Что скрывают лжецы

Чертовски люблю это шоу.

— Ты любишь смотреть такое?

Черт, я сказала это вслух?

— Да. Люблю, люблю, люблю.

— Скажи «люблю» еще раз, черт возьми, — шепчет Дафна. Я взмахиваю рукой в ее сторону. Заткнись, Даф!

— Ты... — Коллин прочищает горло. — Хочешь прийти и посмотреть со мной? Можешь сесть на одну сторону дивана, а я сяду на другую. Даже позволю тебе положить свои вонючие ноги на мой новый кофейный столик.

Фу, он такой милый. Я корчу Дафне недовольное лицо.

— С удовольствием, но мне действительно нужно остаться дома сегодня вечером. — Бросаю взгляд на свою лучшую подругу, которая пристально наблюдает за мной. Понизив голос, я иду на кухню, подальше от ее подслушивания. Оглядываясь через плечо, проверяю, нет ли Дафны поблизости. — Эм, помнишь, я говорила тебе, что начала вторую книгу? Скорее всего, буду писать, так как последнее время выдалось довольно продуктивное.

— Ах, это потому, что я твоя муза. — Коллин говорит это так уверенно, как будто знает, что это правда. Черт бы его побрал. — Принеси ноутбук, и я позволю тебе следовать за мной повсюду. Наблюдать за мной в дикой среде обитания.

Я тихо смеюсь, прикусывая нижнюю губу, чтобы сдержать улыбку, расползающуюся по лицу.

— Коллин Келлер, ты становишься настоящей занозой в моей заднице.

Он что-то напевает в трубку.

— Ты — глоток свежего воздуха. С прелестным задом.

Я дрожу.

— Коллин, не усложняй.

— Эм... — Его низкий гул многозначительно затихает. — Слишком поздно.

— О боже мой. Нет.

— Ну же, Табита, признай — ты тоже думала об этом.

Его голос, когда он произносит мое имя... Тьфу. Мне нравится. Не могу удержаться, чтобы не пофлиртовать с ним немного, и, если бы у этого телефона был шнур, я бы накрутила его на палец.

— Твои мысли отправились туда первыми. Кроме того, это издержки профессии. Я не могу не проигрывать сцены в своей голове.

Его смех наполнен юмором.

— Просто признай — у тебя грязные мысли.

— Грязные? Это преувеличение. Я предпочитаю называть это излишним воображением.

— Это подводит меня к настоящей причине моего звонка. Позволь пригласить тебя и твое воображение на еще одно свидание. — Он понижает голос. — Только одно.

Дафна сидит на краю дивана, завороженная, с разинутым ртом. Я указываю на телефон, одними губами произнося:

— Он только что пригласил меня на свидание! — Затем я прошу ее замолчать, когда она громко шипит:

— Тебе, черт возьми, лучше согласиться!

Изображая безразличие, я смягчаюсь.

— Знаешь что? Хорошо. Отлично. Я сдаюсь.

Низкий смешок Коллина на другом конце провода вызывает еще одну дрожь у меня по спине.

— Хорошо? Я сдаюсь? Успокойся, Томпсон, или я могу подумать, что действительно тебе нравлюсь.

— Звучит так, как будто ты обиделся. Ты обиделся, Коллин?

— Без комментариев.

Прежде чем я успеваю подумать об этом, говорю:

— О, ты в некотором роде очарователен. Ты знал это?

Это подбадривает его, и я буквально слышу, как он улыбается.

— Два свидания.

— Не испытывай свою удачу. Давай начнем с одного...

— Нельзя винить парня за попытку.

***

Коллин: Привет, блондиночка. Написала что-нибудь стоящее прошлой ночью?

Табита: Вообще-то, да! Еще несколько глав в новой книге. К тому же я закончила редактировать первую книгу «На грани».

Коллин: Будь честна. Ты используешь меня как музу. Серьезно.

Табита: Зачем мне делать что-то подобное?

Коллин: Потому что я обаятелен и до смешного хорош собой. Кроме того, заметил, что ты этого не отрицаешь.

Табита: ЛОЛ, прекрати. Я ничего не могу сделать из-за того, что мой телефон вибрирует каждые десять секунд.

Коллин: Дай мне одну строчку из твоей новой книги, и мы оба сможем вернуться к работе. Обещаю.

Табита: Хорошо. Вот: «Тихий тон, которым она говорила, был громче, чем слова, которые она могла бы выкрикнуть».

Коллин: Черт возьми, это потрясающе! Ты потрясающая!

Табита: *Краснеет* А теперь возвращайся к работе.

Коллин: Хорошо, но я буду думать о тебе весь день. Надеюсь, ты довольна.

Табита: Да-да, мы скоро увидимся?

Коллин: Завтра вечером. В шесть?

Табита: Да. 6:00.

Глава 9

Табита

Что плохого в том, что он знал? Блэр обдумывала этот вопрос, по крайней мере, несколько десятков раз, пока сидела в своей квартире, задаваясь вопросом, что для него значит знать ее секрет.

Не то чтобы он собирался кому-то рассказывать. Он ей нравился — действительно нравился. Она доверяла ему. Тосковала по нему. Блэр, наконец, призналась себе, что было приятно, что кто-то узнал; бремя тайны было снято с ее плеч, и больше не нужно было продолжать лгать. Ну, она делала это, но не для всех. Не для него. Блэр почувствовала себя свободнее, чем когда-либо за последние годы, теперь, когда кто-то еще знал. И теперь он приглашал ее на свидание. На свидание. Для Блэр будущее казалось бесконечным…

Мои пальцы ловко бегают по клавиатуре ноутбука, и я колеблюсь. Стоит ли мне удалить некоторые предложения? Выдаст ли меня какое-нибудь из них, если кто-то из моих знакомых прочтет это? О, кого я пытаюсь обмануть — единственный человек, читающий мои работы, — это Коллин, и он никому ничего не расскажет.

Так ли это?

Я смеюсь над этой идеей, считая ее абсурдной. Быстро делаю пометку на полях своего документа, нажимаю СОХРАНИТЬ, закрываю ноутбук и встаю.

Подойдя к своему шкафу, я распахиваю дверцу и упираюсь руками по обе стороны дверного проема, на мне только бюстгальтер телесного цвета и трусики в тон. Я изучаю варианты одежды, прежде чем направиться прямиком к платьям.

Достав великолепное изумрудно-зеленое платье с запахом, прикладываю его к телу, провожу рукой по всей длине ткани и решаю, что это идеальное платье для свидания.

Цвет насыщенный, с оттенком драгоценного камня, он оттеняет румянец моей кожи и светлые волосы. Я никогда не носила его, не было случая, так что бирки все еще остались, свисая с рукава. Осторожно снимаю их и бросаю в мусорное ведро под раковиной в ванной.

И я могу лгать своей семье и друзьям о том, чем занимаюсь в свободное время после работы, но не буду лгать себе об этом свидании.

Я взволнована.

Нет.

Нет, для этого должно быть более подходящее слово…

Эйфория. Нервы? В приподнятом настроении. Мое тело положительно гудит от предвкушения.

Я кладу одну руку на живот, надавливая на него, чтобы успокоить укоренившееся волнение, делаю вдох, выравнивая дыхание, и вешаю зеленое платье на крючок у душа. Глубокий вдох, Табита. Вдыхай через нос, выдыхай через рот.

Почему я так нервничаю? Мои руки поднимаются к лицу; щеки пылают. Будто в огне.

Боже, я горю — из-за него.

Чувствую, что…

Чувствую, что это начало чего-то важного. Как будто в ту минуту, когда я выйду за эту дверь, моя жизнь изменится.

Это странно? Сумасшедше? Слишком мелодраматично?

Какая разница! Мне двадцать четыре года, черт возьми. Достаточно взрослая, чтобы относиться к этому свиданию более спокойно, а не как взбалмошная шестнадцатилетняя девушка, отправившаяся на свое первое свидание.

Первое свидание.

Первый поцелуй.

Первое... все.

С Коллином Келлером, из всех людей.

После того, как щелкаю выключателями вокруг туалетного столика у раковины, один за другим, пока вся комната не загорается, я выдвигаю табуретку, которую обычно держу под стойкой, и сажусь.

Изучая себя в зеркале, размышляю, как накраситься. Эффектный образ или простой? Глянцевый или матовый?

Смоки или — тпру! Что, черт возьми, я вообще говорю?

Да, теперь действительно кажусь сумасшедшей!

Мои светлые волосы собраны в гигантские бигуди, и оставляю их остывать, пока наношу макияж, руки дрожат от волнения, когда я пытаюсь осторожно нанести тушь, чтобы она не слиплась, и едва сдерживаюсь, чтобы не попасть себе в глаз. Едва.

Опираюсь руками о стойку, делаю несколько успокаивающих вдохов и смотрю на свое отражение, прежде чем взяться за копну густых волос, собранных на голове.

Бигуди снимаю по одному, и светлые волны свободно падают мне на плечи. Я добавляю крем для укладки, чтобы устранить завитки, и закрепляю.

Как только с этим делом покончено, роюсь в ящике с косметикой в поисках темно-сливовой матовой помады, которую Грейсон подарила мне на День Рождения — она называет ее своей «счастливой праздничной помадой», — провожу несколько раз по губам, а затем причмокиваю.

Преобразившись, смотрю на свое отражение.

Встряхиваю локоны.

Вдох, выдох.

Решение принято: я больше не буду сопротивляться ему, если он хочет продолжать приглашать меня на свидание. Если хочет отправлять электронные письма, сообщения и разговаривать по телефону. Если захочет затащить меня в постель. Вообще не буду сопротивляться ему. Поступать так было бы глупо, а я не дура. Да, ложь нужно прекратить.

Я собираюсь начать с признания того, что Коллин Келлер действительно заставляет меня что-то чувствовать.

Он заставляет меня чувствовать себя умной и забавной.

Он заставляет меня чувствовать себя желанной.

Он вселяет в меня надежду.

Тьфу. Как это раздражает.

***

Коллин

Я физически не могу заставить себя перестать пялиться.

Табита великолепна.

Бросаю на нее еще один косой взгляд через машину, мои глаза оценивающе осматривают ее ноги, скромно скрещенные в лодыжках. В этот самый момент разрез на ее платье раздвигается, обнажая полоску загорелого бедра.

Сосредоточься на гребаной дороге, Коллин, Господи.

Очевидно, я полностью перестал притворяться крутым.

Чертовы нервы.

Когда я сжимаю руль так, что белеют костяшки пальцев, мои ладони действительно начинают потеть, и не только потому, что рядом Табита и она сногсшибательна, но и из-за того, что запланировал. Ей это либо понравится, либо... она никогда больше не захочет меня видеть.

Или даст мне пощечину, что, честно говоря, было бы чертовски жарко.

Она согласилась на это свидание. Один шанс. Последнее, что хочу сделать, это все испортить. Тем не менее, я совершу все возможное, не спрашивая совета у своей сестры, и это был единственный известный мне способ.

Жизнь, имитирующая искусство.

Ее первая книга.

Глава, которую я использовал в качестве вдохновения для сегодняшнего свидания, горит, отпечатавшись в моем мозгу.

Боже, эти глаза. Эти плечи. Попа. Надоест ли ей когда-нибудь смотреть, как он уходит? Не в этой жизни… Рейчел попыталась скрыть улыбку, грозившую вырваться наружу, подняв бокал Шардоне и изучая содержимое. Она покрутила его, а затем наблюдала, как прозрачная золотистая жидкость стекает по стенке стакана, цепляясь за жизнь. Рейчел опустила бокал, затем вернула на стол и наблюдала, как Девон снова подошел. Бабочки в ее животе порхали и беззаботно танцевали, не подозревая о том, какую суматоху вызвали. Эти чувства — они не были частью плана; она не должна была влюбляться в него, таким образом… вообще не должна была влюбляться. Столик, который забронировал Девон, был уютным, в конце узкого коридора в задней части тускло освещенного итальянского ресторана, предназначенного для частных вечеринок. В центре стола в тонкой вазе стояли три розы: красная, желтая и персиковая. Розы, которые Девон сам туда поставил. Шардоне. То, как он узнал и заказал ее любимые блюда… Все было так прекрасно. Но что это значило? Рейчел была одновременно взволнована — и напугана — чтобы узнать…