорамный бар. Оттуда весь Вильнюс как на ладони, — потом помолчал и добавил: — Но там очень дорого.

— Это не проблема, — улыбнулась стоявшая рядом Алина. — У вас же есть жетон вон для того «однорукого бандита»? — она показала на стоявший рядом с баром и призывно мигающий цветными надписями игровой аппарат.

— Да, конечно. Вам сколько?

— Нам достаточно одного.

Алина достала из кармана деньги и сама расплатилась с барменом. Потом подошла к высокому блестящему ящику, опустила жетон и дернула хромированную ручку. В агрегате что‑то закрутилось, забренчало, потом заиграла веселая музыка и в нижний приемник водопадом посыпались такие же жетоны.

— Надеюсь, вы нам их обменяете? — повернулась она к опешившему бармену. — Думаю, этого хватит на хороший ужин.

Когда они вышли на улицу, Андрей, растерявшийся не меньше, чем бармен, спросил:

— Как у тебя это получилось?

— Очень просто: я же колдунья, — Алина звонко рассмеялась, взяла Андрея под руку и потащила на площадь с собором и колокольней. — Ну а если серьезно — если чего‑нибудь очень сильно захотеть, то это обязательно получится, — добавила она и заглянула в глаза Андрея.

Через пару минут они оказались на площади Гедимина. Кафедральный собор с белыми жирными колоннами больше напоминал здание провинциального театра. Грустная одинокая колокольня рядом с ним будто попала сюда из какого‑нибудь старинного поволжского городка. Сама площадь была слишком большой для этого города. Несколько цветочных клумб и огромное количество трепещущих на ветру флагов новой Литвы только подчеркивали искусственность и пустоту этого места.

Они вернулись на проспект Ленина. По своим размерам и невысоким купеческим домикам с зелеными липами под окнами он напоминал московский бульвар.

— Ну и как тебе Вильнюс? — спросил Андрей. — С точки зрения работника отдела культуры.

— Чистенько. Видно, что люди любят свой город. У нас с этим туго. Вывески, фонарные столбы, скамейки, клумбы — все сделано с душой. Казалось, мелочи, но эти мелочи решают очень многое. Все эти кафешки и бары вокруг, посмотри… — она показала на большую стеклянную витрину, где за стеклом десяток кукол в национальных костюмах, в искусно и очень детально сделанных декорациях изображали какую‑то сцену из сельской жизни, — чуть воображения, желания и стало очень симпатично. А у нас даже в собственных квартирах типовые стандартные ковры и стенки. Как там в фильме?.. Третья улица Строителей, дом 25. Что в Москве, что в Питере, что в Ярославле.

Андрей подставил лицо под майские солнечные лучи и наслаждался первым теплом. Он видел, что они прошли мимо своего отеля и подумал совсем не о клумбах и коврах. Хотел остановиться, но вспомнил, что Алина сказала ему в тамбуре.

«В ожидании волшебства есть тоже свои прелести», — подумал он, а чтобы поддержать разговор, спросил:

— Может это потому, что в Вильнюс из бюджета денег уходит гораздо больше, чем в Ярославль?

— При чем здесь деньги?

— Есть деньги — есть культура. У бедных другие проблемы.

Алина не ответила. Первый раз за пять лет она оказалась одна далеко от дома и мужа. Ее свадьба произошла всего через месяц после окончания педагогического института. Все случилось так быстро, что даже сейчас она не могла найти разумного объяснения, почему вышла замуж чуть ли не за первого встреченного ею мужчину.

Да, он был хорошим. Заботливым, внимательным, работящим. Все ее глупые и смешные капризы выполнял без каких‑либо сомнений. Правда, он был старше… Зато у него была машина. И Алине очень нравилось чувствовать на себе ревнивые взгляды коллег, застывших в окнах их пыльной конторы, когда он встречал ее на автомобиле после работы. Ей нравилось знать, что за ее спиной они сплетничают, говорят о ней всякую ерунду, при этом просто по‑бабски завидуя.

Было еще кое-что. Отучившись пять лет в абсолютно женском коллективе, наслушавшись дурацких разговоров, она, скрывая это даже от самой себя, очень боялась, что вообще не сможет найти мужа. К тому же, Алина была из большой семьи и родители ее не баловали. Часто приходилось донашивать вещи за старшей сестрой. В небольшой двухкомнатной квартире у нее не было даже своего стола. Поэтому на предложение жениха она почти не думая ответила согласием.

Они молча, каждый думая о чем‑то своем, прошли весь недлинный проспект и свернули к невысокому холму, на котором находилась главная достопримечательность города — Верхний замок с башней Гедимина. Подъем на холм был очень крутым. Они медленно поднимались по дорожке, останавливаясь на поворотах, чтобы отдышаться.

— Вряд ли получится их удержать в составе Союза, — не понятно к чему сказал Андрей.

— Ты о чем? — спросила Алина.

— О прибалтийских республиках.

— Ну и хорошо, — спокойно и уверенно произнесла девушка. — Насильно крепкой семьи не построишь. Никто не будет обниматься без любви.

— Я в этом не уверен. Вот и Владислав, мой приятель, считает, что любви вполне можно добиться с помощью красивых слов, комплиментов и небольшого количества денег.

— Ты тоже так считаешь?

— Я еще не определился. Но что‑то разумное в этом есть. Вот интересный пример: мы пришли сюда, чтобы посмотреть на кривую башню из красного кирпича, которой вроде бы много‑много лет. Ничего интересного. Говорят, когда‑то здесь был Верхний замок. Значит, несколько столетий назад в нем жили какие‑нибудь местные феодалы.

Андрей с Алиной уже поднялись на самый верх и стояли на краю холма. Под ними были крыши невысоких городских домов, выглядывающие из густых крон деревьев. Дальше за городом раскинулись бесконечные поля.

— Окрестные крестьяне со всех ближайших деревень везли сюда подати. Еду всякую, отрывая ее у своих детей. А хозяин замка, вот прямо перед этой башней, их нещадно порол, если что‑то ему не нравилось. Но теперь их потомкам, нашим современникам, внушили, что это не маньяк‑самодур, а великий князь Гедимин — отец‑основатель литовского народа. Князю, скорее всего, было наплевать, литовец ты или нет. Его мир делился на себя любимого, красивых женщин и тех, у кого что‑то можно отнять, чтобы заслужить женскую любовь. Какие там литовцы? Но пару лет прочистки мозгов и народ его безумно любит и считает великим. А пройдет еще пару лет и, как сказала та женщина в автобусе, начнут измерять черепа. От патриотизма до нацизма один шаг. Получается, что любовь можно при желании привить, если…

— Нет, нельзя, — оборвала его Алина. Она облокотилась о невысокую каменную ограду, окружавшую холм, закурила сигарету и с интересом рассматривала аккуратные частные дома внизу, которые сильно отличались от привычных российских изб с тремя окнами на фасаде.

— Почему же?

— То, о чем ты сейчас говоришь, это не любовь. Это оболванивание. А любовь — это совсем о другом. Понимаешь… — она поморщилась, подбирая слова, но не найдя их, оглянулась в поиске урны. — Не смогу сейчас объяснить словами: это или чувствуешь, или нет… Это когда сердцем, а не желудком или разумом. Смотри, какие красивые урны. В них даже страшно бросать мусор.

— Мусор в красивой обертке — это все равно мусор.

Они еще раз обошли башню и стали спускаться по той же извилистой, мощеной разноразмерными камнями дорожке под старыми деревьями. Вдоль тропинки с двух сторон были заботливо высажены маленькие яркие цветы. На них, с трудом пробиваясь сквозь густую листву, в которой щебетали невидимые птицы, падали солнечные лучи. Чередование тени и света на траве, на цветах, на булыжниках под ногами создавало яркую мозаику, очертания которой менялись, как только ветер шевелил листву над их головами.

— Мусор — не мусор, но детали много решают, — Алина разглядывала все, что попадалось им на пути так, будто хотела запомнить на всю жизнь.

— Конечно решают. Был бы у меня нос на пять миллиметров длиннее, и ты бы на меня не взглянула. А если бы еще и рост на десять сантиметров меньше, а вес на десять кило больше…

— Мне кажется, дело не в миллиметрах, — опять перебила его Алина.

— Важно не то, что снаружи, а то, что внутри… Вот только в чем это измеряется, я не знаю. Как, например, измерить запах весны, запах этой цветущий сирени? А душа? В чем ее измерить?

— Говорят, душа весит 21 грамм. Проводили эксперименты. После смерти человек мгновенно худеет на 21 грамм.

— По-твоему, душа измеряется в граммах? И у всех она одинаковая? Мне кажется, это ерунда.

— А ты как думаешь?

— Я уверена, что душа измеряется тем, сколько любви она может вместить.

— А любовь к самому себе считается? — попробовал пошутить Андрей. — У некоторых только такая вмещается.

— Это не совсем люди. Точнее, люди‑инвалиды, — серьезно ответила Алина. — Но когда ты можешь вместить очень много любви, наверное, тоже плохо.

— Почему?

— Потому что в любви, если ее слишком много, можно захлебнуться и утонуть, — неожиданно развеселившись, засмеялась Алина. — И утопить тех, кого любишь. Я так проголодалась, что съела бы что угодно.

— Так мы же собирались в ресторан…

— Значит, идем гулять на все выигранные деньги.

Веселый услужливый официант принес меню и предложил попробовать местные зразы.

— В литовском рецепте в них мало картошки, но много мяса. И замечательная начинка из яиц с луком. А еще рекомендую блинчики с грибами… Вы, кстати, что пить будете?

— Мы будем пить водку, — подмигнув Андрею, ответила Алина.

— Тогда к водке я вам рекомендую шупеню. Отлично смазывает желудок перед употреблением алкоголя.

— А что это? Мы здесь первый раз, — спросил Андрей.

— Густой суп, в котором все перемешано: горох, фасоль, ячка, мясо и свиной хвостик. В Литве это обрядовое блюдо при сватовстве. По тому, как лежит хвост на тарелке, можно определить, согласна девушка или нет.

— Хочу шупеню, — уверенно заявила Алина. — Буду всем рассказывать, что в Вильнюсе ела только шупеню. Все будут завидовать, потому что не знают, что это такое.

Когда с выбором блюд закончили, официант принес водку в запотевшем графине и мясную нарезку на деревянном блюде. Алина сделала серьезное лицо и спросила: