Ну ты и дура, Лиза!

- Наверное, как чай попьем. Оладушки уже готовы, так что скоро. Да не переживай ты так, всё хорошо, я же с них глаз не спускаю, Олег этот с ними возится как с родными. Ничего не случится.

Лиза вздохнула, хотя на словах о том, что «возится как с родными», она скривилась.

- Ну хорошо. Всё, звони.

Дети вернулись ещё часа через два. Зина завела их в квартиру, но задерживаться не стала, поспешила домой, тем более, что внизу ждал Олег, пообещавший её подвезти. Шурик и Пашка были переполнены впечатлениями и делились ими даже из ванной, намыливая руки. Праздник действительно проходил в сельском клубе, но там был заяц, «Мама, огромный! Выше тебя! С ушами вооот такими длинными!», Дед Мороз, Снегурочка, «Ой, такая красивая, даже красивее тебя, мамочка!», ещё какая-то сказочная живность, хоровод вокруг ёлки, игры, конкурсы, подарки, хоть и небольшие, но из очень хороших конфет. Одним словом, очень удачный утренник.

После прогулки в лесок прямо за крайними сельскими домами, Олег повел всю команду гостей к себе, греться. И вот про чудесный дом с лестницей на второй этаж, «Мама, какая там лестница! Мы по ней на попе скатывались, так здорово!», про елку высоченную с огоньками, про мастерскую с инструментами и всякими интересными штуковинами и про чай с оладушками Зининого изготовления сыновья гомонили до самого отхода ко сну. Лиза слушала и что-то в душе замирало. Было страшно, что Олег ещё раз позовет их, она не сможет отказать детям и придется ехать. Да нет, не будет она никуда ехать! И она опять твердила«Я ни в чем не виновата!», кусала губы и сдерживала слезы.

Надо было бы, наверное, позвонить и поблагодарить человека. Всё-таки весь день потратил на её детей, но всё противилось этому. Нет, не станет она звонить, простонет сил на это.

Зина на следующий день по телефону ещё более подробно делилась впечатлениями. Ей очень понравилось в гостях.

- Тихо там, Лизочка. Как тихо! Благостно! Храмик маленький стоит на краю села, говорят, что службы по выходным бывают. Там жить хорошо. И дом. Какой же дом хороший! Такой просторный, продуманный, всё такое… знаешь, ну такое прямо под рукой всё, удобное. Душа чувствуется, что вложена во всё это. И Олег такой вежливый, такой внимательный.

У Лизы от удивления бровь поползла вверх. Вежливый? Олег? Ну, ну…

- Вот такой тебе муж нужен, а не Сашка этот, негодяй.

- Теть Зин, не начинай, - скривилась.

- А что ж, не негодяй?!

- Да негодяй, негодяй. Не надо только об этом.

Со вздохом тетка утихомирилась, а потом снова стала рассказывать.

- А вот Олег рукастый какой, сам всё там сделал! Вот такому мужику сыновья-то и нужны! Чтобы было кому передавать ремесло, учить чтобы было кого.

Лиза сжала кулаки, а в носу защипало, и не сдержав своего негодования вспыхнула:

- Да он бирюк какой-то! И хам!

- Не знаю, - помолчав, недовольно сказала Зина. – Со мной вежливо говорил, под ручку до машины провел. А ты небось ругалась с ним?

- Ну ругалась, - хмуро признала Лиза.

- Вот! – Зина даже как будто обрадовалась. – Ты с ним ругалась, а он твоих детей на праздник свозил. Плохой человек разве так сделал бы?

Лиза закатила глаза. У Зины все просто ангелы, и так всегда.

* * *

После праздников Варя стала звонить реже. Видно затянула её рабочая атмосфера, времени ни на что не оставила. Буквально несколько звонков про новую работу и новый коллектив и всё, тишина. И затаившись недели на две, Лиза не получая звонков, почувствовала, что ей стало легче. Всё-таки смотреть подруге в глаза было тяжело, а теперь хорошо!

Сама она звонить не спешила. О чем с Варей говорить, что рассказывать? Гошка набрал вес больше нормы, пытается садиться, ползать. Шурик закончил прописи, пишет в тетрадке в косую линейку, Пашке пообещали место в саду, может весной уже и получится отдать. Лиля – большая умница, радоваться которой можно не переставая. Разве это новости? Так, житейская чепуха, мелочи. А о том, о чем бы хотелось поговорить, с Варей поговорить не сможет, наверное, никогда.

Так потянулись месяцы зимы, долгие, хмурые, раздражающе короткие, ветреные, бесснежные. Лиза не любила зиму, и даже не отсутствие снега её нервировало. Это, на её взгляд, было даже хорошо, - она не любила холод. Её беспокоило отсутствие солнца, очень не хватало света. Из-за этого она часто хандрила зимой, а жителей более северных широт жалела – как они-то без солнца, если здесь, на юге, ей так тоскливо?

Хорошо, что хоть дети против обыкновения, не болели. Наверное, всё же в Жуковке атмосфера их сырого и холодного дома была не самая здоровая. А здесь сухая и теплая квартира, и дети держались, не болели. Это согревало душу.

Олег пару раз заезжал, но всё время с Зиной. Да и как заезжал? Высаживал тетку возле подъезда с двумя здоровенными пакетами продуктов из супермаркета и молча уезжал, избегая встречи не только с Лизой, но даже с Шуриком и Пашкой. Как это понимать, Лиза не знала. Избегает, значит, брезгует? Ненавидит? Или наоборот, завлекает? А продукты эти? Это гуманитарная помощь многодетной семье? Дружеская поддержка симпатичным детям? Спонсорство? Молчала, только дергала в недоумении бровью. А Зина приговаривала:

- Каждый человек спасается, как может. Хочет человек доброе дело сделать, не мешай ему. Какое тебе дело до причин? Дают – бери. И не потому, что ты жадная или нажиться хочешь за чужой счет. У него душа просит этого, я же вижу. Вот помоги человеку, возьми, что предлагают!

И Лиза для себя решила – ну и хорошо: на глаза не попадается, в душу не лезет, молчит себе как рыба об лед, а хочется ему продукты им таскать – ладно, пусть. Будем считать, что это помощь социальных служб. Варя Олега уже отпустила, а она, Лиза, оступилась раз, ошиблась, но не приняла. Всё! Прошлого нет, будущего не существует.

На том и успокоилась.

Глава 15.

Боль наступала и отступала. И когда было не больно, можно было подумать, что все абсолютно нормально. Ну, подташнивало немного. Мелкая дрожь в руках не в счет. Эти спазмы среди ночи сильно мешали спать, так чему удивляться, если утром под глазами круги, а руки подрагивают?

Она встала пораньше, приготовила завтрак. Будить детей было рано, а боль с кажется, усиливалась. Выпить что-то от живота? А что? Варя бы ей сказала, она как-то легко всегда находила информацию и принимала решения относительно здоровья. Лиза задумчиво подергала себя за волосы, свисающие надо лбом, накрутила их на палец, и в недоумении пожав плечами, включила компьютер. Откуда Варя могла черпать информацию? Вот и она сможет, источник один для всех, когда нет в родне врача.

Поиск быстро дал необходимую информацию. И если проверить у себя симптом Щеткина-Блюмберга она не смогла – трудно было понять куда нажимать и как оценить, стало ли не так больно, то уж сделать себе клизму она вполне могла.

Кстати вспомнилось однажды летом, в детстве, она наелась абрикос, живот надулся и очень болел. Мама с недовольным лицом уже довольно поздним вечером – завтра вставать на работу – повезла её в детскую больницу. Там дяденька хирург, мужчина хоть и молодой, но почему-то с абсолютно лысой, сияющей под лампами головой, но с седой бородкой, помял ей живот, поспрашивал о том что и когда ела, когда ходила в туалет, отправил на рентген живота и после, посмотрев снимок, сказал медсестре:

- Клизму. Полтора литра.

А затем матери:

- Надо следить, чтобы у ребенка был регулярный стул.

Лиза тогда удивилась этому. У неё не было своего стула. На кухне три табурета стоят, и кто на каком сидит, не важно. В комнате возле маминого зеркала – пуфик, но это же не стул?

Мама после слов доктора поменялась в лице, как-то закаменела, и дочь впервые увидела, как ходят на лице желваки. Вообще впервые. Наверное, именно этим тот день ей и запомнился: странным употреблением слова «стул», желваками на мамином аристократичном и строгом лице и… большой клизмой, после которой живот перестал болеть и сдулся.

Но всяких резиновых грелок с трубками у неё в доме не было, да и как это вообще делать? Фу! Брр! Поэтому порывшись в аптечке, она нашла маленький тюбик, оставшийся у неё после роддома. Собираясь туда за Гошкой, она на форуме, где общались беременные, вычитала, что можно перед родами этот препарат использовать, и на всякий случай купила таких несколько, но два тюбика оказались неиспользованными. Вот теперь и пригодились.

Ожидая, что сейчас все наладится, Лиза продолжила свое обычное утро возней с детьми, завтраком, портфелями и школьной формой. Но боль почему-то не проходила. Это было странно. Ведь она все сделала как тогда, в детстве. Должно же было помочь? Проводив Лилю и Шурика, снова уселась за компьютер.

Чем дальше в лес, тем больше дров… Получалось, что у неё может быть что угодно – и камни в печени или почках, и аппендицит, и начальная стадия перитонита, и непроходимость кишечника, и внематочная беременность. Хотя нет, беременность откуда?

Лиза уткнулась лицом в дрожащую ладонь и стала нервно считать: могла быть или не могла? Ведь тогда, с Олегом… Ни презерватива, ничего… Цикл ещё не восстановился тогда, но теперь-то все нормально? Подсчитала дни, судорожно выдохнула. Нет, точно не беременность.

Ещё порылась в информации и решила выпить что-то обезболивающее. В аптечке нашла только мелкие желтые таблетки с непроизносимым названием, которые ей когда-то оставила Зина, сказав, что если сильно у малыша будет болеть живот, можно размять до порошка малюсенькую дольку и развести молоком. Лиза в одну из бессонных ночей попробовала так сделать, но лизнув упавшую из ложечки крошку долго отплевывалась, и ребенка таким поить не стала, решив, что все дети маются животиками и использовала тогда испытанный способ, подсказанный когда-то Варей – приложила Гошке к животику слегка подогретую утюгом пеленку.

Таблетку выпила, но легче не стало. Лиза начала паниковать. Она уже ходила слегка согнувшись, а дети требовали внимания. Набрала Зину.

- Теть Зин, привет. А ты не помнишь, те таблетки желтенькие, что ты от живота оставляла, как быстро действуют?

- Минут через двадцать. А у кого живот болит?

- У меня. Что-то не помогает. Наверное, надо теплое приложить.

- Ты ненормальная?! Нельзя теплое или горячее, если живот болит!

Лиза даже трубку отодвинула от уха, настолько Зина громко кричала.

- Ты чего, Зин?

- От горячего может быть кровотечение!

- Да это не беременность! – стала уговаривать её Лиза.

- Не в этом дело! Не клади горячего, слышишь? Лучше померяй температуру, и если будет повышенная, вызывай скорую.

- Чего, прямо сразу скорую?

Стало как-то пусто и немного страшно.

- Температуру сперва, поняла? А я собираюсь, сейчас приеду.

Лиза подняла себя с дивана, где пристроилась так удобно после очередного болезненного спазма, взяла градусник. Вскоре он пикнул. На экранчике светилось «38,0».

- Этот забугорный засранец вечно врет, - пробухтела, копаясь в аптечке в поисках нашего, родного и привычного стеклянно-ртутного «лекарства от всего». Но и родной и привычный её не порадовал. 37, 4. Лиза опять было скрючилась на диване, но Пашка, игравший с Гошиком, стал её звать. Опять пришлось сползать с насиженного места и брести в детскую.