Разожми ладонь

Глава 8

Лука.

Я думал, что больше никогда не увижу эту девчонку с глазами солнечного неба. Я помнил ее все эти годы, но никогда не пытался найти.

Зачем?

С моими целями и жизненными принципами нам никогда не оказаться на одном пути. Мне никогда не дотянуться до неба, а ей нет места в моей грязной луже. Наши дороги должны были быть параллельны, но кто-то наверху случайно их соединил. Всего одно короткое мгновенье и чья-то непоправимая ошибка полыхнула яркой вспышкой, породив во мне огонь. Огонь, который горит до сих пор. Хоть я и прекрасно понимаю, что две разные стихии никогда не могут быть вместе. Они разные по сути. Я - огонь, она - вода. И если я могу ее согреть, то она запросто может меня уничтожить. Я очень долго прятал ее образ где-то в глубинах своего мозга, надеясь забыть. Но она, как острая заноза, крепко засела в памяти и продолжала являться в мои сны.

И сейчас я крепче сжимаю кулаки, провожая девчонку взглядом. Как в тот день, когда в моей жизни появился маленький лучик света.

Два месяца в детском доме казались вечностью. Дни тянулись, как жвачка, холодные стены душили, эмоции накрывали, и хотелось бежать от тех, кто мне не верил. Серову удалось убедить всех в случайности, выдавая убийство за несчастный случай. Только я один знал правду. Но никто не желал слушать истеричный бред ребёнка, который только что потерял мать. Почти каждый день со мной работали психологи, и даже они считали, что мне так легче пережить утрату, считая кого-то виноватым. Но это не так!

Я видел все своими глазами, но надежда в то, что мне кто-то поверит, истрепалась и обносилась, как дешевые ботинки. Нет. Она не умерла. Она просто потеряла свой смысл.

В последний день уходящего года все воспитанники радовались и наряжали новогоднюю ёлку в праздничном зале детского дома. У меня не было повода для радости. Мой мир рухнул, а я остался один у подножья пропасти. Поэтому в это время сидел в пустом коридоре на подоконнике, смотрел как падает снег и обдумывал план побега. На тот момент я не понимал, что бежать мне некуда, но в силу детской наивности верил, что могу этим что-то изменить.

За окном выл ветер, заметала вьюга, и большие хлопья ударяли в стекло, словно видели за ним меня и хотели настигнуть. Окна в старом здании были деревянные, и тонкие струйки холодного воздуха со свистом сочились в щели, забираясь прямиком под мой шерстяной свитер. Но даже они не смогли меня прогнать, потому что в этот момент в пустом дворе появилась девчонка. Она шагала почти вприпрыжку по узкой тропинке в белом пуховике и в ярко-красной шапке с помпоном.Я ещё не всех знал в этих чужих станах, но когда увидел ее, то понял сразу - она не такая, как мы.

Не может так широко улыбаться и сиять ярче солнца в этот морозный зимний день девчонка, которая когда-то лишилась семьи.

Я не ошибся.

Она оказалась здесь случайно. На крыльце стояла Маргарита Егоровна и, крепко поцеловав девочку в щеку, запустила внутрь. Теперь я мог разглядеть ее поближе. Повернулся и залип.

Даже не понял в какой момент мы оказались в коридоре одни.

В ее руках была маленькая коробка, и когда наши взгляды осторожно соприкоснулись, она зажала ее подмышкой и подошла ближе.

— Привет! — раздался громкий голос, и я не сразу понял, что это адресовано мне.

Запоздало кивнул, не отпуская девчонку взглядом.

— Как тебя зовут? — она улыбнулась, и на розовых от мороза щеках появились ямочки.

— П-пашка, а тебя? — спотыкаясь ответил и натужно сглотнул от волнения.

— Дина, — весело усмехнулась и протянула мне руку в мокрой варежке. — Если хочешь, можешь называть меня Колокольчик. Меня все так зовут, я уже привыкла.

Я тоже не смог сдержать улыбки, пожав в ответ руку.

— Наверное, потому что ты звонко смеешься?

— Нет! Потому что моя фамилия Колокольцева. Мне почему-то больше нравится думать, что Колокольчик - это лесной цветок.

— Ты, наверное, новенькая? — произнёс и тут же почесал затылок, понимая, что спросил глупость.

— Э-э. Нет. Моя бабушка работает здесь. Я жду, когда она соберется, и мы вместе поедем праздновать Новый год.

— Понятно. — после ее слов стало как-то грустно, и я вновь отвернулся к окну.

— А почему ты один? Где все остальные? Разве вы не готовитесь к празднику?

— Остальные в зале наряжают елку.

— А ты?

— А я нет!

— Почему?

— Потому что не хочу! — резко ответил и вновь столкнулся с голубыми глазами, которые сияли, как солнечное небо. — Новый год - это семейный праздник. А у меня больше нет семьи, а значит, и праздника тоже нет!

— Это не правда! — сердито заметила девчонка, легко притопнув ногой. — Посмотри вокруг. Все по-прежнему живет. За окном идёт снег, ты стоишь передо мной, и даже часы медленно движутся, а это значит, что праздник все равно наступит.

— Это для тебя он наступит, а для меня нет.

— Этот праздник для всех. Сегодня обязательно произойдёт какое-нибудь чудо. Попробуй загадать желание сегодня ночью, когда будут взрывать фейерверки.

— Мое желание никогда не сможет исполниться.

— Желания, загаданные под новогодний фейерверк, всегда сбываются.

—Дина, я готова. Пойдём! — у дверей показалась Маргарита Егоровна, и мы оба обернулись на ее голос.

— Иду, ба! — ответила Дина и снова повернулась ко мне. — Держи! — протянула мне в руки свою коробку.

— Что это?

— Это твой новогодний подарок. Я хотела подарить его бабушке, но думаю, что тебе он нужнее.

Моя новая знакомая широко улыбнулась, и я несмело протянул руки. В коробке лежала елочная игрушка в форме золотистого колокольчика, и, тихо поблагодарив девчонку, я неожиданно для себя встретил внутри какое-то странное чувство. Совершенно незнакомое мне, но в то же время родное и теплое. Какое-то внутреннее спокойствие, которое напомнило мне, что я по-прежнему живу.

Ее взгляд дотягивался до души и грел так, что растопил во мне лёд. Но красивая девчонка резко развернулась и исчезла за дверью, перед этим коротко махнув рукой и крикнув на прощание:

— С Наступающим, Пашка!

Красивая и жизнерадостная внучка заведующей детского дома появилась, как Луна среди моего ночного чёрного неба и подарила мне свет.Девчонка отдалялась за окном, шагая вместе с бабушкой по узкой тропинке к воротам, а я таращился ей вслед, с грустью улыбаясь, как кретин, потому что знал, что такие, как я, ее недостойны. Бежать я передумал, став заложником глупой надежды, что когда-нибудь я увижу ее здесь снова.

С того времени многое изменилось, особенно я. Робкого и наивного Пашки больше не существует. Есть только Лука. И он полный разрыв шаблона того мальчишки.

Я нисколько не удивился, когда она не узнала меня. Для неё это была обычная встреча, детское знакомство, которое улетучились из памяти уже тогда, когда она перешагнула порог старого здания.

Светлая девчонка. Лесной колокольчик. Нежный цветок, рядом с которым я вновь становлюсь уязвимым, несмотря на то, что давно перестал чувствовать боль.

Проводив девчонку взглядом до подруг, я одним махом допиваю апельсиновый сок и отворачиваюсь, избавляя себя от соблазна смотреть на то, как она двигается. Я уже убедился. Танцевать она умеет.

Своей гибкостью и пластичностью она выделяется от остальных на танцполе, поэтому притягивает к себе гораздо больше внимания окружающих.

И я не исключение. Целый час полировал девушку взглядом, как фарфоровую статуэтку, пока она не оказалась рядом.

В последний момент нашёл в себе силы и отвернулся, опасаясь, что Цветочек заметит мой нездоровый интерес.

«Она просто проспорила, придурок! А ты ей коктейли предлагаешь.», — говорит внутри меня голос, заставив грустно усмехнуться.

Пора уже самому определиться, кто я есть на самом деле, и не питать себя глупыми мечтами и надеждами. А пока что я лавирую где-то между тем влюблённым Пашкой, который до сих пор хранит этот несчастный новогодний колокольчик. И жестоким Лукой, с которым лучше не связываться, рискуя утонуть в одном водовороте ненависти и злости.

Вздыхаю, бездумно гоняя пустой стакан по барной стойке.

К черту!

Встаю и сгребаю в руку ключи от мотоцикла. Расплачиваюсь с барменом и, несмотря на то, что время ещё детское, больше не имею желания здесь торчать.

Скоро должен подъехать мой новый темнокожий друг вместе с приятелем, но, видимо, веселиться им придётся уже без меня.

Покидая пляжный бар, я снова невольно цепляюсь взглядом за девчонку, и в этот момент рядом раздается насмешливый знакомый голос:

— Понравилась моя соседка, Лука?

Не сочтя нужным отвечать, вскользь бросаю на Серова взгляд, не скрывая, что собеседник мне неприятен, и отворачиваюсь, чтобы уйти. Но он одним шагом преграждает мне дорогу.

— Правда красивая цыпочка?

Я грубо отталкиваю парня в сторону. Отвечать на его вопросы точно не хочу, но произношу раздраженно:

— Не люблю, когда встают у меня на пути. Лучше уйди, иначе, клянусь, пожалеешь.

Успеваю сделать ещё два шага в сторону выхода, но едкий голос бывшего сводного брата вновь заставляет меня остановиться:

— Ну, раз так! Тогда у меня есть все шансы стать сегодня ее первым. Этот невинный «лютик» давно по мне сохнет. Нужно бы увлажнить почву.

Его слова будят во мне зверя, заставив его в ожидании метаться по своей пещере, поднимая со дна пену гнева, оседающую горьким слоем на языке.

Я дергаюсь в его сторону, чтобы вцепиться в пестрый ворот рубашки, но вовремя останавливаюсь. Изобразить безразличие слабо получается. Эмоции берут верх, но парень ещё до конца не уверен, что нашел мое слабое место, и я не собираюсь ему в этом помогать.

— Послушай, чертов Казанова! С чего ты взял, что мне интересно знать, чей огород ты сегодня собрался окучивать?

— Методом наблюдения, брат! —развязно хохочет мой собеседник. — Видимо, показалось. Тогда я пошёл, — произносит скорее загадочно, чем утвердительно и медленно разворачивается, но моя рука хватает его за шиворот и грубо швыряет на ближайший стол.

Ещё раз толкаю и пальцами впиваюсь в тонкую ткань на груди, привлекая к нам внимание людей за столиками.

— Чего ты от меня хочешь, ублюдок? — сочу сквозь зубы, но парень даже не пытается вырваться и, положив свои руки на мои запястья, спокойно отвечает:

— Реванша, — и, пожав плечами, добавляет, — в котором ты должен проиграть.

— Эй, Лука! Остановись! — слышу знакомый голос с лёгким акцентом и, даже не обернувшись, понимаю, что это Коджо. — Хватит. Этот парень уже получил своё на ринге.

Беляк кладёт свою руку мне на плечо, и я разжимаю пальцы.

— Этого не будет. Не надейся! — отталкиваю Серова от себя, взглядом подтверждая своё решение.

— Это мы ещё посмотрим, — хитро усмехается и тяжело опускается на стул возле барной стойки, за которой трясется испуганный бармен.