Любимая невеста

О боже. Я больше не могу держаться. Я дрожу от желания, мое тело сотрясается от усилий, мое возбуждение скользит по внутренней стороне бедер, истекая от потребности кончить.

— Кто-нибудь услышит, — шепчу я, мой голос дрожит, щеки пылают от смущения при этой мысли. Здесь целый штат прислуги, не говоря уже о всех, кого мы знаем, которые живут с нами этажом ниже. Любой из них может слышать…

— Мне все равно, — хрипло говорит Виктор. — Пусть они слышат. Что важно, так это то, что я хочу это услышать, малышка. Твои крики, твои стоны, твои вопли удовольствия. — Его рука гладит изгиб моей задницы, спускается по бедру, так дразняще близко к тому месту, где мне это нужно. — Мало что возбуждает меня так, как звуки, которые ты издаешь, когда я наказываю тебя, принцесса. — Он сжимает в горсти мою задницу, плоть покалывает в его хватке. — За исключением, возможно, звуков, которые ты издаешь, когда кончаешь.

Черт. Его глубокий, рычащий голос с сильным акцентом вызывает во мне трепет удовольствия, который почти сводит меня с ума. Я не знаю, как я могу больше терпеть, сколько еще я смогу продержаться, прежде чем развалюсь на части, независимо от того, даст он мне разрешение или нет. Когда он отступает, и я знаю, что будет дальше, я прерывисто вздыхаю, говоря себе, что смогу продержаться еще немного. Я могу удержаться от оргазма еще всего несколько секунд. Конечно, он позволит это, если я доставлю ему удовольствие. И я знаю, что это доставляет ему удовольствие.

На этот раз я не заглушаю свой крик, когда флоггер ударяет меня между бедер. Хвостики щелкают по моему клитору, жгучее удовольствие разливается между моих бедер, и я слышу стон удовольствия Виктора, когда он снова взмахивает им, и моя спина выгибается, с моих губ срывается еще один крик.

— Пожалуйста! — Я задыхаюсь, чувствуя, что не могу вынести этого ни секундой дольше. — Пожалуйста, Виктор, я больше не могу…

— Чего больше не можешь? — Он натягивает фалды на мою задницу, и я чувствую, что они мокрые от моей киски, кожа намокла от того, насколько я возбуждена. — Скажи мне, малышка, что тебе нужно?

— Я…о, Виктор, пожалуйста…

— Скажи это. — Его голос глубокий и угрожающий. — Скажи это, или я буду хлестать твою киску до тех пор, пока ты не сможешь остановиться, принцесса, а затем я накажу тебя за то, что ты кончила без разрешения. Пройдет много времени, прежде чем ты получишь удовольствие от моего члена, если ты вообще его заслужишь, если только ты не будешь умолять так, как, я знаю, ты можешь.

О боже. В этот момент ничто не звучит хуже, чем пустой оргазм без его прикосновений ко мне, за которым следует отказ во всем остальном. Мне нужно кончить, но больше всего на свете мне нужно кончить с ним, наполняющим меня, с трением о мой клитор и его толстым членом, толкающимся в меня, и я готова сказать все, что он хочет, если я могу это получить. Кроме того, разве я не пришла сюда сегодня вечером с намерением изучить это до конца?

— Мне нужно кончить, — шепчу я, задыхаясь. — Мне это так нужно, пожалуйста, заставь меня кончить, Виктор, пожалуйста, позволь мне, мне это нужно…

Я задыхаюсь, слова перекрывают друг друга, и я почти рыдаю от облегчения, когда слышу, как флоггер падает на пол.

— Хорошо, малышка, — грубо напевает Виктор. — Я дам тебе то, что тебе нужно. Я заставлю эту киску кончить для меня…

— Да, о боже, да, пожалуйста… — Я прижимаюсь лбом к одеялу, еще одна дрожь пробегает по мне, когда я чувствую, как мое тело сильно сжимается, жаждущее его члена. Я ожидаю услышать звук его молнии, почувствовать, как его набухший кончик прижимается ко мне, и это предвкушение больше, чем я могу вынести. Но, к моему полному шоку, это совсем не то, что происходит.

Я задыхаюсь, когда Виктор опускается на колени позади меня, его руки сжимают покрасневшую, покалывающую спинку моих бедер, когда он наклоняется вперед, вдыхая.

— Блядь, ты такая влажная, принцесса, — стонет он. — Такая влажная для моего члена. Но не сейчас. Ты так хорошо приняла свое наказание, что, думаю, сначала я заставлю тебя кончить вот так.

И затем, когда он опускается на колени позади меня, я чувствую, как его горячий язык скользит по моему клитору.

— Виктор! — Я выкрикиваю его имя, вздох потрясенного удовольствия срывается с моих губ, когда я выгибаюсь назад, его рот прижимается к набухшим складкам моей киски, когда он проводит языком от моего клитора к входу, кончик его языка на мгновение погружается внутрь, поглощая мое возбуждение, а затем возвращается к моему клитору, где я пульсирую для него, отчаянно нуждаясь в его прикосновениях.

Я забываю о любых мыслях о смущении или сдерживании. Я забываю обо всем этом, лишь удовольствие, которое дарит мне Виктор, растекающиеся по моему телу, когда я выгибаюсь назад, терзаясь о его лицо, отчаянно желая большего от его горячего, влажного, ласкающего языка на моем клиторе, подводящего меня к кульминации, в которой я так сильно нуждаюсь. Это так приятно, его руки сжимают мои бедра, притягивая меня обратно к своему лицу, пока он пожирает меня. Я никогда не представляла, что мужчина может есть меня вот так, голодно и страстно, как будто вкус, аромат и звуки меня, моего удовольствия управляют его собственным.

— О боже, Виктор! — Я кричу, чувствуя, как напрягается мое тело, тугой узел удовольствия глубоко внутри меня начинает развязываться, мои бедра дрожат, когда он сжимает их, раздвигая мои ноги, его язык ласкает мой клитор, когда я брыкаюсь ему в лицо. — Черт возьми, я иду, Виктор!

Я громко стону, издаю долгий, беспомощный звук чистого удовольствия, который заканчивается звуком, почти воплем, когда я жестко кончаю на его язык, прижимаясь к нему, и мое возбуждение изливается на его язык. Я знаю, что его лицо, должно быть, пропитано им, но он только крепче прижимается ко мне своим ртом, облизывая меня быстрыми-длинными движениями, которые, как он знает, сводят меня с ума, доводя до оргазма, когда я извиваюсь на кровати. И затем, как только кульминация начинает замедляться, он резко встает, и я слышу звук, с которым он быстро расстегивает ремень и расстегивает молнию, осознание того, что он собирается сделать, вызывает во мне еще одну волну удовольствия. Его рука лежит на моем бедре, удерживая меня, его пальцы прижаты к моей коже, когда он вытаскивает свой член, и у меня есть всего мгновение, чтобы ощутить густой, набухший жар его головки, вдавливающейся в мои складки, прежде чем он толкается вперед, заполняя меня одним жестким движением, которое погружает его по самую рукоять.

— Блядь! — Громко ругается Виктор, хватая мои бедра обеими руками и снова врезаясь в меня. — Черт возьми, принцесса, эта гребаная киска… — рычит он, толкаясь сильно и быстро, в то время как я сжимаюсь вокруг него, все еще трепеща от толчков моего оргазма. — Такая тугая, такая влажная, черт, ты так хороша. — Он делает глубокий, прерывистый вдох, слегка замедляя свои толчки, пока его бедра покачиваются напротив меня. — То, как ты сжимаешь меня, когда кончаешь, малышка, так чертовски хорошо.

Он нажимает рукой между моими лопатками, вдавливая меня в матрас, удерживая меня там, пока он берет меня длинными, жесткими движениями, которые заполняют меня полностью с каждым толчком, посылая толчки удовольствия по моему телу. Это так приятно, как ничто другое, с чем я когда-либо сталкивалась. Виктор знает, как играть на моем теле, как на прекрасном инструменте, как трогать и ласкать, целовать и вылизывать, наказывать и трахать меня, пока я не закричу от удовольствия, как заставить меня хотеть отдать ему все, независимо от того, насколько неправильно я это чувствую. Он делает это сейчас, заставляя меня усомниться в моем намерении сделать это только на одну ночь, подумать о том, как мы могли бы сделать это снова, о причинах, которыми я могла бы поделиться с ним. Этого достаточно, чтобы мне почти захотелось, чтобы он поторопился и пришел, чтобы мы могли закончить, чтобы я могла оставить это позади, пока не потеряла решимость. Я чувствую, что он близко, его бедра дергаются, когда он входит в меня, трахая меня так тщательно, как я и предполагала, что он это сделает.

Но затем, внезапно, он замедляется, стон срывается с его губ, когда его руки скользят вниз по моим бокам, к талии, и я слышу, как он стонет.

— Черт, я близко. — Он толкается еще раз, вытаскивая свой член из меня дюйм за дюймом в медленном скольжении, которое заставляет меня вскрикнуть, а затем вонзается в меня на всю длину. — Я мог бы затопить твою сладкую киску своей спермой прямо сейчас…

— О боже, Виктор… — стону я в одеяло, чувствуя, как дергаюсь и содрогаюсь от его слов, тоже на грани очередного оргазма.

— Нет, — шепчет он. — Я хочу большего.

Еще? Что он имеет в виду под "больше"? На минуту мне кажется, что он собирается трахнуть меня в задницу, и это вызывает во мне прилив адреналина. Мне не нравится ощущение его в моей заднице, но чувство полной покорности возбуждает меня, и я знаю, что он может заставить меня кончить снова. Он уже доводил меня до оргазма своим членом в моей заднице раньше, и я знаю, что он сделал бы это снова, если бы захотел сегодня вечером. И это последняя ночь, когда я намерена позволить ему выйти сухим из воды, если он этого хочет.

Виктор выходит, и внезапное ощущение пустоты, которое он оставляет после себя, заставляет меня беспомощно застонать, моя задница выгибается вверх, желая, чтобы он снова был внутри меня. Он хватает меня за талию и прежде, чем я понимаю, что происходит, он переворачивает меня на спину. У меня есть всего мгновение, чтобы вздрогнуть от ощущения, как вышитое пуховое одеяло царапает свежие рубцы на моей заднице и бедрах, когда он толкает меня назад, прежде чем схватить за икры, раздвигая мои ноги, когда он перемещает меня так, что моя задница оказывается на самом краю кровати.

Он выглядит таким красивым, что я едва могу это выносить. Его темные волосы взъерошены, голубые глаза сияют на точеном лице, напряженном от удовольствия. Я вижу, как мускулы его рук напрягаются под рубашкой, его брюки расстегнуты, чтобы показать твердую, пульсирующую длину его члена, торчащего из v-образного выреза ширинки. У меня возникает внезапное, отчаянное желание видеть его всего в эту единственную ночь, когда я позволяю себе наслаждаться своим мужем так, как мне заблагорассудится.

Он на грани того, чтобы снова войти в меня, его член нависает над моей мокрой, ноющей киской. Я подталкиваю себя руками, с хрустом садясь, когда тянусь к его рубашке.

— Что… — Виктор смотрит на меня сверху вниз, на его лице удивление и даже проблеск раздражения из-за того, что его прервали, но я игнорирую это.

— Я тоже кое-чего хочу, — бормочу я, поднимая на него глаза и встречая его яркий, похотливый взгляд впервые с тех пор, как мы начали это сегодня вечером. — Я хочу тебя видеть.

Трудно расстегнуть пуговицы на его рубашке. Мои пальцы дрожат, но мне удается высвободить их, стягивая рубашку с его плеч, так что рубашка падает на пол и оставляет обнаженными все его мускулистые руки и грудь, вплоть до твердой плоскости живота, темные волосы там, от которых у меня текут слюнки, спускаются к члену, который почти угрожающе направлен туда, где я в нем больше всего нуждаюсь. Это более эротично, чем то, что он полностью обнажен, просто без рубашки и с расстегнутыми штанами, чтобы показать свой пульсирующий член. Я смотрю на него снизу вверх, когда наклоняюсь, обхватывая рукой его скользкую от моего возбуждения длину, чтобы погладить его, долго и медленно.