Сады
![Сады](/uploads/covers/2023-07-20/sady-201.jpg-205x.webp)
- Автор: Александр Былинов
- Жанр: Современная проза
- Дата выхода: 1972
Читать книгу "Сады"
2
— Не вмешивайся, — категорически отрезала моя жена, которой я рассказал о вчерашнем. — Не хватало ещё чужих дрязг, мало своих. Дочка сохнет, смотреть страшно. Не заметил?
Я, по правде сказать, ничего не заметил. Дочка моя, цветущая и красивая, — вся в мать, — вовсе не сохнет и, по-моему, нисколько не склонна подозревать в чём-либо мужа. Однако Клавдия твёрдо убеждена в массовой мужской неверности.
На сей раз, то есть в случае с Серёжей, Клава, кажется, была права. Чем, ну в самом деле, мог я помочь зубному технику?
У Вероники завязался роман «на стороне». Как это случилось, Серёжа не мог понять.
— Чего ей не хватает? — говорил он, появившись у меня на следующий после упомянутого визита день. — Ни одного грубого слова от меня никогда не слышала. Жили в мире и согласии. Ладно, она — музыкантша, а я — зубной техник. Так неужели я должен научиться играть на балалайке, чтобы удержать у семейного очага мать моих детей?
Он ещё долго изливал душу, а я думал о Веронике, красивой женщине, которая царственно восседала в мужнином «Москвиче», а затем с таким же царственным видом полола грядки, о Веронике, гордившейся своим мужем и двумя ребятишками, — старшему сыну было уже одиннадцать лет... Кто бы мог подумать?
Она не таилась. Требовала от мужа понимания и терпимости. Своё увлечение, говорил Серёжа, она объясняла потребностью в душевной гармонии. Ни больше, ни меньше! Он ни черта не понимает в музыке, а она живёт и дышит ею. «Мы слишком разные», — говорила Вероника.
Они поженились очень молодыми, и на первых порах несходство их характеров и интересов не так уж было заметно им самим. Вероника отшучивалась, когда он обижался: снова-де, запоздала. «Вот ещё Отелло выискался. Ревнует жену к диезам и бемолям. Смешно. Люди искусства могут и задержаться, и повеселиться. Ревность — чувство несовременное».
— Конечно, Бетховен и Шуберт — это не для меня, — говорил Серёжа, ободрённый моим сочувственным вниманием. — И Вероникина арфа — тоже. Вы когда-нибудь видели этот инструмент, Анатолий Андреевич? До сих пор не пойму, как она управляется с ним. Огромное сооружение, за которым Веронику не видно. А звуки негромкие, нежные. Правда, у меня слуха нет. И не будет, это точно, надеяться не на что. Но ведь семья... Всё было хорошо, пока не приехал тот, из Грузии...
— Милый друг, — сказал я, когда Серёжа уже как бы опустошил горькую торбу своих жалоб, с которой ввалился в мой контейнер. — Оплошал ты малость, это верно. Когда увлёкся Вероникой, надо было, наверно, и музыкой увлечься. Чем же я теперь могу помочь?
— Поговорите с ней.
Я задумался.
Вмешаться в драму двух сердец?
Вспомнились Клавины слова о «чужих дрязгах», в которые не следует лезть. Нет, не дрязги это! Нечто посерьёзнее. В дрязги-то я, может быть, и полез бы. Чтобы прекратить мелкое безобразие. Бывает — надо. Но тут, понял я, деликатный сюжет. Здесь я не судья. Разобраться могут только «заинтересованные стороны». И никто иной.
Я ничего не ответил Сергею, и он ушёл обиженный. Однако событиям угодно было развиваться так, чтобы я не мог остаться вовсе в стороне.
Вероника появилась в моём жилище, когда Серёжа отлучился зачем-то в город.
— Мне всё известно, — сказала она. — Он жаловался. Как будто существует сила, способная что-либо изменить. Я могу рассказать...
— Не надо, — ответил я. — Мне кажется, что я всё знаю.
— Оставайтесь в приятном заблуждении, дорогой сосед. Разве можно об этом всё знать?
Она стояла в полутёмном моём контейнере, как-то озорно, по-девчоночьи уперев кулачки в бока и разведя в стороны локотки. В её глазах прыгали задорные кузнечики смеха.
— Вы правы, Вероника, — печально отозвался я. — Просто я неудачно выразился. Полагаю, мне не следует знать всё.
Вероника засмеялась, тряхнув кудрями.
— Я приведу в порядок вашу клубнику.
— Постараюсь сам прополоть.
— Я готова прополоть весь земной шар. Вам знакомо такое настроение?
Я утвердительно кивнул.
— Мне жаль Сержа, — сказала Вероника, собираясь уходить. — Но он сам виноват. К сожалению, он слишком серьёзно смотрит на жизнь. Которая нам даётся единожды. — Она лукаво улыбнулась, а мне вдруг захотелось выставить её вон из моего убогого жилища. Что-то беспутное сверкнуло в её глазах. А может, мне это только показалось?