Что скрывают лжецы

Я выбрасываю ее написанные слова из головы. Что сделано, то сделано.

Нравится это или нет, но пути назад нет.

Добравшись до места назначения, легко нахожу место для парковки, подъезжаю и паркую свой черный спортивный автомобиль на стоянку. Я распахиваю дверцу и поспешно выпрыгиваю, сгибаясь в талии и просовывая голову обратно в машину, чтобы посмотреть на нее.

— Сиди. Не двигайся.

Подбегаю к пассажирскому сиденью и открываю дверь с ее стороны. Сначала появляются длинные, гладкие ноги Табиты, высокие каблуки стучат по тротуару. Моя рука тянется к девушке, и она вкладывает свою ладонь, позволяя помочь ей выйти из машины.

Легкий ветерок поднимает белокурые локоны на изящном затылке и раздвигает подол темно-зеленого платья а-ля Мэрилин Монро.

Спасибо, боги ветра, за это бесплатное шоу, хотя и недостаточно, чтобы посмотреть на все и сразу.

Черт, не повезло.

Табита засовывает маленькую сумочку — клатч, по-моему, девушки так ее называют — под мышку, затем проводит руками по платью, разглаживая складки, образовавшиеся от ветра. Она поправляет пояс на своей узкой талии, и я замечаю, что у струящегося платья благословенно глубокий вырез, обнажающий ложбинку, от которой у меня чешутся пальцы.

Конечно, не могу не восхищаться ее потрясающими сиськами.

Извините, я имею в виду грудью. Но да ладно: Они. Там. В. Глубоком вырезе — это приглашение для моих глаз отвести взгляд.

Честно говоря, мое сознание в шоке от того, что на ней это платье. Оно означает, что Табита считает это настоящим свиданием; это не наряд, который ты надеваешь, когда заводишь дружбу с парнем. Это сексуальное платье, которое можно развязать, лишь слегка потянув за пояс. То, которое вы бросаете на пол в конце вашего свидания.

Такое платье ты надеваешь, когда хочешь, чтобы он раздевал тебя глазами всю ночь.

И сегодня чертовски хорошо быть Коллином Келлером.

Ткань кокетливая, шелковистая и приятная на ощупь. Мои глаза блуждают, а рукам не терпится запихнуть ее обратно в машину, отвезти ко мне домой, чтобы она отключила мозги, пока не сможет вспомнить ни одной причины, по которой мы не должны быть вместе — и привести миллион вопиющих причин, почему должны.

Когда мой взгляд снова скользит по декольте, я задаюсь вопросом, надето ли на ней нижнее белье и как оно выглядит. Моя рука ложится на поясницу, чтобы направить ее к ресторану — и, черт меня побери, если она не заденет задницу, пока я веду нас во внутрь.

Чертовски классная задница.

Мне хочется ее шлепнуть.

Очнись, Келлер.

Внутри нас встречает хостес.

— Добрый вечер, — начинаю я, прочищая горло. Без ответа. – Столик на двоих, для Ньюмана. Н-Ь-Ю-М-А-Н. Не путать с Новым Человеком (прим. в переводе New Man – новый человек).

К сожалению, лицо хостес остается непроницаемым. Она не понимает моей шутки и портит мне все удовольствие. Кивнув, женщина жестом приглашает следовать за ней, ведет в дальний угол ресторана, поворачивает налево, чтобы направить нас по коридору. Табита озадаченно смотрит на меня через плечо, поэтому притворно пожимаю плечами, ссылаясь на невежество.

Черт. Надеюсь, что это не было ошибкой.

— Сюда, пожалуйста, сэр. Отдельная комната, как Вы просили. — Открывается дверь, и комнату, в которую мы входим, можно описать только как роскошную. Богатую. В центре уединенной комнаты, под декоративной хрустальной люстрой, стоит единственный накрытый стол. Поверхность покрывают драпированные белые простыни. В центре — свечи и хрустальная ваза с четырьмя розами на длинных стеблях: красной, персиковой, желтой и лавандовой. Несколько дымящихся тарелок с любимыми блюдами Табиты уже поданы.

Хостес отстраняется.

— Ваш сомелье скоро вернется с Шардоне.

Голова Табиты поворачивается ко мне, и дымчатые глаза расширяются, приобретая шокирующий оттенок синего.

— Коллин, какого черта...

— Теперь, Рейчел, прежде чем ты что-нибудь скажешь, не реагируй слишком остро.

— Почему ты называешь меня Рейчел? Что… О, Боже милостивый. — Она в замешательстве оглядывается по сторонам. — Ты...? Стоп. Это то, о чем я думаю?

— Нет?

Ее брови взлетают до линии волос, на лице написан скептицизм. Не могу сказать, хочет ли она ударить меня или нет.

— Коллин Келлер, что происходит? Это сцена свидания из книги, которую ты украл? — Последнюю часть она произносит шепотом. — Будь честен.

— Хорошо, да. Это так. Слишком?

Она молчит, кладет клатч на стол, а затем награждает меня улыбкой, когда я отодвигаю для нее стул, ведя себя как джентльмен, от которого ее голубые глаза смягчаются.

Знаю, что она моя.

Один гол в пользу Коллина.

Табита нервно заправляет несколько прядей волос за ухо. Сверкающие зеленые изумруды сияют в мочках ее ушей.

— Даже не знаю, как злиться на тебя прямо сейчас. Я потеряла дар речи. Позже, возможно, захочу убить тебя, но прямо сейчас… Даже не могу поверить, что ты это сделал.

Это сцена первого свидания из ее самой первой книги.

Это я романтизирую девушку, из-за которой роман с ней практически невозможен.

Но уверен, что, черт возьми, попытаюсь.

Глава 10

Табита

— Удиви меня своей лучшей репликой. — Коллин наблюдает за мной с другого конца стола, накалывая вилкой кусок стейка и медленно пережевывая. — Расскажи что-нибудь, что ты записала только на бумаге. В одной из твоих книг.

— У меня только одна книга, помнишь? Ну, две. Но вторая — просто... пока хожу вокруг да около.

Он закатывает глаза, продолжая жевать.

— Давай предположим, что их будет больше.

Именно тогда моя грудь раздувается, а сердце начинает бешено биться. Становится огромным. Слова Коллина разжигают во мне искру привязанности, которую я чувствую — на самом деле чувствую — расцветающую во что-то большее.

Что-то чудесное.

Коллин верит в мою мечту.

Коллин верит в... меня.

Я могла бы перепрыгнуть через стол и расцеловать его красивое, сексуальное, свежевыбритое лицо.

Держу пари, он вкусно пахнет. Весь такой харизматичный и мужественный.

Коллин нарушает молчание.

— Ну? Если ты не можешь придумать, могу помочь. Время исповеди: я прочел твою книгу три раза, прежде чем вернуть ее тебе. Запомнил несколько хороших реплик. — Он постукивает указательным пальцем по своей голове, произнося это так небрежно, что мне приходится несколько раз прокручивать это в уме.

— Три раза! — невнятно бормочу я. — Почему?

— Потому что книга была хороша? — Он кладет вилку на тарелку и наклоняется вперед, опираясь локтями на стол. – Хотя я просто думал — это безумие, что ты это написала. Ты. Вот что пронеслось у меня в голове, пока читал. Святое дерьмо, это написала Табита. Я в восторге от тебя. — Он говорит это так буднично, его голос похож на низкое мурлыканье. — Не мог перестать представлять тебя за ноутбуком в этой сексуальной маленькой бейсболке, с ручкой, заправленной за ухо, мечтающей обо всем написанном. Ты такая чертовски умная.

Слегка наклонив голову, смотрю на него расширенными глазами. Я знаю, что у меня взгляд, как у лани, потому что все мое лицо смягчается, а все тело испускает блаженный, мечтательный вздох.

Коллин выпрямляется на своем сиденье.

— Что это за взгляд, которым ты сейчас на меня смотришь?

Я тихо выдыхаю.

— Какой взгляд? — Это звучит затаенно и тоскливо.

Его губы изгибаются в понимающей улыбке.

— Не отрицай. Ты смотришь на меня вот так. — Он поджимает губы и трепещет своими темными, сексуальными ресницами. Понизив голос, выгибает одну идеальную, мужественную бровь. — Ты думаешь о том, чтобы забраться ко мне на колени прямо сейчас, не так ли?

Да.

— Нет.

Он расслабляется в кресле и скрещивает руки на груди.

Боже, эти руки.

— Пффф. Я не так смотрю на тебя. — Мой лживый взгляд падает на его губы — полные, мягкие и податливые. Ну, не знаю наверняка, что они мягкие, но прямо сейчас нет ничего, чего бы я хотела больше, чем выяснить это.

Чуть не издаю стон вслух от бурных мыслей, проносящихся в голове, которые не имеют ничего общего с наслаждением остатком нашего ужина из четырех блюд: расстегивать его рубашку, пуговицу за пуговицей, чтобы обнажить теплую кожу. Забраться к нему на колени. Целовать его в шею. Целовать все тело, вплоть до…

Я делаю глоток вина, чтобы занять руки и язык, виновато отводя взгляд.

Коллин смеется.

— Ты грязная, грязная извращенка.

— Что? — У меня так и вертится на кончике языка указать, что как автор любовных романов, это практически моя работа — представлять его обнаженным. — Если хочешь знать, мои мысли не были грязными. Я... — прочищаю горло, чтобы соврать с невозмутимым лицом. — Я просто... — Боже, это пытка. — Я просто думала о том, какими мягкими выглядят твои губы.

— Мягкими. Мои губы? — Если мужчина когда-либо выглядел разочарованным каким-либо заявлением, то это был бы Коллин Келлер прямо в этот момент. На самом деле, это даже не разочарование; он смотрит на меня удрученно. — И все? Ты не раздевала меня в своих мыслях?

— В значительной степени.

— Не мои мускулы или... деньги и трофеи? — Он снова поднимает брови. — Мягкие губы не звучит сексуально. Мягкие губы звучит как праздник дремоты.

— Уверен в этом?

Стол, за которым мы сидим — квадратный. Маленький.

Интимный.

Как раз достаточно места для нас двоих, несколько тарелок и ничего больше. Это означает, что с минимальными усилиями я могу побудить его к действию.

— Наклонись ко мне на секунду.

Я убираю салфетку с колен и упираюсь локтями по обе стороны нашего стола. Зачарованно наблюдаю, как карие глаза Коллина пробегают по всей длине моей шеи, по ключице и останавливаются на обнаженной коже. На гладкой коже декольте.

Моей груди.

Поднимаясь со стула, я подхожу еще ближе, мой взгляд полностью направлен на его рот. Он выбирает этот момент, чтобы провести языком по губам.

— Может, мне добавить мятный леденец для дыхания?

В его голосе столько надежды, что я чуть не хихикаю.

— Шшш. — Мой шепот в сантиметрах от него, так близко, что мы дышим одним дыханием. Слегка приоткрывая губы, целую только его нижнюю губу. Мягко прижимаюсь к нему губами, прежде чем поддразнить его одним маленьким засосом. Нежное притяжение. Я была права: теплые, нежные и такие мягкие.

Его большие руки хватают в кулаки белую льняную скатерть и сжимают ее, когда я касаюсь губами неотразимой ямки над его точеным подбородком. Взад-вперед, взад-вперед, пользуясь возможностью вдохнуть его мужской запах. Свежий. Лесной. Вкусный. Мужественный.

Я могла бы обомлеть просто от его запаха.

Мой поцелуй попадает в уголок его губ. Левая сторона... правая сторона.

Его губы слегка приоткрываются, и Боже… это так приятно.

Дрожащие закрытые глаза, его тело сотрясается от неслышного стона. Коллин сидит совершенно неподвижно, когда щелчок моего языка встречается с его горлом, и в последний раз я крепко прижимаюсь поцелуем к его рту, прежде чем отстраниться.