Псих

Я не хочу видеть Ройса сегодня вечером.

Я так долго хотела его, плакала по нему каждую ночь, пока слезы не защипали уголки моих глаз, а губы не потрескались от обезвоживания. Теперь, когда я знаю, что он возвращается домой, я не хочу его. Я злюсь на него. Как будто эти четыре года ничего не сделали, чтобы ослабить мой гнев. Время только купало его, держало под контролем.

Я вздыхаю, вытаскиваю телефон и просматриваю свой плейлист. Я включаю старомодную песню Guns N’ Roses и проскальзываю в свою ванную, нуждаясь в том, чтобы смыть дневной пот с моей кожи.

Черный. Это мой любимый цвет. Не потому, что это стройнит—мне не нужно выглядеть стройной. Но потому, что это тот цвет, который вы можете носить, когда вам вообще не нужно прилагать никаких усилий. Например, прямо сейчас. Я не хочу прикладывать никаких усилий, хотя мама, без сомнения, будет носить Prada. Блудный сын возвращается. Я натягиваю пару обтягивающих черных узких джинсов и свободную черную рубашку. Ее тонкие ремешки цепляются за мои хрупкие ключицы. Я всегда крашусь. Мне нравится все, что связано с макияжем, и то, как вы можете искусно наносить его, чтобы создать другой образ. Но сегодня вечером я довольствовалась кремом CC и легкой тушью для ресниц, собрав свои длинные волосы в высокий хвост. Я просто хочу, чтобы с этим покончили.

Мой телефон начинает вибрировать на прикроватном столике, я беру его, отвечаю.

- В чем дело?

- Хорошо, мне нужно задать тебе вопрос… - Слоун мурлычет в трубку. Она, наверное, уже пьяна.

Я колеблюсь.

- Уверена?

- Мэтти и Рэйчел расстались. Будет ли с моей стороны дерьмово, если я ударю ее, даже если она нам не друг? - Она определенно пьяна. - Я знаю, что у вас с Мэтти тоже была эта неловкая вещь… - Мы с Мэтти были никем, но я также знаю, что Слоун тосковала по нему с тех пор, как ушел Ройс. - Ничего, о чем ты думаешь, и мы были детьми, Слоун. Чтобы ответить на твой вопрос, делай, что хочешь, пока ты уверена, что они не вместе. - Вот-вот поступит на первый курс колледжа, а она все еще спрашивает о Мэтти. - Если ты хочешь его, он твой.

Слоун вздыхает.

- Ладно. Я думаю. Просто мы все знаем, что он всегда был влюблен в тебя.

Я закатываю глаза, прижимая телефон к плечу.

Она продолжает.

- Хочешь сходить за жареной картошкой?

- Эм, я вроде как не могу. - Я ловлю свое отражение в зеркале, и осознание снова захлестывает меня.

- Почему?

Я слышу глубокое рычание громкого двигателя, съезжающего с нашей подъездной дорожки—это гребаный мотоцикл?

- Поговорим позже. - Грохот низкий, разносится по моей комнате, как тихая бьющаяся симфония. Он достаточно тяжелый, чтобы раздавить тебя.

- Джейд! - кричит моя мама из кухни. - Внизу.

Я быстро надеваю свои угги и даю себе еще один раз, прежде чем засунуть телефон в задний карман и спуститься вниз. Спускаясь, я вижу, как люди собираются у входной двери, но до последней минуты не поднимаю глаз.

- Прости, я ... - я делаю паузу.

Там, передо мной, стоит Ройс Кейн. Мой живот ударяется об пол, и мои щеки вспыхивают. Я чувствую, как моя кровь отливает до кончиков пальцев ног, когда наши глаза встречаются. Мое сердце замирает в груди. Ненависть все еще там, гнев и боль, но теперь происходит что-то еще. Кое-что, что я еще не готова признать. Его льдисто-голубые глаза. Холоднее Атлантического океана, но жарче, чем в преисподней. Его темные, непослушные волосы выглядят так, словно его руки расчесывали их слишком много раз, а его большое, худощавое тело возвышается над всеми в комнате—включая саму комнату. У него татуировки по всей коже, которую я вижу. Ройс Кейн не просто выглядит плохим мальчиком. Ройс Кейн выглядит как плохой человек. Он не избалованный богатый мальчик, играющий с каждой девочкой в школе. Он ... другой. Его острая челюсть чисто выбрита, иллюстрируя каждую линию его идеально сложенного лица. Его прямой нос и мягкие губы. Дерьмо. Двойное гребаное дерьмо. Он еще чертовски сексуальнее, чем был в молодости.

Он одет в свободные выцветшие дизайнерские джинсы, военные ботинки и повседневную черную рубашку. Но что-то на его рубашке привлекает мое внимание. Ну, на самом деле мне бросаются в глаза две вещи…

Во-первых, вышитая нашивка, которая вшита на его левую грудь.

Мотоциклетный клуб "Волчья стая".

А во-вторых, я почти уверена, что Ройс Кейн ненавидит меня.

Мои глаза горят оттого, что я не моргаю. На этот раз его хмурый взгляд сочетается с мрачной ухмылкой, которая расползается по его распухшим губам.

- Ну, разве ты не выросла...

Я не собираюсь врать, видеть, как она извивается в моем присутствии, очаровательно. Она была моим гребаным миром в тот день, когда ее маленькая печальная душа вошла в наш дом. Я имею в виду, я хотел брата, но Джейд была и вполовину не так плоха, как я думал, когда у меня была младшая сестра. Она ненавидела кукол Барби и предпочитала грузовики-трансформеры. Больше мне не на что было жаловаться, пока у нее не выросли сиськи.

- Герцогиня. - Я ухмыляюсь, выкидывая ее прозвище. Я любил эту маленькую дрянь, когда она росла. Теперь я не могу. Я не буду.

Она вздрагивает от использования своего прозвища, и я также не пропустил сканирование, которое она провела по мне, как только увидела меня. Затем я увидел, как кровь отхлынула от ее лица, когда она прочитала мою надпись на груди.

- Отлично! - говорит мама, хлопая в ладоши. - Ужин готов. - Она берет меня за руку, как будто я вернулся после выходных, а не четырех гребаных лет. - Ройс, пожалуйста, скажи мне, что ты не присоединился к банде мотоциклистов...

Я высвобождаюсь из ее объятий и следую за ней, пока папа замолкает на маминой тираде, а Джейд идет чуть позади меня.

Когда наши родители оказываются вне пределов слышимости, я слегка поворачиваю голову через плечо с самодовольной ухмылкой.

- В чем дело, герцогиня, ты не скучала по мне?

Ее глаза встречаются с моими, в них мелькает вызов, прежде чем исчезнуть.

- Никогда.

Я хихикаю, поворачиваясь к ней лицом. Как раз перед тем, как мы собираемся свернуть на кухню, я ударяю руками по стене, прижимая ее к ней и запирая в клетке. Кончик моего носа скользит по ее щеке, когда я вдыхаю ее сладкую, невинную плоть. Она как глоток свежего воздуха после того, как я был лицом вниз в киске клубной девушки. Только ее воздух, блядь, пропитан ядом.

- Ты должна бояться, герцогиня. Ты больше не в безопасности от меня. - Мои глаза опускаются вниз по ее маленькому телу, отмечая мягкие изгибы, которые простираются над ее хрупким телом.

- Вы двое! - Папа звенит из столовой. - Почему так долго?

Напряженный ублюдок.

Я отталкиваюсь от стены, прекрасно зная, что нас никто не видит. Чертовски ненавижу своих богатых родителей и их богатый дом.

- Возможно, ты прав, Ройс. - Она расправляет плечи и смотрит мне прямо в глаза. - Но я тоже не та девушка, которую ты бросил.

- Ах, да? - Я ухмыляюсь, проводя языком по нижней губе. - Как так?

- Теперь у меня есть зубы. - Она протискивается мимо меня.

Прежде чем я успеваю схватить ее за маленькую попку и прижать к стене, мой телефон вибрирует в заднем кармане. Я не утруждаю себя тем, чтобы сказать старику, что буду через секунду, потому что он знает, что я буду через секунду.

- Что?

- Ах, - бормочет Флаф. - Я застал тебя в неподходящее время? - На заднем плане слышится шарканье. - Извини, Псих, просто Лайон сказал мне, что я могу позвонить тебе по поводу ... - Флаф, наш новый потенциальный клиент, заикается на другом конце провода.

Я пытаюсь сосчитать до гребаных десяти, потому что мой старый психотерапевт однажды сказал, что это поможет. Тот же самый терапевт, которого я использовал, чтобы наклоняться над ее столом каждый месяц, пока она не капала на мой член и не называла меня папочкой, так что... может быть, она ошибалась. Позволить мне приблизиться к твоей киске-это не то, что позволила бы себе умная женщина. Я бы разбил тебе сердце сразу после того, как сломаю твои яичники.

- Что это? - Я срываюсь. - Ты знаешь, что я в отъезде, так что лучше бы это была гребаная чрезвычайная ситуация.

- О, это так. Прости.

- Прекрати, блядь, извиняться.

- О, верно, ах, итак, Ру подстрелили, и мы задаемся вопросом, что нам делать.

Моя челюсть напрягается.

- Это смертельная рана?

Раздается еще какое-то шарканье, а затем раздается голос старого осла Лайона. Лайон-президент нашего клуба. Как он получил это имя - долгая, блядь, история. Мое - Псих, и это тоже… долгая, блядь, история.

- Всегда могу рассчитывать на то, что мой вице-президент вложит страх Божий в перспективы. - Лайон хихикает в трубку.

- Может быть, тогда нам нужно переоценить, кому мы позволяем волочить ноги по нашему клубу.

- Я думаю, что Флаф - это хороший вариант. Ты просто должен быть милым.

- Я никогда не бываю милым. Ты это знаешь.

Он снова хихикает, и я могу только представить сигару, свисающую между его хрупкими губами.

- Это смертельно? - снова спрашиваю я, вздыхая.

- Это не так. Просто хотел напугать Флаффи. Ты заставляешь его нервничать. Я думаю, что он на самом деле обделывается каждый раз, когда ему приходится с тобой разговаривать. Как поживают родители?

- То же самое, то же самое. Я вернусь завтра утром.

- Да, хорошо, - ворчит Лайон. - Есть что-нибудь, что мне нужно знать? - Этот вопрос не сбивает меня с толку. Лев (Лайон) всегда спрашивает об этом. Чертов сверхчувствительный придурок.

- Если бы ты знал, ты бы знал. - Я вешаю трубку и возвращаюсь на кухню, отодвигаю стул напротив Джейд и опускаюсь на мягкую кожу. Я не отрываю от нее глаз.

Она берет свой стакан с водой и опустошает его одним глотком, изо всех сил стараясь не смотреть на меня.

- Сынок, как у тебя дела? - спрашивает мой отец рядом со мной, разрезая свой стейк. Мы погружаемся в разговор о нормальном дерьме, которым я когда-то увлекался. Я чувствую себя плохо, черт возьми. Мне было плохо в тот день, когда я ушел от них всех с намерением никогда не возвращаться. Этот мальчик с проблемами в поведении превратился в мужчину с проблемами. Настоящие гребаные проблемы. Но до недавнего времени я ловил себя на том, что мне приходится тащить свою задницу обратно в этот дом по той самой причине, по которой я, блядь, ушел.

Ее.

- Ройс, - бормочет моя мама, вытирая рот льняной салфеткой и изящно кладя ее на стол. - Пожалуйста, скажи мне, что ты не вступил в мотоциклетный клуб.

Папа замолкает рядом со мной.

Мои глаза находят Джейд, которая не смотрит на меня самодовольно, ей больше скучно. Пустая и невыразительная. Она всего лишь гребаная тень той девушки, которую я когда-то знал. Она хочет быть здесь не больше, чем я. Когда мы были детьми, она светилась, даже когда мы ссорились. Был огонь, который осветил ее ауру. Теперь этот огонь, кажется, сгорел.

- У меня он есть. Я там уже четыре года, ма.

- Где это и почему, Ройс?

Я бросаю салфетку на тарелку. Думаю, мы делаем это сейчас.

- LA. Не слишком далеко от тебя. - Мои глаза встретились с глазами Джейд. - Но достаточно далеко.