Что скрывают лжецы

— О, шикарно. — Ее голос хриплый и прерывистый.

— Тебе нравятся простыни, Табита?

— О да.

Шесть.

— Ты бы видела себя. Раскиданные волосы, ты вся пылаешь. Я не могу быть более возбужденным, чем сейчас. Ты такая офигенно сексуальная.

Ее полуприкрытые глаза отрываются от моего лица, чтобы посмотреть на меня вверх-вниз, обжигая, пока я расстегиваю пуговицу номер семь.

— Как и ты.

— Знаешь, что сделало бы нас еще сексуальнее?

Восемь.

— Что? — спрашивает она едва слышным шепотом.

Ее ноги добровольно раздвигаются, когда я опускаюсь на колени... опускаюсь на согнутое колено... расстегиваю тонкие ремешки ее туфель на высоких каблуках, каждая из которых того же цвета, что и ее плоть. Такие адски сексуальные. Я снимаю обе и целую верхнюю часть ее ступни, прежде чем отбросить туфли в сторону. Они с громким стуком ударяются о дверцу шкафа. Игнорирую это, провожу ладонями по ее шелковистым бедрам, позволяя им блуждать вверх и под юбку ее платья, раздвигая в процессе.

Я завороженно наблюдаю, как Табита закрывает глаза, теряясь в ощущении моих рук, скользящих по ее коже.

Все еще стоя на коленях, я продвигаюсь вперед, чтобы устроиться между ее ног и обхватить руками ее талию. Целую ее ключицу, сияющую кожу там, где встречаются плечо и шея.

Табита откидывает голову назад, чтобы дать доступ моим чертовски жадным губам, ее длинные светлые волосы падают на одеяло каскадом, как водопад. Ошеломляюще. Беру несколько прядей, растираю их между двумя пальцами, затем подношу к носу.

— Твои волосы потрясающе пахнут. — Опускаю локоны и говорю в ложбинку на ее шее. — Ты пахнешь так, что я хочу сделать это.

Это — мой язык, скользящий по всей длине ее ключицы.

Табита стонет, слегка напрягаясь.

— Что мы делаем, Коллин? Что мы делаем, — задыхается она. — Это не я. Я не з-занимаюсь сексом на одну ночь. — Она издает еще один стон, когда мой язык облизывает ложбинку между ее грудями. — Я... ммм... девушка для отношений.

— Я тоже, — тупо отвечаю, мой рот покусывает ее обнаженную кожу, руки раздвигают мягкую ткань ее платья, губы касаются обнаженного плеча.

Табита слегка качает головой.

— Я бы никогда не стала поднимать эту тему, но… о боже, это так приятно… мы застряли друг с другом, несмотря ни на что. Кэл и Грей собираются пожениться и... мммм… мы будем присутствовать в жизни друг друга независимо от того,… твой язык потрясающий... или нет.

Табита запускает пальцы в мои волосы, грубо царапая ногтями кожу головы. Ее спина выгибается от удовольствия, а мои большие руки движутся вверх и вниз по ее позвоночнику, разминая. Смачиваю языком пульс на ее шее.

— Отлично. Я хочу, чтобы ты осталась со мной. Ты такая чертовски сексуальная.

Интересно, знает ли она, как возбуждает ее мозг, ее разум.

Правда.

— Что скажут наши родители? — спрашивает она, затаив дыхание в мои волосы, когда пальцы скользят по ее животу, наслаждаясь ощущением ее шелкового платья под моими пальцами. Но ненадолго: ей нужно быть обнаженной. — Все их дети встречаются друг с другом. Коллин, это ненормально.

— Кого это волнует? Не меня. — Мой рот находит точку опоры на ее груди, а пальцы ловко расстегивают пояс на ее платье. Быстро. Сделано. — Ты прекрасна.

Ее пальцы продолжают свое дикое погружение в мою —

— Мне нравятся твои густые волосы.

Я близок к тому, чтобы замурлыкать, как чертов кот в джунглях, когда она массирует мне кожу головы.

— Я люблю твои руки.

— Я люблю твои руки.

Эти руки заставят ее чувствовать себя еще лучше. Снова прижимаюсь носом к ее декольте и вдыхаю мускусный аромат ее духов.

— Я, блядь, люблю твои сиськи. — Протягиваю одну руку через ее платье. — Определенно люблю эти сиськи.

Табита откидывает голову назад и смеется, задыхаясь.

— Сними рубашку.

О, теперь она отдает приказы?

— Сними платье.

Но я встаю, чтобы продеть последние жемчужные пуговицы в их дырочки. Она останавливает меня.

— Подожди, дай мне.

Я завороженно смотрю, как ее ловкие пальцы скользят по шву моей рубашки. Она кладет руки на мою обнаженную грудь, когда ей удается расстегнуть оставшуюся пуговицу. Ее ладони лежат на моем прессе, как на стиральной доске.

Ее дыхание прерывается от изумления.

— Я была права.

— В чем?

— Это один из самых счастливых путей развития, о которых я думала. — Все еще сидя на краю моей кровати, кончик ее пальца неторопливо проводит по узкой дорожке волос, которая тянется от моего пупка и исчезает за поясом моих брюк.

Я сглатываю.

— Когда… когда ты думала об этом? — Она встает, обе ладони гладят мой пресс, блуждают по всей длине живота, грудным мышцам и выше, по плечам. Неторопливо они снова опускаются к пряжке моего ремня в таком медленном, обдуманном темпе, что моя нога почти дергается от нетерпения.

Как у собаки во время течки.

— Когда я думала обо всем этом? Хм... — хмыкает Табита. Звук расстегивающегося металла, скольжение кожи и глухой удар о землю — единственные звуки, наполняющие воздух. — В ту минуту, когда я узнала, что ты не новый бойфренд Грейсон. И эта мысль осталась там.

Ее талантливые пальцы расстегивают молнию моих брюк.

Боже.

Я прикусываю губу и глубоко вдыхаю в потолок, считаю до... до... черт, да... чтобы контролировать свое дыхание, когда мое большое тело начинает вибрировать от нетерпения.

Пальцы Табиты скользят по моему поясу, мучая. Схватив мои черные брюки, она, блядь, наконец-то спускает их с моих бедер. Я выхожу из них, отбрасывая в сторону, как неандерталец, так что они падают кучей рядом с ее туфлями, в стороне. Было бы не круто споткнуться об это дерьмо с голой задницей.

И скоро мы будем голыми.

Гарантированно.

Она дразнит, поглаживая меня легким, как перышко, прикосновением.

— У тебя действительно лучшие руки, — чуть не хнычу. Это звучит так, как будто я ною, когда мурашки покрывают мою кожу.

Чертовы мурашки по коже — а она еще даже не погладила мой член.

— Так говорят все парни. — Затем она хихикает над моим угрюмым выражением лица. — Что? Я всегда хотела произнести это вслух.

— Может быть, тебе стоит использовать это в своей следующей книге.

— Может и стоит.

В нетерпении я начинаю расстегивать пояс на ее платье, дергая его и позволяя ему безвольно упасть в сторону. Мои пальцы сами по себе тянутся к ее коже, как ракета с тепловым наведением. Табита прикусывает нижнюю губу, когда я полностью расстегиваю ее платье, позволяя подушечкам моих пальцев блуждать по ее телу, по плоским линиям живота, по пухлым грудям, прижатым друг к другу прозрачным бюстгальтером пуш-ап.

Едва заметные стринги телесного цвета.

Если бы я не знал ничего лучше, я бы подумал…

— Ты планировала раздеться сегодня вечером?

Одним движением плеч платье снимается. Оно ниспадает каскадом на пол.

— Ты никогда не узнаешь, не так ли? И я никогда не скажу.

Табита Томпсон, ты скрытная маленькая паршивка.

Мои руки тянутся, хватают ее и бросают на ожидающую кровать.

Она тоже хочет потрахаться.

Табита

Когда наша одежда падает на ковер и куча ткани отброшена в сторону, я, не теряя времени, перебираюсь в центр кровати Коллина в лифчике и трусиках. Прошло Бог знает сколько месяцев с тех пор, как кто-то прикасался ко мне, и мое тело живет само по себе ради Коллина.

Он следует за мной на четвереньках, подползая ко мне от изножья кровати, прокладывая путь поцелуями вверх по моей ноге, начиная с лодыжек, покрывая поцелуями внутреннюю сторону моих бедер, которые заставляют меня почти неудержимо дрожать.

Отчаянно раздвигаю ноги, предоставляя ему более легкий доступ ко всем моим чувствительным местам, потому что давайте посмотрим правде в глаза — это чертовски возбуждает, и моя внутренняя шлюха, очевидно, вырвалась на свободу.

Я так сильно этого хочу.

Делаю все, что угодно, только не мотаю головой по подушке, когда рот Коллина касается живота, в то же время его указательный палец цепляется за шов моего прозрачного нижнего белья. Грубый мудак дразнит, с щелчком отпускает резинку и оставляет их на мне.

Касаюсь его плеч, подталкивая его вверх, пока он не останавливается, рот захватывает мой сосок через лифчик, посасывая, посасывая и кружа языком, пока чашка не пропитывается насквозь.

— О, Б-Боже, это ч-чувствуется... — Да. Так хорошо.

Когда наши рты наконец встречаются, мы испытываем муку и возбуждение одновременно, громко постанывая от облегчения. Его большое, твердое тело гладкое и упругое, и я чувствую каждый его дюйм.

Каждый твердый дюйм.

Он такой жесткий.

Его член такой твердый.

Это так... так... о Боже...

Но я не чувствую облегчения — совсем нет — и не почувствую, пока он не даст мне то, чего мы оба хотим. Господи, послушайте меня, использую слова, которые написала в своих собственных книгах — в седьмой главе, если быть точной.

Слава Богу, я не ляпнула это вслух. С другой стороны, когда узнаю его получше, ему, вероятно, будет неприятно слышать, как говорю всякие непристойности.

Его кожа потная и теплая и мне хочется облизать его.

Я хочу, чтобы он облизал меня всю. Всю. Везде.

А потом, словно прочитав мои мысли… он знает.

Да! Черт, да.

— Тебе нравится это, детка? — бормочет он, пока его горячие губы прокладывают дорожку от моего живота к ключице. Обычно я не выношу кривляний во время секса — и слово «детка», — но исходящее от Коллина? Он может называть меня, как угодно. Я — глина в его больших умелых руках.

Мое сверхактивное воображение разыгрывается, когда звук нашего дыхания и поцелуев наполняет воздух. Я ничего не делаю, только лежу под ним, как безвольная тряпичная кукла, поднимая руки над головой и хватаясь за подушку.

— Я понял, что это ты, как только увидел тебя. — Его похвалы достигают моей души, даже когда его гигантские руки поклоняются груди. — Ты — все, о чем я мог думать. Господи, Табита, перестань так раскачивать бедрами.

Но я не останавливаюсь. Я отпускаю подушку, протягивая руки между нашими телами, чтобы погладить его вверх и вниз через боксеры. Он длинный, готовый и пульсирующий.

— Почему мы все еще в чертовой одежде? Сними.

Ожидание невыносимо.

Мучительно.

Теперь я умоляю.

— Пожалуйста, Коллин, сними их.

— Тебе не нужно, блядь, повторять мне дважды. — Он скатывается с меня, чтобы быстро раздеться, и я делаю то же самое, неловко расстегивая лифчик и снимая трусики, роняя их на пол.

— Я не знаю, смогу ли больше ждать. — Коллин лижет мочку моего уха, устраиваясь между моих бедер, напряженный во всех нужных местах. Я стону от признательности — громко — в ложбинку на его шее, когда он поворачивает таз, прижимаясь ко мне, и целую его кадык. — Я заставлю тебя кончить очень сильно.

Я хочу большего.

Он отдает это мне.

Да... Да, Коллин. Больше.

Глава 12