Иди ко мне…

Сговорились они, что ли? Ну чего мне злиться, ведь всё давно разобрано на атомы, пройдено до последнего миллиметра, прочитано до последней буковки.

Когда я вернулась в родной город, меня встретила Софья Мостовая. Мы с ней перезванивались, я знала, что Матвей вытащил её, выиграв суд вчистую. Ходили слухи, что к этому делу приложила руку Клавдия Канарейкина, наша сокамерница, мадам Икс. К тому моменту вся банда была уже на нарах, методы их преступных действий разгаданы, вся сеть разрушена, невиновные отпущены. Я ничего лишнего не спрашивала, Соня тоже не лезла в душу, на чём и взросли ростки наших отношений, переросших в дружбу, а потом и в родственную связь двух сестёр. Ежедневные заботы сильно напрягали, мы почти не отдыхали, каждой хватало трудов праведных. Видимо, пришло время поговорить по душам, тем более что и мне было, что сказать.

— Злюсь? Наверное, я не задавалась этим вопросом, но со стороны виднее. Сильно заметно?

— Да, иначе бы я не завела разговор. Мы с тобой не любим ворошить прошлое, но оно с нами, как со мной Павлик, а с тобой — Мишка, с одной лишь разницей… Ну, ты понимаешь, о чём я. Безысходность положения рулит моей жизнью, но любовь никуда не делась, я люблю Павла, даже ещё больше, чем раньше. Не знаю, как это объяснить, но я ощущаю его, он живёт во мне, подсказывает, предостерегает, я всё время с ним советуюсь, автоматически, уже и не замечая, воспринимая, как должное. Это — невидимая сторона моей жизни, но огромная, на пол сердца. А открытая её часть распределилась между сыном, мамой и тобой, Лизочек! А твоя? Я ещё тогда поняла, когда тебя занесло на Алтай, что не любишь ты своего хана, не было в твоих глазах счастья, не лучились они чистым светом, пока не появилась Дианка. Расскажи, Лиза, что так далеко растащило вас с Исаевым? Ведь после разгрома банды карликов он не сразу вернулся, Мишка тоже проходил по делу, и у него есть условный срок. Ему даже с детьми работать не разрешали сначала, но родители молодых спортсменов настояли, другого тренера им было не нужно.

— Я ничего не ведаю о его жизни после выхода из больницы там, в Дагестане. Да и докопаться до истинных причин исчезновения моего боксёра мне, толком, не удалось. Точно знаю одно: он попал в этот плен из-за меня, из-за моей сумасбродности. Но почему остался? Почему бился так нещадно столько времени? Зарабатывал? И опять же, не гнушался баб, ему их предоставляли прямо в «келью». — И я рассказала о своём последнем «свидании» с Исаевым, о сорванной беременности, о наркотиках, найденных в моей крови, вызвавшей зависимость с одного единственного приёма. — Они, эти нелюди, нашли меня уже в полуобморочном состоянии, что не помешало накачать этой гадостью и так ничего не соображающую женщину. Пришлось пройти курс реабилитации, не самое лучшее воспоминание. Чингиз всё время был рядом. Вот и всё, что непонятного?

Сестричка молчала, нелегко ей дались мои откровения.

— Я ничего не понимаю. Павел подошёл к ним слишком близко, да ещё, дурачок, взялся угрожать, Аника-воин. Тут всё предельно ясно, он мешал. — У Сонечки перехватило дыхание, она всегда так реагировала на свою беду.

— Непонятна только роль Анжелы, ведь они не были любовниками, это тоже стало ясно в процессе расследования. — Я взяла нить повествования на себя, чтобы дать ей возможность успокоиться. — Тут могут быть только два варианта. Они хотели вызвать ревность у тебя, чтобы ты сама отказалась от Мостового, а эта профура должна была совратить его и уговорить на их условия. Или, посылая тебе компрометирующие фотки, заставить его сделать это шантажом. Сдаётся мне, что массажистка втрескалась в твоего Павлика, вышла из-под контроля, за что и поплатилась.

А про себя я подумала, что грохнули её в другом месте, привезли в отель, воссоздали картину убийства, подставив Пашку, как исполнителя. Он, видимо, сильно протестовал, что-то у карликов пошло не так, за что уже поплатился сам Мостовой. Господи, почему он решил, что один сможет сдюжить с бандой упырей? Почему не обратился, да к тому же Исаеву за подмогой? А и правда, почему?

— Так вот, — продолжила попившая водички Сонечка. — В случае с Исаевым, они гонялись лично за ним, как за золотым источником, готовым приносить немалые барыши. Ведь так? Почему тогда они не забрали его сразу, дали возможность им с Гулей вести расследование и только, когда проявилась ты, заграбастали боксёра? Чего ждали? А Сергей Иванович за что пострадал? Не люблю я, когда что-то непонятно. Мне известно, что он выгнал взашей своего брата, отменил подпольные скачки и сейчас строит ипподром на деньги благотворителей. Ой, Лиза, прости, ты же и сама в курсе. Извини, вот я глупая!

Дело в том, что мой мальчик, Искандер, исчез вместе с Русланом. Меня не было в городе, да и чтобы я смогла сделать? Зуев-младший вывез его ночью, ему кто-то помог, концов не нашли до сих пор. Как и местонахождение Руслана, оказавшегося просто аферистом, хоть и бывшем спецназовцем, даже помогавшим на первых порах чете Исаевых в их поисках. Чингиз скрывал от меня эту подлость, устраивая конные прогулки по горным красотам. Но так, как к Исе, я не смогла привязаться ни к какому другому животному. Да и посещать конный клуб теперь не было никакого желания, если только Сергей Иванович не отважится завести мини-лошадок…

— Ничего, Соня, ничего. Я очень надеюсь, что у Руслана ещё остались человеческие черты, всё-таки он — ветеринар, и неплохой. Может, надеется получить потомство от красавчика Искандера? Говорят же, старый конь борозду не портит…

— … И глубоко не пашет. Хотя для этого глубина и размер не имеют значения. Лишь бы весёленький был.

Мы грустно посмеялись, и она, всё-таки, отважилась спросить о том, ради чего и затевалась «беседа в беседке».

— Скажи, только честно. — Она помолчала, отвернувшись от меня. — Ты любила своего чемпиона, неужели всё прошло, как с белых яблонь дым? Ведь ты искала его, столько вытерпела, никому не верила, твёрдо зная, что Мишка тоже любит тебя. Да, в конце концов, он жизнь свою отдал за твою безопасность, и тебе неизвестно, что там произошло за кулисами жестоких поединков. Получается, что кучка негодяев разбила вашу жизнь вдребезги? И вашу любовь? Разве это правильно?

— Соня, о чём ты? У него не было свободы, а бабы были, и …

— Подожди, а ты не думала о том, что он потерял надежду на спасение и понимал, что его не отпустят, ни просто так, ни сложно. Ты же сама говорила, что Мишка бился, как зверь, как в последний раз. А представь, сколько сил и энергии терял твой боксёр, сколько нервов, сколько пережил сильных эмоциональных всплесков! Может, эти бабы были его единственным расслабляющим моментом. А что? Может же быть?

— Но вернулся Исаев с женой и дочкой.

— Ну и ты к тому моменту была уже с Чингизом. Получается, вы даже не встретились, не поговорили после такого жуткого приключения. Неправильно, нечестно это по отношению друг к другу.

— Предлагаешь, вызвать Исаева на допрос? Опять поднимать всю эту муть?

— Какую муть? Что поднимать? Ну, ты, мать, уже совсем. Это жизнь твоя, дорогая моя сестричка. Пусть с ошибками, недоразумениями и недопониманием, но твоя. Поступай, как знаешь, но единожды соврав самой себе, ты так и будешь прятать голову в песок, выставляя напоказ свою попу, пусть даже и такую аппетитную. — Соня заулыбалась, обняла меня, чмокнула и переползла в песочницу, составить конкуренцию детям в деле художественной лепки пасок.

А я застыла. Конечно, Соня права, Лиза Романова не разобралась в деле Исаевых до конца. Но тогда, опустошённая и прибитая, я ничего не хотела, мне никто был не нужен, и белый свет не мил. Промучившись неделю, думы и сомнения одолели меня, отправилась к Гульнаре Исаевой.

Мы встречались несколько раз, но нелицеприятно. Она, конечно, знала о моей связи с монголом, и это обстоятельство не прибавляло теплоты нашим отношениям. Только, когда я убедила её, что не являюсь законной женой Чингиза, и что фамилию Ахметова носит только дочка, мы хоть как-то смогли поговорить.

— А моего сына он так и не признал. Я сама виновата. Влюбилась без памяти, хотелось быть единственной для него. Но это невозможно. Чингиз — мужик мира, он не может без свеженького, ему надо много, в натуре и живьём. Я когда поняла это, решила проучить его и изменила. Ему тут же доложили, сказка закончилась. Иногда допускали к телу по великому блату, и всё на этом. А мне никто не нужен, кроме него, он украл меня, моё сердце, мою душу. Как вернуть, Лиза? Что посоветуешь, ты же смогла прожить с ним почти два года, неужели он от тебя не гулял?

Я рассказала свою «историю монгольской любви». У офицерши поднялось настроение, Гуля уже видела меня такой же потерпевшей, как и она сама. Женщине так мало надо для счастья, главное, что она не одна такая! Почему-то меня это взбесило, и я выдала ей правду. Что она очень нравилась Чингизу, что в его женском батальоне случалось редко, и что он считает её врушкой, поэтому и не признаёт мальчика. Обмен мнениями прошёл в недружественной атмосфере, и мы старались не пересекаться. Пока наши малыши не оказались рядом на представлении в театре кукол. Дети Чингиза, мальчик Миша и девочка Диана, оказались удивительно похожи. С чего бы это? Как будто они не брат и сестра. И мы с Гулей, одновременно, решили, что ребятишкам нужно общаться. С тех пор встречаемся иногда, я забирала Мишеньку пару раз с ночёвкой, он прекрасно вписался в нашу детскую компашку. Но ни о Мишке старшем, ни о его новой жизни не обмолвились ни словом…

Старший лейтенант Гульнара Исаева служила в информационном отделе полиции. После известных событий она чуть не вылетела со службы. дочери бандита и убийцы не место в правоохранительных органах. Но, как выяснилось, в графе отец ни у неё, ни у её брата никакой записи не было. Почему мать Гули, будучи официально замужем, не сменила фамилию и её же, свою, дала своим детям? Неужели ещё тогда о чём-то догадывалась? Или за этим кроется тайна, которой бесстыдно пугал отвратный карлик бедную женщину? Конечно, я ни о чём таком не спрашивала, зная, что родных Гули так и не нашли. Но эта сильная и настырная боксёрша не теряет надежды, упорно продолжает свой собственный розыск уже больше двух лет. Стало сложнее, ведь к оперативной работе её не допускают, но сослуживцы помогают, чем могут, и оставшиеся связи тоже.

В кафе около полицейского участка было полно стражей порядка, обеденный перерыв собрал цвет и красу блюстителей закона. Гуля помахала рукой от маленького столика у окна. Ей очень шла форма. Фигуристая, она немного поправилась, полуазиатской наружности женщина привлекала к себе внимание мужиков своей экзотичностью, необыкновенной красотой. Ну, очень эксклюзивная особа! Но рядом с ней так и не появилось никакого спутника жизни, она хранила верность монгольскому князю, и сама уже над этим подтрунивала. Просто, не нашлось такого мужика, который бы затмил Чингиз-хана. Но Гуля работала над этим.

— Привет! Ну и как в таком бедламе разговаривать? — У меня тоже был перерыв, который я, обычно, не использовала по назначению, в офисе всегда было полно посетителей, и есть приходилось на ходу. — А после работы у тебя будет время?