Офисная война

ГЛАВА 6

Эдоардо

Скрип открывающейся двери и последовавший за ней глухой удар о косяк, точно отображающий продвижение валькирий, заставляют меня отвлечься от экрана.

— Эдоардо, мы начали не с той ноги.

Отодвигаю в сторону документацию о флагманском продукте Videoflix, которую читал на планшете, рискуя испортить своё намерение оставаться невозмутимым.

Сутки.

Камилле Феррари потребовалось двадцать четыре часа, чтобы сдаться.

Согласен, двадцать три часа и пятьдесят восемь минут — это слишком долго, по сравнению с моим прогнозом.

— А ты ничего не хочешь сказать?

Она входит в кабинет и избавляется от своей сумки, вешая ту на спинку вращающегося стула. Затем обхватывает себя и смотрит на меня сверху вниз со своей половины стола, словно какое-то гигантское небесное создание, снизошедшее до простых смертных.

Её лицо парит над башней из сложенных папок.

У Камиллы гармоничные и приятные черты. Пропорциональный овал в обрамлении мягко уложенных волос кофейного цвета, большие глаза, а губы покрыты лёгким слоем блеска, который не портит их естественный цвет. Тип лица, который априори исключает использование инструментов, запрещённых для несовершеннолетних, таких как сарказм, вульгарный язык и неуместные мысли.

Я откидываюсь в кресле.

— Очень хорошо. А как бы ты хотела работать со мной дальше, Камилла?

Слащавость заставляет её приподнять брови и несколько раз моргнуть над взглядом, переполненным недоверием. Чёрт возьми, она как плетёная корзина на складе бронированных портфелей.

По сути, это приглашение к тому, чтобы её взяли и разграбили.

— Окей, давай начнём с начала. — Камилла вычёркивает последние несколько секунд резким жестом ладоней в воздухе. — Сегодня утром мы официально встретимся с… нашей командой. Я бы хотела, чтобы мы представились вместе, рассказав новость о… о…

— Авторитет? Власть? Командование?

— Что? Нет! Я имела в виду обмен опытом, гостеприимство… непринуждённый подход, спокойную атмосферу, сотрудничество и единство цели!

— Гимн коммунизму прошлых лет, как замечательно.

Камилла зажимает переносицу между большим и указательным пальцами. Я вижу, как она щурит глаза, пытаясь сохранять спокойствие.

— Начнём сначала… Эдоардо. — Она произносит моё имя с очевидными персональными усилиями. — Я не знаю, из какой среды ты вышел, и пойму, если ты не привык к такому, но здесь мы не пропагандируем токсичность. Заставить каждого почувствовать себя частью команды и не злоупотреблять иерархическим положением ценится как на личном, так и на служебном уровне. Я очень надеюсь, что ты это скоро поймёшь, когда мы проведём презентацию. Ты меня не знаешь, и я не рассчитываю на твоё слепое доверие, но уверяю, у меня нет причин лгать тебе. Мы с Беа основывали своё руководство на принципах открытости и сотрудничества. Эта модель обладает множеством преимуществ, и я буду очень счастлива, если ты дашь ей шанс.

Взгляд, наполненный сияющей уверенностью, который пробегает по моему лицу, — это глазурь на торте, который я даже не заказывал.

И правда, я хотел бы довериться тому далёкому и милосердному голосу, который говорит мне не торопиться, потому что стрельба по Красному Кресту никому не делает чести. Но чёрт возьми. Насколько я не терплю респектабельных женщин, которые выбирают половинчатую стратегию между домашним уютом и жалостью, чтобы что-то получить.

Бывал здесь раньше.

Уже видел, уже слышал.

Больше я не совершу ту же ошибку.

— Это нормально для тебя? — спрашивает в заключение Камилла.

Я встаю со стула и беру планшет со стола.

— Абсолютно.

— Ой. На самом деле? Что ж… У тебя была возможность ознакомиться с материалами и отчётами, которые я предоставила тебе вчера?

— Ничего другого и не делал всю ночь.

Её рука замирает над ежедневником, который Камилла собиралась взять со стола.

— Хо… рошо. У тебя есть какие-либо вопросы?

— Нет, мне всё ясно. — Я отсчитываю секунду тактического колебания и добавляю: — Но спасибо за вопрос.

— Ох. Да. Ну. Не за что. Это меньшее, что я могу сделать. — Её волосы спадают с плеча, частично скрывая профиль. Но я всё равно замечаю, как она краснеет.

«Значит, ты до сих пор неравнодушна ко мне, синьорина Феррари».

— Господин Гецци Брамбилла был прав, ты очень любезен.

Я обхожу стол и открываю для неё дверь в кабинет. Камилла подходит, полная изумления, с драгоценным ежедневником, прижатым к груди, подобно щиту. Нежный мотылёк летит на электрический свет убийцу.

Сегодня её внешний вид также находится на уровне средней опрятности. На ней брюки и блузка, которые Виктория назвала бы «трагически выловленными из каталога низкопробного модного бренда по дешёвке».

Банальная в каждой детали, но когда девушка проходит совсем рядом, чтобы выйти в коридор, её аромат мяты и ванили проникает в мои ноздри, как вчера в кафетерии.

И, чёрт возьми, я должен признать, в этом есть что-то… влекущее.

— Встречу открою я, если ты согласна, — говорю ей, оказавшись в коридоре, полном деревьев и растений.

В ответ Камилла крепче сжимает ежедневник и кивает.

— Конечно!

Во время короткой прогулки, спустя годы я испытываю каково это — стать главной новостью в престижной компании. Подтверждением тому служат любопытные взгляды, которые мы собираем то тут, то там на протяжении всего пути до зала заседаний.

Статус — это то, что определяет разницу между теми, кто решает и тем, кто страдает. Через поведение мы узнаём право на власть.

Это различие необходимо поощрять, но Камилла, кажется, не обращает на него внимание.

Она приветствует пару секретарей с обычной изнуряющей жизнерадостностью, которую могла бы приберечь для своей сестры (если та у неё есть), и, прежде чем войти в зал для совещаний, девушка заправляет волосы за ухо и пристально смотрит на меня своими большими глубокими глазами. Дрожь возбуждения пробегает по моему позвоночнику. Она совершенно ничего не знает. Она даже не представляет, что её там ждёт.

Боже, она понятия не имеет.

Как только мы переступаем порог, шум в комнате стихает. Наши подчинённые выпрямляются в своих правильно выстроенных стульях. Один за другим я сканирую команду.

— Доброе утро, — приветствую всех.

Очевидно, что утро будет совсем не добрым. Я ловлю ужас, промелькнувший на лицах нескольких человек в первом ряду. Соломенные хвосты.

— Вчера мы уже имели удовольствие встретиться неофициально, поэтому я не буду останавливаться на формальностях. Я принял наследие синьоры Мацци как вызов, и за последние несколько часов смог изучить ситуацию и обсудить с господином Гецци Брамбилла некоторые данные по главному проекту, за который отвечаете вы. — Делаю стратегическую паузу и листаю на экране планшета, задерживаясь на отчётах за последние три месяца. — Вы уже знаете, что происходит заметное падение производительности, — уточняю я, оглядывая их через край устройства.

Из зала раздаётся лёгкий ропот. Кто-то сглатывает, кто-то опускает глаза, чтобы не встречаться со мной взглядом, словно мы на школьной линейке.

Рядом со мной Камилла собирается выступить в их защиту, но я опережаю.

— Это неприемлемый факт для компании такого уровня. Превышение бюджета, отсрочка сдачи клиенту из-за не устранённой неисправности… — Я оставляю фразу в подвешенном состоянии и качаю головой, чтобы подчеркнуть серьёзность.

Забочусь ли я о задержке клиенту? Я почти не знаю, кто он. Неважно.

Всё, что я здесь делаю, это выдвигаю рамки, в которых они должны меня зафиксировать.

Годы работы в иностранной транснациональной корпорации научили меня тому, что флажки, украшающие политику компании, осведомлённость о «горячих» темах через тренинги, социальная политика, условия для баланса — невозможного — между работой и личной жизнью… это прекрасный политкорректный фасад. Визитная карточка, которую можно продать на улице.

Но внутренняя реальность гораздо беспощаднее, если вы действительно хотите проложить себе путь к вершине. И я не собираюсь предлагать этой плеяде сотрудников без реальных карьерных амбиций слабый отпечаток.

Я не могу себе этого позволить, если хочу, чтобы меня считали единственным реальным выбором для Совета директоров.

Закрываю бумаги и осматриваю просторы мягких стульев.

— Кто-нибудь хочет рассказать мне, как мы до этого дошли?..

Никто не проронил ни слова. Программисты молча обмениваются просьбами о помощи. Некоторые попадают к моей коллеге. Они указывают на неё как толпа, попавшая в беду вместе с супергероем.

Я знаю, что именно Камилла дала разрешение на отсрочку, несмотря на недовольство, выраженное клиентом в многочисленных электронных письмах. Она предпочла защитить благополучие своей команды, а не подвергать давлению.

— Никто? — призываю их.

Мой голос — единственный звук, который отражается от стен.

— Эдоардо, — решается коллега. — Как я уже объясняла, в последние месяцы мы столкнулись с нехваткой персонала.

— Я думал, что не хватало только второго референта. Кроме того, были наняты два программиста.

Намёк заставляет её на мгновение замешкаться.

— Наём на работу требует первоначальных затрат… для того, чтобы ввести людей в курс дела вместе с остальными членами группы, требуются усилия, которые влияют на производительность. Не то чтобы кто-то был обузой, — спешит уточнить она, обращаясь к подчинённым. — Ваш вклад за последние несколько месяцев неоценим!

В наступившей тишине я хмурюсь.

Мне больше ничего и не нужно делать.

Никто не чувствует себя польщённым. Все ощущают себя некомфортно.

Натянутая улыбка Камиллы постепенно превращается в грустную прямую линию.

Настало время для удара.

— Камилла, не вини себя, — напеваю я. — Это нормально, когда занимаешься чем-то слишком большим, что выходит за рамки твоих возможностей.

Коллега преображается. Она выглядит так, будто хочет вонзить нож для филе мне в горло.

Она может встать в очередь, которая уже довольно длинная и многолюдная.

Я обращаюсь к программистам.

— Я гарантирую, с этого момента такое больше не повторится.

Никто в комнате не смеет дышать.

Игра, сет, гейм за мной, синьорина Феррари.

— Команда, программирующая продукт, обращается ко мне. Я буду назначать встречи с каждым из вас каждые две недели. Вы можете забронировать время через мой онлайн-календарь. Я буду отслеживать вашу продуктивность, и мы обсудим отклонения в каждом случае. Я проверил и увидел, что нет никаких официальных записей о чём-то подобном в прошлом.

— Почему Камилла в… — вмешивается длинноволосый мужчина во втором ряду. Локоть в бок, однако, призывает его замолчать.

— Ну, — шиплю я, — если больше ничего нет…

— Мы продолжим работать вместе! — заявляет Камилла, совершенно неуместно. — Моя дверь открыта для всех, кто нуждается.

«Наша дверь, — поправляю её про себя. — И, не хера ты не сделаешь!»

— Теперь за работу, — отправляю их.

Все встают, будто под их задницами загорелись стулья. А я наблюдаю, как они спешат к своим столам.