Умножились враги мои. Взывающий

Мудрые, знающие и путь

Пророк проспал почти непрерывно двое суток, которые заняли переговоры. Только после ухода быстроходника из земли Архаб он встал на ноги больше чем для того, чтобы поесть. Остальные машины починить пока не получалось, хотя один из двигателей после ремонта и множества молитв начал заводиться. Ниосат Кареши смог поднять в воздух пару совлов, но они работали тоже неустойчиво.

Быстроходник ушел набитым запасами воды, которых должно было хватить до долины Альвикан для экипажа, Пророка и ещё пары отправленных с ними людей. Шенай Бартеом остался в оазисе управлять скинией и продолжать переговоры. Его доклад был в запечатанном пакете, переданном Пророку.

Техник постоянно оглядывался на Пророка, когда молился над двигателем или приводом, тот только усмехался в ответ. С того момента, как воины отошли от замерших машин скинии, у него внутри была лишь тишина и категорическое нежелание произносить молитву даже мысленно. “Скинический совет и особый суд могут быть спокойны насчёт запрета касаться молитвой техники,” — думал Пророк с иронией. Говорил он в пути тоже очень мало.

На специальное заседание Синклита Пророка потребовали на следующий день после прибытия в сердце Мци-Хабрит. В зале было сумрачно, несмотря на палящее солнце — на окнах были плотно закрыты ставни.

Пророк оглядел сидевших за длинным столом. Помимо Почтенных из Синклита с их обязательными цепями и троих скиникумов (одного из них он не знал) тут были также двое судей из особого суда и несколько старших знающих Техниона. За отдельным столиком восседали два старца из Кодеха со множеством свитков.

— Годон из семьи Селиот! — Пророк вздрогнул, услышав это обращение. Говорил один из двоих судей.

— Совершённое тобой стёрло наше прошлое решение. Мы объявляем, что все люди Завета знают тебя перед Высшим по имени твоему. Ты достиг этого на том же пути, на котором ранее сошёл с пути Высшего, восславим же Высшую волю и упования на неё!

Пророк поклонился, ничего не говоря. Тишина по-прежнему заполняла его разум.

— Доклад о приходе скинии к народу Хаб-Элми нами изучен, — теперь говорил скиникум. — Однако ниор-цев Шенай Бартеом…

— Кир-цев, — поправил один из Почтенных.

— Верно. Кир-цев Шенай Бартеом описал то, что он увидел и понял. Но ты сделал то, о чём следует нам знать полностью и в подробностях.

— Я сделал то, за что был ранее приговорён особым судом. Я сделал то, к чему ты, эдона скиникум, старался меня подтолкнуть.

— Да, кир-цев походной службы Годон Селиот, именно так, — скиникум не отвёл взгляда. — И теперь скажи нам, как ты сделал то, что принесло успех, тем же путём, который ранее был отвергнут Высшим.

— Я начал с того, что вознес молитву о понимании, что мне следует делать, — Пророк смотрел сквозь собравшихся и стены зала. — Я применил молитву к себе… — он надолго задумался. — Я сделал это тогда, когда не осталось ничего… ничего, кроме упования на Высшую волю.

Он рассказывал медленно, подбирая слова для воспоминаний, которые стояли внутри него ясно, но беззвучно. Тишина, в которой его слушали, напомнила ему о той тишине, что заполняла разум при обращениях к Высшему. Но после того, как он смолк, тишина продлилась недолго.

— Ты предоставил себя как орудие Высшей воли. И твоя просьба была принята, — старец посмотрел в свиток, что пододвинул ему сосед по столику Кодеха, и кивнул. — О подобном есть записи, но теперь мы знаем об этом точно и можем понять, как это происходит. Кодех благодарит тебя, эдона Селиот.

— Синклит благодарит тебя, кир-цев Годон Селиот, — поднялся один из Почтенных. — Мы отмечаем твоё особое усердие и рвение в служении Высшей воле. Мы приветствуем твой успех в приходе скинии в землю Архаб и называем твоё деяние необычайным в глазах всех людей Завета. Ты выделен среди прочих перед Высшим.

Пророк снова молча поклонился.

— Теперь мы знаем больше о путях Высшей воли. Но не сомневаюсь, что мудрые из Кодеха и знающие из Техниона хотят расспросить тебя ещё очень о многом и повторят свои вопросы не раз, — Почтенный усмехнулся. — Не сомневаюсь, что это будет утомительно и также может потребовать особого усердия. Иди с нашим признанием, эдона Селиот.

Почтенный из Синклита безусловно знал, что говорил. В небольшой комнате рядом с залом Пророк провёл весь оставшийся день, подробно и многократно отвечая на бесчисленные вопросы от мудрых из Кодеха — “После того, как ответом была тишина, ты дальше действовал, не задумываясь? В том числе и произносил молитвы, так?” — и от знающих из Техниона — “В своих молитвах ты полностью опустил предмет приложения, и не заявлял даже намерений, не говоря о действиях, верно?”

Расспросы закончились только на закате. Поглощенные обсуждением записанного — “Это неправильно называть молитвами, потребуется другое слово. Взывание — как вы думаете?” — “Получается, для такого нужны особые обстоятельства, и как ещё определить пригодность человека для… взывания, ты сказал?” — мудрые и знающие оставили Пророка с обещанием продолжить завтра. Прежде чем отправиться в одно из зданий походной службы, тот присел на ступени бокового крыльца Дома решений, наслаждаясь вечерней прохладой и глядя в темнеющее небо.

“Они разберут всё случившееся и определят смысл каждой детали. И да, они придумают, как обучать… взывающих. Когда — как там сказал он? — осознан новый аспект пути Высшего, да… — дальнейшее будет делом усердия. А усердие в служении — основа нашей жизни,” — Пророк усмехнулся. Он не сомневался, что в недалёком будущем с каждой скинией будет отправляться человек, подготовленный для особых ситуаций, когда упование на Высшую волю будет единственным, что остаётся. И такие ситуации не заставят себя долго ждать, если на них рассчитывать — эта мысль вдруг отозвалась приступом головной боли, как при неудавшейся молитве. “Распространение Завета любым путём есть благо…” — ему не удалось додумать эту мысль.

“Похоже, что я так и остался орудием, предоставленным Высшему для прямого использования,” — эта мысль вернула Пророку спокойствие. Значит, это остаётся насовсем, подумал он. Интересно, что с этим будут делать мудрые и знающие… “А что с этим буду делать я? Есть только один способ узнать.” Пророк приложил руку ко лбу.

“Твоя воля направляет мой разум, путь Твой под каждым моим шагом, о ясности моих мыслей для меня самого прошу Тебя!” — пустота сменила все размышления. Шелест листьев во дворе Дома решений, тепло ступеней, темнота неба и яркие звёзды на нём, голос где-то в глубине Дома. “…да, если так пойдёт, все скинии станут успешными, никто не устоит…” — и эти слова вдруг отозвались рвотным позывом. Пророк вскочил, охваченный дрожью.

“Эти слова были против Твоего пути!” — дрожь и спазмы улеглись. Разум наполнило спокойствие и понимание.

“Благо людей есть путь Твой и люди Завета приносят благо, принося волю Твою,” — сомнение и дрожь. — “Люди Завета следуют путём Твоим, когда приносят благо,” — спокойствие и уверенность.

Лишь когда приносят благо, повторил про себя Пророк. И это выше Завета, ибо это и есть воля Высшего. Завтра мудрым из Кодеха будет о чём поговорить. “Не встретиться бы снова с особым судом…” — вздохнул он. — “Впрочем, всё в Высшей воле.”

Кир-цев походной службы скинического совета Годон Селиот поднялся и зашагал под звездным небом.