Разыскивается миллионер без вредных привычек

Глава 2. Егор

Бывает, что не задался день. Мне казалось, что у меня не задался месяц. Нет, год даже. Если бы не Никита, можно было бы сказать, что не задалась жизнь, но совестно — многие не поймут. У меня замечательный здоровый сын, бизнес, недвижимость, красавица бэха — а я скучаю. Зажрался.

Все началось с того, что офис сгорел. Причём этот офис мы полгода вылизывали, чтобы лучше, чем у остальных. Господи, да я цвет стен выбирал и унитазы лично! А он взял и сгорел. Теперь часть сотрудников в отпусках, в чем я им завидую, часть работает из дома, и качеством труда я недоволен — ребята хорошие, но с моими пинками становились гораздо трудолюбивее.

От нас ушла нянька. У неё внучка родилась, и она посчитала, что та ей, конечно, важнее моего сына. Предупредила, как положено, за две недели и ушла. Никитка был страшно рад — считал, что слишком для няни взрослый. И сделать я ничего не мог — новые няни не приживались. Если быть точнее, то Никита их просто выживал.

Мне приходилось следить за ремонтом офиса, пинать расслабившихся сотрудников и мотаться туда-сюда, чтобы забрать из школы своего взрослого и самостоятельного второклассника. Поэтому я был жутко не в духе.

Забыл добавить — няня у нас ещё и готовила. Теперь готовить было некому, мы ели сосиски и пиццу.

Это утро не удалось особенно. Я пытался испечь оладьи из готовой смеси. Они упрямо прилипали к сковородке, хотя она была современнейшая, со всеми необходимыми покрытиями. Тогда я решил сварить кашу. Она пригорела.

— Ребёнок должен получать полноценный завтрак, — меланхолично заявил Никитка, ковыряясь в пахнущей дымом каше. — Мой мозг на таком питании полноценно функционировать не сможет.

Я сдержал порыв выругаться — в умных книжках говорилось, что я должен подавать пример сыну, и желательно положительный. Залез в до обидного пустой холодильник, выудил банан с потемневшей местами шкуркой.

— Ешь. В бананах калий. Жутко для мозгов полезный. Давай-давай, сейчас Валерка приедет и тебя заберёт.

Валерка — это водитель нашей фирмы. Своего я не имел, считая это барством, но, пользуясь положением, Валеру эксплуатировал. Особенно сейчас, когда катастрофически ничего не успевал.

Школа была совсем рядом, не школа даже, а элитная гимназия. Мы и дом выбрали из соображений близости к ней. По идее, ребёнок мог бы дойти и пешком, или доехать на автобусе, но я волновался. Вспомнил, как сам из школы пришёл, сам суп разогрел в огромной кастрюле, поел, потом послушно отправился на музыку… На музыку я ходил до пятого класса, потом взбунтовался, и родители перевели меня в секцию бокса. Так вот — все делал сам и считал это нормальным. А на Никиту это не примерялось. Все казалось, что его обидят. Или машина собьёт. Или заблудится… Это при том, что мой сын гораздо умнее меня в его годы.

Или просто кажется таким умным? С улицы просигналила машина, Никита вздохнул, закинул на плечо огромный рюкзак и пошёл на улицу.

— Мне точно не дожить до каникул, — вздохнул он. — Особенно на таком питании.

— Валя придёт и наготовит.

Валя — наша домработница. Приходит два раза в неделю. Готовит за надбавку к жалованию, не очень охотно, и, если быть честным, не очень вкусно. Никита снова вздохнул и ушёл.

Валеру я вызвал, потому что наутро у меня были огромные планы. Пробежка. Бегать — это одна из немногочисленных отдушин, благо бегать здесь одно удовольствие — вдоль березовой рощи до самой реки. На берегу меланхолично жевали траву козы, привязанные верёвкой к колышкам, встреченные жители малой Покровки провожали меня сочувственными взглядами. В их понимании взрослый здоровый мужик, тратящий время на беготню у речки, явно умственно неполноценный. Но я смирился. Бегать начинал уже в апреле, едва подсохнет грязь, и до самой осени. Со временем местные ко мне привыкли, даже здоровались, важно кивая. Я отвечал таким же кивком.

В последние недели мне бегать почти не удавалось, сейчас я об этой пробежке просто мечтал. Господи, мне даже снились козы, провожающие меня печальным взором. Поэтому я отправил сына в школу, переоделся и вышел на улицу. Раньше бы выйти, солнце уже светит в полную силу, но как уж получилось.

Я успел сделать несколько шагов. А потом случилось это. Сначала — незабудки. Кто-то исполнял песню столь пронзительно, что я даже остановился и головой завертел. Пела девушка. Она ехала на велосипеде, который явно был не младше меня, самозабвенно крутила поскрипывающие педали — я даже окинул ноги оценивающим взглядом, не удержавшись. Ноги были хороши. Незабудки — ужасны. Девушка как раз выводила самую высокую ноту, я поморщился и нацепил наушники. Моя музыка была не в пример приятнее — классический рок. Но насладиться ею мне не дали.

Внезапно девушка завизжала так громко, что я услышал её вопль и через свой рок. И допустил ошибку. Вынул наушник из уха, остановился, оборачиваясь — девушке с красивыми ножками нужна была помощь. А вот если бы я сделал ещё пару шагов, то, может, обошлось бы, и лавина меня не задела бы.

Резкий удар, я упал на асфальт. Девушке повезло больше, ну или меньше — смотря с какой стороны глядеть: она улетела в шиповник. Из-под куста торчали её ноги, в стороне валялся велосипед, его переднее колесо крутилось, как заведенное.

Ноги и правда были ничего. На одной царапина. К коленке прилип листок. Девушка порывалась спасать меня, но из куста самостоятельно выбраться не могла. Я прикинул — основная масса веток с колючками была наверху. И поэтому просто выдернул девицу за ноги.

Она лежала на асфальте, смотрела на меня круглыми голубыми глазами. И улыбалась. У неё явно болевой шок. Я мог бы отвезти её в больницу, но… я был зол. Она не только сегодняшнюю пробежку мне сорвала, но и множество последующих — ныло ушибленное колено. Но и бросить здесь я её не мог. Скорая помощь — отличный вариант. Но девушка так не считала.

— Мне очень хорошо, — заявила она и на ноги поднялась, за меня цепляясь.

Улыбнулась. Улыбка у неё была милой, открытой. Она вообще на ребёнка была похожа, казалась наивной и непосредственной. Но ноги у неё, конечно… не детские. Девушка наклонилась убрать листочек с колена, ворот футболки сполз вниз, показывая грудь. Я отвёл взгляд, но секунды хватило. Грудь у неё была небольшой, и девушка щеголяла без лифчика. Мне даже неловко стало, что я без зазрения совести на неё пялюсь, словно в жизни не видел женских ног или груди.

А потом… само как-то вышло, что я эту девушку повел к себе домой. Оба прихрамывали, наверное, то ещё зрелище. Я шел и думал — что творю? Дело даже не в том, что я не приводил женщин домой — для этого были гостиницы, городская квартира. Какими бы не были ноги незваной гостьи, я и не помышлял о том, что её можно в постель затащить — мне это не нужно, любовница у меня есть. И вроде безопасно все. Сядет, коленки свои зелёнкой намажет и уйдёт.

Но что-то во мне кричало — SOS! Девушка казалась слишком проблемной. Бедовой.

— У вас уютно, — сказала она, входя в дом.

В прихожей — да. Даже почти чисто — Валя приходила не так давно. А вот на кухне… Но девушка уверенно пошла прямо на запах горелой каши. Мне показалось, или она уже хромала гораздо меньше? Вошла, бровки вздернула. Ну да, бардак. И что теперь? Я даже разозлился. Подумаешь, у меня на кухне грязно. А она вообще случайных людей сбивает велосипедом.

— Аптечка, — сказал я и бахнул на обеденный стол коробку с лекарствами.

— Спасибо, — широко улыбнулась девушка.

Мне даже совестно стало — чего злюсь на неё просто так? Гостья тем временем убрала со стола тарелку с недоеденной горелой кашей, смела крошки с той части, что к ней ближе, и открыла аптечку. У меня телефон зазвонил — с работы. Говорить при девушке не хотелось, я вышел в прихожую.

— Егор Петрович, — почти шёпотом начала моя помощница Галя, — здрасьте.

Я снова подавил в себе приступ нецензурной лексики. По голосу уже мог определить, какого характера новости несёт мне Галя. Сейчас понимал — лебезит, значит, дело худо.

— Да?

— Седьмой склад… На который завезли новую оргтехнику немножко… протек.

— Немножко?!

— Всё затопило, — призналась Галя на грани слышимости и пискнула, наверное, со страху.

Телефонный звонок я от греха сбросил, так как первым прорывом было на Галю накричать. Но она же не сама новую технику топила, и так, вон, меня боится, а то и вовсе заикаться начнёт.

Я сжал в кулаке телефон так крепко, что не ручался за его целостность. Вдохнул. Выдохнул. Напомнил себе — страховка. Все застраховано. Просто лишняя волокита, снова время свое тратить… Блядь! Нужно злость свою куда-то выместить. Бежать, например, вперёд до тех пор, пока в лёгких не зарежет, и колени подгибаться не начнут.

Сделал шаг вперёд, и колено полоснуло болью. Проклятье! И о девушке в кухне своей вспомнил. Чужая. Лишившая меня пробежек. Сейчас ворвусь, за шкирку схвачу и выволоку её на улицу. И пусть заикается со страху — мне же не работать с ней.

Я открыл широкие двустворчатые двери, которые сам и закрыл, чтобы девушку от своего разговора отсечь, и решительным шагом, пусть и слегка прихрамывая, вошёл.

В окна лился свет. Волосы девушки в нем совсем золотистыми казались, словно она одуванчик майский. Блядь, на поэзию потянуло. Что там по списку? Правильно — за шкирку и на улицу.

Обошел стол. Девушка обрабатывала свои ранения так старательно, что даже кончик языка вытащила — Никитка так сочинения писал по русскому. А на коленке — нарисованный зелёнкой цветочек. Господи!

Она мои шаги услышала. Голову подняла, оторвавшись от малевания ещё одного цветочка — на второй коленке. Видимо, для симметрии.

— А меня Настя зовут, — сообщила она и улыбнулась.

Я даже моргнул. Остановился. Потом на коленки посмотрел, которые в зелёный цветочек. Снова на её лицо. Полное впечатление — человек счастлив. И цветочкам своим рад, и царапинам. У меня волна неприязни, я то отнюдь не счастлив.

— Вы закончили? Настя…

— Нет ещё.

И так оптимистично, словно ей за счастье сидеть на моей грязной кухне и обрабатывать свои царапины. Я скрипнул зубами — спокойнее, Егор, спокойнее. Ты прошёл испытание двумя классами школы сына. Учить ребёнка куда сложнее, чем самому. Но ты справился. Значит, ты сильный человек.

Я снова вздохнул.

— Я приду сейчас… надеюсь вы закончите к тому времени. И давайте, без пейзажей. Мне на работу ехать.

Из кухни ушёл, так как зелёные коленки — то ещё испытание. Слонялся по прихожей, смотрел на часы. Пора уже ехать на долбаный седьмой склад и волосы на себе рвать. Хотя на сотрудниках, конечное, приятнее. Я спустился в подвал. Здесь у меня мини спортзал, на беговую дорожку я зимой встаю. Сауна. Все покрылось пылью, давно я сюда не заглядывал. Теперь и на дорожке уже не побегать…

Прошло пятнадцать минут. Девушка наверняка закончила, даже если украшать цветами каждую царапину, времени должно хватить. Поднялся наверх. В прихожей прислушался. Мне показалось, или что-то грохочет? Так и есть.

— Вы что делаете? — возмутился я, входя на кухню.

Она мыла посуду. Самым натуральным образом.

— Посуду мою, — спокойно ответила она.

— Какого хрена?