Восьмая нота Джокера. Книга 1

Часть первая. Соседи. Глава 1

─ Тебе нравится новый дом?

Нет.

─ Разумеется, ─ пытаюсь быть убедительной и вроде получается – даже улыбку выдавливаю. ─ Такой… огромный, красивый.

А ещё с видом на лес, откуда могут прийти не только звери, но и дикие люди.

─ А отчим нравится? ─ продолжает допытываться психологиня.

─ А вам не кажется, что он должен нравиться моей маме, а не мне?

Муж матери – даже звучит странно, хотя, маму-то как раз всё устраивает. Пока она счастлива, я тоже почти спокойна, да и сам Аристарх Юрьевич вроде ничего. Правда, мне всё равно сложно признать его кем-то близким.

─ Значит, ты готова начать новую жизнь? ─ что-то чиркает в своём блокноте, и мне кажется, что эта психологиня там просто играет в «виселицу» сама с собой. Ну, я бы точно так делала, попадись мне такая пациентка, как я.

─ Ага. Новая школа, новый дом – я просто в восторге, ─ забываюсь на миг и снова начинаю сдёргивать кожу у ногтей, и женщина не оставляет это без внимания, хотя никак не комментирует.

─ Я улавливаю лёгкий намёк на сарказм в твоём тоне.

─ Вам показалось. Я просто не умею выражать столько эмоций за раз.

Опять отвечаю не то, что хотела, но поздно прикусывать язык – я попалась в ловушку.

─ Что я говорила тебе, Миша? Если ты долго не выплёскиваешь эмоции…

─ Да-да, перестаёшь что-то чувствовать вообще, так же, как и то, что жертвы насилия – самые жестокие люди, ─ это я уже сама прочитала. ─ Но это не мой случай.

─ Так что же ты чувствуешь? ─ цепляется к любой мелочи, как гончая, но если я озвучу свои эмоции, это будет означать, что я ей доверяю, а это неправда.

─ Много всего. Как и любой человек моего возраста, ─ пожимаю плечами, как могу оттягивая время, и оно, к моей радости, наконец-то подходит к концу.

Мне не терпится уйти и занять чем-то руки, поэтому стоит часам просигналить о завершении сеанса, я подрываюсь с места, стремясь оказаться подальше, но меня останавливают на выходе.

─ Я хочу, чтобы к следующей встрече ты подумала о своих чувствах, ─ вновь напоминает Валерия Игоревна, поправляя очки.

─ Ага, ─ легкомысленно машу ей рукой и сваливаю, прощаясь.

Настроение – тискать котов и кормить птиц в парке, а может, связать двухметровый шарф и придушить им себя, но мои планы выбивает из головы столкновение с каким-то настырным широкоплечим бульдозером на самом выходе из клиники.

─ Смотри, куда прёшь, коза, ─ хамит нагловатый блондин, пытаясь пронестись мимо, а я призываю всё своё терпение.

─ Сам глаза разуй, лосяра.

Тормозит и смотрит так, будто я его любимую бабушку оскорбила, и на секунду выпадает. Кажется, у него гетерохромия, а ещё явные проблемы с сообразительностью, потому что думает он подозрительно долго. Не подозревала, что стереотипы о светловолосых такие правдивые.

─ Чё ты там промяукала? ─ обдаёт запахом никотина, заставляя морщиться.

─ С дороги отойди или деньги плати за просмотр, ─ сама толкаю его плечом, хотя он на две головы выше, и оказываюсь на улице, всё ещё ощущая его взгляд.

Вот тебе и культурная столица…

Нет, я понимаю, что у мамы тут не только работа, а ещё новые отношения, и вообще мы теперь тоже часть питерской элиты, но мне-то всё это зачем? Я бы с радостью пожила у бабушки, закончив свою школу, вот только маме вздумалось строить новую жизнь, с которой она, возможно, и готова справиться, а мне эти реалии даются пока на тройку с минусом, и то с натяжкой.

Но я могу её понять.

Для своего возраста мама была красоткой, и ей ещё хотелось найти настоящую любовь, а не как было с моим отцом. Иногда так бывает, что наивные молоденькие девочки встречают на своём пути взрослых, опасных дяденек, которым нельзя отказать, и именно так произошло в её жизни. Она родила меня в семнадцать. Создатель этой беременности благополучно исчез со всех радаров, оставляя вчерашнюю школьницу разбираться с её проблемами, но почему-то она их таковыми не считала.

Воспитывала меня, параллельно подрабатывая, где могла – благо родители от неё не отказались окончательно, – а потом нашла в себе силы выучиться, став хирургом от бога. Любимая работа и маленький ребёнок, по её собственным словам, вдохнули в неё жизнь. А спустя годы на какой-то конференции она и познакомилась с тем, к кому мы переехали из одной столицы в другую, но лично я пока не знала, хорошо это или плохо. Главное, мама была на седьмом небе от счастья…

Автобус вскоре подъезжает к остановке, и я забиваюсь назад, отгораживаясь от мира наушниками и капюшоном худи. По ту сторону звучит голос Джокера, которого я открыла для себя около года назад. Его подкасты странным образом проложили путь к моей душе, когда я думала, что больше не найду никакого смысла в жизни, и с тех пор этот изменённый компьютерной программой голос даёт мне гораздо больше, чем любой разговор с психологом.

─ … Перемены – это не всегда задница, хотя по большей части так может казаться. ─ Блин, опоздала на прямую трансляцию – хорошо, что запись всегда остаётся. ─ Перемены означают, что наша жизнь продолжается. Всё не может быть постоянно статично. Так не бывает… Даже вода в чашке не может оставаться непоколебимой – что-то по-любому встряхнёт её поверхность рано или поздно. Так что не парьтесь, ─ слышу, как улыбается. ─ Перемены всё равно произойдут, хотите вы того или нет. Вы можете либо принять их, либо быть не согласны, но знайте, что они нам только на пользу…

Как всегда радует слушателей интересными мыслями, вновь совпавшими с моими переживаниями, и я ловлю дзен, пока добираюсь до дома уже пешком, всё никак не привыкнув к этому расположению. Здесь, в частном секторе рядом с лесом пахнет сырой землёй, предвещая приход осени. Я люблю осень, но этот запах напоминает мне то, о чём я никогда не смогу забыть, как бы ни пыталась. Интересно, когда-нибудь я с этим справлюсь?

«Еда в холодильнике. Деньги на карте», ─ гласит записка, встретившая в прихожей вместе с тишиной.

─ И ни в чём себе не отказывай, ─ хмыкаю, сминая бумажку, и иду в свою новую комнату.

Нет, мне грех жаловаться – я никогда и ни в чём не нуждалась, благодаря маме. Но с появлением этого мужчины она как будто совсем забыла, что мне тоже иногда нужна её компания, даже если я об этом не говорю. Просто раньше мы были гораздо ближе, несмотря на её вечную занятость. По крайней мере, до того, как моя жизнь стала похожа на фильм ужасов…

С другой стороны, хорошо, что никого нет дома – отчим отдал мне на растерзание пристройку, где я могла танцевать, и хоть мама была против возобновления занятий, в её отсутствие я могла спокойно тренироваться, что и планировала сделать. Я не собираюсь бояться одиночества и дрожать, закрывшись на все замки.

─ Всё будет хорошо, ─ уговариваю себя, заходя в спальню, и едва эти целительные слова доходят до мозга, раздаётся звонок с ноута, заставляя подскочить на месте.

На мониторе фотка моего друга Женьки, но я мешкаю, прежде чем ответить. Боюсь непонятно чего, хотя внутренне пониманию, почему так себя чувствую, и всё же не могу себя перебороть. Жду, пока он не перестанет, но этот парень слишком упрям, чтобы сдаться – все хорошие спортсмены такие, – и я вынуждена сделать это первой.

─ Привет, ─ машу, улыбаясь.

─ Почему в прошлые разы не отвечала? Слиться решила? ─ тут же набрасывается на меня.

Когда-то мы были партнёрами по танцам, и видеть его, зная, что давно нашёл мне замену, больно для самолюбия, но что ещё хуже, я не имею никакого права на обиду. А мне бы хотелось, чтобы оно у меня было.

─ Извини, ─ покаянно вздыхаю. ─ Я совсем замоталась с этим переездом.

Молча разглядывает меня, будто ищет какие-то подтверждения своим собственным умозаключениям, но ничего не говорит, хотя я знаю, сколько у него мыслей по этому поводу.

─ Ну как ты там?

─ Пока жива, ─ пожимаю плечами, и Женька хмурится, будто сказала что-то плохое.

Мы оба испытывали друг к другу нечто большее, правда, мне всегда казалось, что я была увлечена им гораздо сильнее. После года моей реабилитации я поняла это чётко, когда в его глазах увидела эту жалость и дурацкое сочувствие, ожидая, что найду в них только поддержку и веру, что у меня снова всё будет хорошо. Но так и не нашла.

─ Как Ира? ─ спрашиваю чисто из вежливости, но внутри ненавижу эту девчонку, занявшую моё место.

─ Справляется, только без тебя не то, ─ признаёт вполне искренне, и я знаю, что это правда.

У меня вовсе нет тщеславия по поводу собственных прошлых успехов – я просто знаю, на что была способна, и на что способны другие, но от этого совсем не легче, ведь они там, а я здесь.

─ Надеюсь, к соревнованиям она будет лучше.

Только бы не разреветься. Я год держала эмоции под самым надёжным замком, не позволяя себе и слезинки, но сейчас готова была взорваться из-за простого звонка. Вот бы моя терапевтша сейчас порадовалась, конечно.

─ Ты… приедешь? ─ спрашивает неуверенно.

Не приеду. Не хочу. Да просто не могу видеть, как кто-то исполняет мою мечту.

─ Я не знаю, Жень. Я даже не знаю, что там со школой, и вообще, что будет дальше… Не буду ничего обещать, ладно?

─ Тогда, может, мне приехать?

Когда я лежала в больнице он спросил то же. Наверное, мне ещё тогда стоило задуматься, ведь обычно те, кто вроде как тебя любят, не задают таких вопросов, а просто приезжают, бросая всё.

─ Лучше готовься к соревнованиям, ─ нахожу в себе силы улыбнуться, и Женька тоже расслабляется, хотя его улыбка всё ещё кажется мне неестественной. ─ Слушай, мне вроде как надо ещё кое-какие коробки разобрать, а то мама будет ворчать, ─ очередная ложь, ─ так что я пойду, ладно?

─ Окей, не хочу тебя отвлекать. ─ Враньё. ─ Не пропадай, хорошо?

─ Пока, ─ первая отключаюсь, выдыхая, как после пробежки, и хочется что-то расколотить.

Вместо этого переодеваюсь, хватаю колонку и иду выплёскивать эмоции.

С помощью танца, как и с помощью музыки можно выразить гораздо больше чувств, чем словами. Именно поэтому я когда-то выбрала их, потому что в детстве много дралась с мальчишками, и мама не дала мне пойти на борьбу. Не для девочек, мол. Правда, мне всегда казалось, что это она парней пожалела…

На улице ещё душно, но меня это не останавливает. В пристройке прохладно, и я включаю на телефоне свой сборник, а потом всецело отдаю все свои переживания движению. Мне не нужно думать о чём-то или гадать, как я выгляжу – всё, что накопилось, сейчас вырывается наружу, пока звучит микс одной из любимых корейских песен.

Да, мне больно.

Эта боль дерёт когтями изнутри, ища себе выход, но больше я не могу её прятать.

У меня пытались отобрать то, что я любила больше всего, но я выжила и снова могу танцевать. Пусть ещё тяжело, пусть мышцы не готовы, потому что такая травма не проходит бесследно, только ни за что на свете я не позволю никому решать, что я могу или не могу. Я всё способна преодолеть, пока жива. И мне не нужна сцена с огромным залом людей, чтобы это доказать.

Улыбка расцветает на моём лице, когда я делаю очередной поворот перед финалом песни. Поднимаюсь на носки, чувствуя стекающую каплю пота по виску, задираю ногу, и в этот момент какой-то посторонний звук врывается в мой мир, резко вырубая музыку.