Роковой Париж

— Расслабилась, молодец, — ласково проговорил он, когда она перестала брыкаться. Он попытался поцеловать её в шею, но девушке стало настолько мерзко, что к горлу подступила тошнота. Она замотала головой. — Юля, я не хочу сделать тебе больно. Расслабься.

— Отпустите меня! — слёзно попросила Юля, пыталась достучаться хоть до каких-то чувств Михаила. — Мне страшно! Мне больно!

Но на эту просьбу он лишь сильнее сдавил запястья.

— В своём доме я могу делать с кем хочу и что захочу! — проговорил он. — Для тебя будет лучше, если ты перестанешь сопротивляться и расслабишься. У тебя нет выбора.

От безысходности и боли в руках у Юли потекли слёзы. Так страшно ей никогда было.

— Пожалуйста, Михаил, отпустите меня! — умоляла Юля, но он игнорировал крики, задирая пижаму.

Девушка перестала вырываться, и он, видимо, решил, что Юля смирилась со своей участью. Михаил отпустил её руки, она не двигалась. Затем стянул с девушки майку и улыбнулся, Юля не шевелилась, сердце колотилось, как сумасшедшее. Михаил приподнялся, и принялся стягивать с девушки шорты. Юля, почувствовав свободу, стоило ткани шорт коснуться щиколоток, резко притянула к себе ноги и, распрямившись как пружина, спрыгнула с кровати, рванув к открытой двери. Михаил протянул руки, но схватить девушку в прыжке не успел. Юля бросилась бежать, но у мужчины была хорошая реакция, он словно слетел с кровати и, прыгнув, сумел ухватить девушку за ногу. Так резко, что Юля полетела на пол и со всего маха врезалась в ребро открытой двери. Боль искрой, электрическим разрядом прошлась по всему телу, девушка почувствовала жжение на лбу. В глазах потемнело.

Юля оказалась на полу и не шевелилась, было больно, казалось, что она ослепла от удара. Девушка поморщилась, чувствуя, что Михаил перевернул её на спину. Холодный пол коснулся лопаток, со лба прямо в глаз тёплой струйкой потекла кровь. Юля не могла ничего различить, пытаясь моргать, но видела только размытые очертания.

— Я же говорил не сопротивляться! — сердито бросил Михаил. — Ты сама себе вредишь!

Он не трогал её, но был очень близко. Девушка попыталась посмотреть по сторонам хотя бы одним глазом, понемногу фокусируясь. Рукой нащупала ножку стула, схватилась за неё и свалила стул на Михаила, что разозлило его ещё больше, он выругался. На стуле лежала какая-то одежда, это оказалась толстовка Франсуа. Юля потянула ее к себе, прижала к груди, закрываясь.

Михаил одним движением резко стянул с девушки нижнее бельё. Она зарыдала, отчаянно просила её отпустить, не трогать. Голова гудела, а рана горела огнем. Кровь и слёзы текли по вискам, девушка ничего не видела, просто закрыла глаза и глотала слёзы. Юля мысленно звала на помощь. В этом момент она вдруг подумала о Пете и звала его. Ей было ужасно страшно.

Юля пыталась отпихиваться локтями, уползать, но удар об дверь будто забрал последние силы. Михаил уже не держал девушку, звякнула пряжка ремня. И тут у него вдруг зазвонил телефон. Он громко выругался.

— Кого чёрт принёс! Клэр, твою мать! — он зажал Юле рот рукой так крепко, что она даже не могла дышать. Девушка стала задыхаться и ещё отчаяннее вырываться, чувствуя, что воздуха не хватает, и она сейчас умрёт. — Только пикни! — грозно сказал он Юле и ответил на звонок.

— Алло, дорогая, — с абсолютным спокойствием ответил Михаил. Он был так близко к Юле, придавливая её своим телом, что она слышала всё, что говорит Клэр.

— Мишель, где ты? Мы прилетели, ты обещал нас встретить, — говорила Клэр.

— Я уже еду, дорогая, пятнадцать минут, и я вас встречу! — спокойно ответил он.

Юля отчаянно дергалась, ей нечем было дышать, и в этот момент рука Михаила ослабила свою хватку, и девушке удалось укусить его за руку. Он отдернулся и дал Юле пощёчину, но девушка воспользовалась этим моментом и закричала:

— Клэ… — но он вновь зажал рот ладонью.

— Дорогая, сейчас буду! — и Михаил нажал отбой.

— Что ты творишь?! — он ударил еще раз. Клэр снова звонила ему, но он сбросил и встал с пола. — Чтобы к нашему приезду тебя здесь не было! Придумай для Клэр любую байку, чтобы она поверила и не искала тебя! Поняла?! — Михаил был в ярости. У Юли горела щека, ей было жутко страшно. Она не решалась открыть глаза, зажмурилась и вся сжалась, притискивая к себе толстовку. — Если Клэр узнает, то, что сейчас произошло, покажется тебе сказкой по сравнению с тем, что я с тобой сделаю! Я найду тебя где угодно!

Он быстро зашагал к двери, а Юля выдохнула и открыла глаза, только когда Михаил вышел из дома. Она приподнялась, натянула на голое тело толстовку Франсуа. Руки тряслись, сердце стучало настолько сильно, что заглушало своим стуком боль. В голове ни единой мысли, лишь пустота и шок. Юля на ватных ногах дошла до ванны, взглянула на себя в зеркало, у неё была глубоко рассечена бровь и лоб, из раны текла кровь. В голове гудело. Юля несколько раз умылась ледяной водой, вытерла кровь с лица, шеи, волос. Приложила к ране бумажный платочек, но ей никак не удавалось унять дрожь в руках.

Девушка быстро, без разбора, сгребала и кидала вещи в чемодан, желая побыстрее убраться из дома. Собрала обломки телефона. Она так и ходила с прижатыми бумажными платочками к ране, периодически их меняя, и собирала вещи одной рукой. Когда закончила, заметила сколько крови на полу, Юля взяла тряпку и всё вытерла. Девушка написала Клэр записку, оделась и ушла, оставив ключи.

Юля не знала, куда ей идти, не знала, сколько сейчас времени. На улице была глубокая ночь уже четвертого января. Девушка поплелась к университету. В голове не было ни единой мысли, а к горлу подкатывала тошнота. Юля достала из сумки ключ от каморки Франсуа и крепко сжала его в ладони. Она безжизненно зашла туда, закрылась на ключ, и её сразу вывернуло наизнанку. Юля долго умывалась, но прийти в себя не могла, а потом легла на узкую софу, прижимая бумажные платочки ко лбу. Юля лежала и ни о чём не могла думать, у неё текли слёзы. Она была совсем одна, с израненными лицом и душой, обессиленная как физически, так и психологически.

Клэр с детьми прилетали в Париж в три ночи, и она заранее созвонилась с мужем, который должен был прибыть из России на три часа раньше. Михаил пообещал, что встретит их в аэропорту.

После посадки, Клэр позвонила ему, муж заверил, что уже едет, но она отчётливо услышала оборванный крик на заднем плане. Она перезвонила, Михаил сбросил, но уже через минуту спокойно говорил, как соскучился, рассказал, как немного задремал.

— Мишель, ты был дома? А Жюли там? — обеспокоенно спросила Клэр.

— Нет, ее не было, — сказал он.

— А кто кричал в трубку? — подозрительно расспрашивала она.

— Не знаю, я ничего не слышал. Может, какой-то сбой связи или музыка, — недоумённо говорил он.

— Странный сбой, — нахмурилась Клэр.

— Может, показалось, я за рулем, у меня музыка играет. Я уже скоро подъеду.

Клэр с детьми успела пройти контроль, когда муж подъехал, они усадили ребят на заднее сидение, и те быстро задремали.

После того, как Михаил вернулся перед Рождеством, его как подменили — он даже до свадьбы не был таким милым, заботливым и участливым. Клэр всё приглядывалась к нему, это выглядело подозрительно, но очень быстро растаяла от такого отношения и утихомирила своё недоверие. Все праздники он провел с семьёй в Каннах, а после Нового года захотел слетать на пару дней проведать родителей.

Они вернулись домой, Юли не было. Она звонила один раз, поздравляла Клэр с Рождеством, тогда всё ещё гостила у Франсуа, сказала, что у них всё хорошо. В гостиной на столе лежала записка от неё:

Клэр, прости, что не попрощалась лично. Мы с Франсуа вернулись. Я забрала вещи, останусь у него. Спасибо тебе за всё. Юлия.

Клэр вздохнула. Она, да и дети успели привыкнуть к Юле, к её постоянным рассказам о своей жизни, к жизнерадостному позитивному настрою. Она нравилась Клэр, чем-то напоминала её саму в двадцать лет, девушка стала для них чуть ли не членом семьи, своим появлением принесла в дом больше радости и веселья.

Клэр уложила детей и ушла спать. Проснулась она вместе с малышкой Мишель около шести утра, быстро включившись в стандартные домашние ритуалы. Около семи кто-то позвонил на домашний телефон. Это оказался Юлин друг, причём не француз, он искал её и волновался. Клэр рассказала, о том, что Юля написала ей в записке и предложила дать номер её мобильного телефона.

Но почему-то этот звонок не давал ей покоя, беспокойство передалось от звонившего. Клэр позвонила Юле на мобильный, рассказать про звонок, расспросить, как у неё дела, узнать, как они съездили к родителям Франсуа. Телефон абонента был выключен. Клэр это не понравилось. Она заглянула в комнату к Юле, всё было на своих местах: аккуратно сложено, постель застелена. В ванной она заметила каплю крови на раковине, но не придала этому значения. Выходя из комнаты, краем глаза увидела что-то блестящее за ножкой кровати: это оказался браслет из белого золота с подвеской «Julia», он был разорван. На полу виднелись едва заметные темные разводы. Клэр стала волноваться за Юлю и решила завтра утром, если так и не дозвонится, поехать к ней в университет.

Клэр несколько раз до самого вечера звонила Юле, но телефон по-прежнему был выключен.

42

Юля проснулась от головной боли, сначала она даже не поняла, где находится. Стояла кромешная тьма: «Где я? Сколько времени?»

Понемногу воскресив в памяти события ночи, девушка приложила руку к разбитому лбу и поняла, что это был не сон. Рана уже не кровоточила, но на лице была запёкшаяся корка.

«Интересно, сколько сейчас времени?» Юля была в каком-то полусне, никак не могла сосредоточиться, собраться, не понимала, что нужно делать, а голову от боли просто разрывало на части, девушка всё время щурилась, глаза болели.

Вывалив всё из чемодана, Юля нашла части от телефона. Собрала его, он заработал, но из-за того, что вылетел аккумулятор, настройки сбились, и точное время она так и не узнала. Достала зеркальце, долго аккуратно умывалась, убирая засохшую кровь, стараясь не прикасаться к ране. Юля представляла собой жалкое зрелище, глаз сильно опух, и под ним образовался почти черный синяк, не говоря ещё о разбитом лбе: «Ужас, как я в таком виде появлюсь на занятиях?»

Юля пила воду из-под крана, и хоть её немного мутило, почувствовала голод. Ей до сих пор было страшно, она боялась выходить на улицу. От этой мысли внутри расползались тревога и какая-то безысходность. Она чувствовала себя беспомощной, внутри как будто что-то сломалось. Юле всегда считала себя смелой, думала, что может постоять за себя, но сейчас ей хотелось только убежать и спрятаться ото всех, а ещё больше хотелось защиты, почувствовать себя хоть где-нибудь в безопасности. Она снова подумала о Пете, он бы точно её защитил, спас от всего плохого, сейчас она хотела к нему как никогда.

Юля тяжело вздохнула, нужно было его тогда послушать. Она осталась одна: разбитая, слабая, беззащитная, — эти чувства настолько остро засели внутри, что весь мир стал казаться пугающим и опасным. Местом, где каждый человек желает зла. Она переоделась, потому что до сих пор была в толстовке Франсуа на голое тело, но ей стало холодно и ещё больнее на душе, поэтому Юля снова натянула её поверх одежды.