Разожми ладонь

Эпилог.

4 месяца спустя.

Лука.

«... Но не все в суете готовятся к предстоящим праздникам, для кого-то канун Нового года обернулся настоящей трагедией. Вчера вечером на трассе, недалеко от посёлка Стешнево, произошла страшная авария, с участием трех машин. Водитель легкового автомобиля погиб на месте, ещё двое пассажиров доставлены в реанимацию с тяжёлыми травмами. По предварительным данным виновником аварии стал водитель красного спорт-кара, которым оказался сын бывшего крупного бизнесмена Александра Владимировича Серова. По данным сотрудников ГИБДД нарушитель находился в алкогольном опьянении и, двигаясь на большой скорости, вылетел на встречную полосу, где спровоцировал крупное ДТП. Удивительно, что сам виновник отделался синяками и ссадинами. Сергей Серов сам пока не дает никаких комментариев, но на него уже заведено уголовное дело, по которому ему грозит наказание в виде лишения свободы.

Напомним, что два месяца назад уголовное дело так же было заведено на отца нарушителя Александра Владимировича Серова, за незаконное отмывание и приобретение денежных средств...»

— Ну что, звери в клетке. Там, где и должны быть. Этого отпрыска теперь и папочка не отмажет, — отец встаёт с кресла и выключает телевизор, где продолжает вещать местное телевидение.

— Серов давно с катушек съехал, уже два месяца пьёт непросыхая. Когда-то это должно было закончиться. Очень жаль, что из-за него пострадали невинные люди.

В доме своего отца, я теперь постоянный гость. Из зала, где я тренировал его бойцов и своих постоянных клиентов, мы все-таки сделали бойцовский клуб и назвали его «Сила Веры». Это стало нашим общим прибыльным бизнесом, которым именно мне выпала честь управлять. Мы устроили к себе ещё несколько талантливых ребят, и теперь в нашем клубе были не только тренировки по кикбоксингу, но и детские занятия по борьбе. В следующем году планируем открыть еще несколько секций, по тайскому боксу и карате.

— Не хотелось бы, чтобы Тема вырос таким же избалованным подонком. Из меня, как видишь, педагог хреновый, — он отчаянно вздыхает и, отойдя к окну, закуривает сигарету. — Опять вчера пришлось его отмазывать. Дело уже серьёзное, могли впаять настоящий срок.

— Что опять натворил? — смеюсь, зная, на какие непростые поступки способен мой младший брат.

— Разбили проблесковый маячок у патрульной машины. Может, придете с Диной отмечать новый год к нам, заодно и поговоришь с ним?

— Прости, пап. Мы уже пообещали Маргарите Егоровне, — развожу руки в стороны и пожимаю плечами. — Родители Дины уехали на новогодние праздники за границу, а она остаётся совсем одна.

— Это правильно, — Кивает отец, хлопнув меня по плечу. — Ну, в праздники-то найдёте хотя бы один день для отца? Давно обещаете, видимо, совсем из учёбы девушка твоя не вылезает, раз даже на пять минут вместе забежать не получается.

Я усмехаюсь, потому что это правда. Дину я сам вижу всего по несколько часов в день, иногда она остаётся у меня на ночь, но это чертовски мало, когда человек тебе необходим двадцать четыре на семь, но ни в коем случае не препятствую учебе. Ей нравится учеба, так же, как мне тренировки. Но на эти праздничные дни у меня уже намечены большие планы. И ее учебники в них не вписываются.

— Постараемся, пап, — я жму отцу руку и бросаю взгляд на часы. — Вот черт, извини, опаздываю. Зачет у Дины заканчивается через час, а я ещё елку хотел заехать купить.

Дина.

За плечами последний зачёт в этом году, который я успешно сдала, а впереди долгожданные десять дней выходных. С Пашей мы гораздо реже стали видеться из-за учебы, хотя, иногда мне приходится заниматься в его присутствии. И он даже умело делает вид, что ему тоже интересна вся эта генетика и вирусология, чтобы я занималась учебой с ним, в его квартире. Как правило, такие занятия часто заканчиваются в кровати и уже без учебников, поэтому я не всегда соглашаюсь на такие эксперименты. Но на эти праздники именно учебникам придётся подвинуться, потому что я ужасно соскучилась, хоть и видела его вчера.

Я выскочила из учебного корпуса, хлопнув дверью, по пути натягивая на себя шапку. И бодро припустила к парковке, на которой меня, наверняка, уже заждался Пашка. И так бодро, что чуть не растянулась на лестнице. В этом году в декабре было совсем немного осадков, но зато последние две недели не отступали трескучие морозы. Хоть я и замоталась шарфом по самый нос, щеки все равно тут же укололи тысячи острых иголок, а в нос ударил ледяной воздух. Мелкими шажочками по скользкой дороге добегаю до парковки и тут же вижу до боли знакомую иномарку, выделяющуюся среди остальных. И не потому, что большая или яркая, а потому, что на крыше привязана огромная зелёная елка. А рядом с ней стоит самый красивый парень, вот только отмороженный на всю голову. Потому что в такой мороз стоит на улице в одном капюшоне, без перчаток и в тонюсеньком пуховичке.

— С ума сошёл? — Спрашиваю чуть громче, чем следует, вместо приветствия и поцелуя. — С менингитом никогда не был знаком?

— Не ругайся, Снеговичок! — весело усмехается и притягивает меня к себе за талию, чтобы быстро поцеловать в холодный кончик носа.

— Почему это я снеговичок? — недовольно морщусь и строго смотрю в зелёные глаза Пашки, пока он, смеясь, открывает мне пассажирскую дверь.

— Садись, пока не замерзла, — игнорирует мой вопрос, и я слушаюсь, но не потому что такая покорная, а потому что реально холодно.

Он обходит машину и садится за руль, потирает ладони, глядя на меня с широко улыбкой, но на долго его терпения не хватает. Не дожидаясь от меня никаких действий, сам притягивает меня к себе через коробку передач, разворачивает шарф и жадно впивается в губы.

— Ужасно соскучился, Цветочек, — шепчет в губы, запуская ладонь под воротник пуховика, и я тут же вздрагиваю от ледяного прикосновения.

— Холодно, Паш, — пытаюсь возмутиться, но не могу удержаться от очередного поцелуя.

— Тогда поехали ко мне наряжать ёлку, но сначала...— заводит машину, опускает холодную ладонь на мою коленку и уверенным движением ползёт вверх, под подол, пока не достигает нужной цели. Меня простреливает от прикосновения даже сквозь тёплые колготки с начесом, и я вздрагиваю, уперевшись в его расфокусированный взгляд. — Сначала проложим маршрут до спальни, чтобы хорошенько согреться.

***Последний день уходящего года в каждой семье проходит практически одинаково. В воздухе витает волшебство, каждую квартиру украшает нарядная елка, которая у всех наделена какой-то магией, способной поднимать Новогоднее настроение. Весь день мы с бабушкой провели на кухне, и теперь от туда доносится запах холодца, перемешавшийся с резкой ноткой чеснока. Холодильник под завязку набит готовыми салатами, и совсем неважно, что Новый год мы отмечаем втроем, стол должен быть богатый. Так решила Бабушка, а мы, конечно же, не с ней спорить не стали. Ближе к полуночи, мы поставили напротив телевизора стол, сделали праздничную сервировку, зажгли свечи и ждали надвигающееся чудо. В этот день в него верят все без исключения с замиранием сердца.

Нам весело втроем, мы смеемся, разговариваем. Пашка то и дело целует меня, не стесняясь бабушки, а я каждый раз смущаюсь, под ее внимательным счастливым взглядом.

Под бой курантов Пашка наполняет фужеры шампанским, в которых мгновенно игриво запрыгали тысячи маленьких пузырьков, вспенивая градусную жидкость. И в этот момент я совсем не ожидаю того, что через несколько минут, когда за окном с грохотом разлетятся брызги разноцветных огней, он откроет передо мной бархатную коробку с дорогим кольцом.

— Это то, о чем я думаю? — произношу в растерянности, совершенно оцепенев от неожиданности.

— Да, Цветочек, но не спеши отказывать. Я готов ждать сколько угодно, мы можем расписаться и позже, но я хочу, чтобы ты переехала ко мне. Мне совсем не спится одному, и я с ума схожу, когда не вижу тебя больше суток.

За окном продолжают взлетать огни, озаряя чёрное небо своим светом и угасают, отдав свою жизнь красоте. Залпы долго не утихают, ослепляя восхищенные взгляды зрителей, пока я стою, как статуя, растеряв дар речи под ожидающим взглядом Пашки. Бабушка стоит в стороне, приложив ладони к лицу и, улыбаясь, вытирает с щёк слезы. Я зажимаю губы зубами, встаю на цыпочки и, закинув руки на жилистую шею своего парня, легко целую его в губы.

— Я не против жить вместе, Паш, — шепчу, глядя в светлый лес, в котором давно поселилось солнце, и чуть мягче добавляю. — И приму твоё предложение, но давай пока не будем торопиться со свадьбой, мне все-таки для начала нужно окончить учебу.

Он меня понимает. Всегда понимает. Иногда мне можно даже не говорит, он все читает во взгляде. Поэтому сейчас и улыбается так широко, одевая кольцо на безымянный палец.

Не знаю, когда наступит этот день, когда мы скрепим наши отношения подписью. Но точно знаю одно, что я уже готова дать ему клятву любви и верности, потому что знаю, что лучше его для меня просто не существует. И пусть кто-то скажет, что я ошибаюсь, что нельзя так любить, что любовь - это яд. Я им уверенно отвечу, что готова отравиться. Потому что это чувство запросто можно внести в список неизлечимых болезней. От неё невозможно избавиться. Если она даётся человеку, то навсегда.