Умножились враги мои. Взывающий

Лампа вспыхнула белым пламенем, осветившим весь шатёр подобно свету дня. Обведя взглядом замерших в изумлении людей, Пророк закрыл кожух картинника. В воцарившемся полумраке он повернул световую часть к стене шатра.

— Исполняя Высшую волю несением Завета его в землю сию, прошу для показа жизни во благе верно собрать лучи в стеклах, — он открыл заслонку. Панорама полей Мци-Хабрит с работающими тягачами на первом плане и множеством домов вдалеке засветилась на стене с яркостью и четкостью вида в окне.

— Это жизнь на моей родной земле. Я когда-то жил в одном из таких домов. Когда я был юн, я приводил в движение одну из этих машин, с помощью которых сотня людей может обработать всё это поле, и вон то соседнее тоже…

— Интересно, отыщут ли нас раньше, чем они выйдут из этого шатра… — старший управляющий совлами сел к блоку управления. Шенай Бартеом коротко глянул на него.

— Так или иначе, найдут раньше, чем там назреет решающий момент. Уже дважды проезжали неподалёку.

Снаружи стеноката послышался нарастающий шум двигателя. Совл заходил на посадку в рубежный лагерь.

— Да, эта большая лодка идёт без вёсел и парусов, и тянет за собой другие. Для этого требуется постоянно добавлять к её устройству крупицы воли Высшего, и люди Завета делают это, принося благо и процветание тем, кто принял наш закон. Разумеется, и нам это несёт пользу, — Пророк улыбнулся, оглядев смотрящих и слушающих. — Часть нашего достатка — это часть достатка принявших закон, мы же делаем так, чтоб достаток приумножался.

Кабар-ашра Джаргал Инсар прищурился, глядя в направлении, показанном одним из его воинов.

— Похоже… молодец, зоркий! — десятник махнул рукой. — Все за мной, проскачем вблизи, прямо туда не глазеть! Если что случится, ты сразу летишь к границе, запоминая направление. Иии… алга!

— Принявшие закон получают нашу помощь в защите от любых врагов. Восставшие силой и злобой против принявших закон встречают гнев Высшего, приносимый людьми Завета, хотя и не радуемся мы, совершая это. Любая же земля, где воцаряются радость, благо и спокойствие, пребывает на пути Высшей воли.

— Ты много рассказал и показал, посланец, — Высочайший поднялся с ковров. Сотники встряхнулись, будто очнувшись от сна наяву. — Мы ещё будем с тобой говорить. Сейчас тебя отведут в дом, где ты будешь жить, пользуясь гостеприимством земли Архаб.

Пророк поклонился и быстро собрал картинник в короб.

— Медирит проводит тебя.

— Он вышел! — вокруг Бартеома и Кареши мгновенно оказались все Молящиеся, что были в стенокате. Управляющий совлом перевёл картинку на основное стекло.

— Приблизить! — Пророк, идущий от шатра в сопровождении явно кого-то знатного и нескольких воинов, занял половину отображающего стекла. Он задумчиво потеребил подбородок, затем поднял указательный палец, затем раскрыл ладонь и пару раз крутанул запястьем.

— Так. Неплохо, — ниор-цев обернулся к столпившимся за спиной людям. — По местам! Нас наверняка обнаружили те последние всадники, что проскакали поблизости.

Пророк спустился с холма и теперь его вели в сторону нескольких хижин у края пастбища. До того на середине склона он повторил те же жесты рукой. Бартеом подчеркнул отмеченное на листке. Первый разговор с ничейными прошел приемлемо, будут следующие.

— Если мы будем держать в воздухе двух совлов, одного над Пророком, а другого между нами и Архабом, надолго хватит топлива, эдона Кареши?

— Наши намерения явно соответствуют пути, эдона ниор-цев. Молитвы на уменьшение расхода получают ответ; если так и будет, то половины запаса легкого масла хватит на полёты двух совлов днём и ночью… — старший управляющий сверился с карманной связкой. — Хм, дней на дюжину точно. Тогда в долине Альвикан после запроса Пророка нам ещё пару лишних бочек выдали.

— Хорошо. Не забудь, что на следующие запускаемые надо ставить ночные стеклоглазы.

Ниосат Кареши кивнул. Солнце уже явно клонилось к закату.

Сарда Бахруш подошёл к шатру на холме. “Тебя ждут”, — указал ему на вход стражник. Из шатра ничего не было слышно. Медирит вошёл.

— Чужеземный посланник в хижине. Еду и воду ему принесут, стража оставлена, — доложил он балаю.

— Годится, — ответил Джэвэд Очивдат, почти не слушая. — Теперь все в сборе. Что скажете? — он оперся подбородком на кулак правой руки.

Говорящий с Источником вышел вперёд.

— Сердце Источника чувствует опасность. Эти чужаки готовы остановить течение воды или направить его по своему желанию.

— Демоны пустыни?

— Нет, Высочайший. Вода из Сердца показала бы присутствие демонов. И чужеземец не был бы спокоен, касаясь священной воды.

— Что ты скажешь о той высшей воле, которую он через слово поминал?

— У разных племён есть свои покровители. Никому доселе они не помогли сдержать силу Хаб-Элми, как никто доселе не прекращал течения воды. Но сейчас к нам пришло особое и опасное. Сердце Источника опасается того, что несут эти люди.

Для этого не требовалось спрашивать Источник, подумал Сарда Бахруш, вслух же сказал:

— Этот посланец спокоен и уверен. Он ведёт себя так, как будто всё уже решено так, как ему нужно.

— Наглый болтун, — проворчал кто-то из сотников.

— Он наговорил много о телегах и лодках, которые двигаются сами по себе, и ещё кучу всякого, но ни слова об оружии, — задумчиво заметил Базарган Адинар. — А ведь не может быть, чтоб оно у них было простое.

— Верно, избранный сотник, — балай криво усмехнулся. — Неизвестная сила всегда больше. И что скверно, мы едва ли можем их разбить даже собрав все наши силы.

Никогда раньше такие слова не говорились названным балаем всех Хаб-Элми. Никогда раньше сотники так не желали оспорить слова Высочайшего. И редко когда сотники бывали столь единодушно с ним согласны.

— И что тоже скверно, Высочайший, раз уж они к нам пришли, едва ли они просто уйдут.

— Да унеси тебя песок, Сарда! Скажи мне что-то кроме того, что и без тебя ясно! — Джэвэд Очивдат вскочил и потряс сжатыми кулаками.

— Голос Источника с тобой, Высочайший. Мы же только прислушиваемся к его Cердцу.

Взгляд балая пылал огнём.

— Не принижай себя и свой ум, медирит земли Архаб! Я жажду гибели всех этих людей завета и вижу, что они могут принести гибель всем воинам Хаб-Элми!

Сарда Бахруш предпочёл бы сейчас идти в атаку на десятикратно превосходящего врага. По лицам сотников было понятно, что они бы к нему в этом присоединились.

— Нужны другие пути. Завтра утром, прежде чем мы снова призовём для разговора этого чужеземца, я жду каждого из вас, кто найдёт, что сказать мне.

Совл скользнул невысоко над пустыней, издавая негромкий шум двигателя на холостых оборотах, резко взвыл над сетью, теряя скорость, и опустился на песок между небольших фонарей, расставленных на свободном месте среди тягачей и телег. К нему сразу подбежали двое из походной службы с ящиком инструментов. Помимо обычного обслуживания, требовалось разобраться с приводом стеклоглаза, который время от времени заедал и двигался рывками.

— Поставьте ночной глаз на другого, — по приказу Кареши ещё несколько Молящихся занялись стоящим в стороне от фонарей совлом. — А с этим когда закончите, поставьте на телегу и прикройте. На песке держать только запускаемые, — старший управляющий вернулся в стенокат.

— Теперь они за нами тоже наблюдают, — Бартеом показал на отображающее стекло. — Группа всадников за тем барханом, один дежурит наверху. И цепочка на расстоянии видимости от этих и до края оазиса.

— И большие отряды на краю оазиса по-прежнему в готовности, — добавил Росанот Сермин. Командир быстроходника только что закончил проверку готовности к бою и распорядился принести из запасов ещё дюжину огнеискровых бомб. — Боюсь, что этих заградительным не остановить, по ним придётся, если что, сразу на поражение и уповать на Высшую волю, чтобы этого хватило.

Ниор-цев промолчал, будучи согласен со сказанным. Он уже прикидывал варианты действий, если Хаб-Элми решат напасть всеми силами на скинию. Получалось очень много крови и неизбежная война людей Завета с Архабом. Война, которая не будет защитой Мци-Хабрит. Война, которая начнётся с прихода скинии. “Те, кто поднялся против пути Высшего в жажде крови, будут пить из чаши гнева Его,” — говорилось ясно, но сейчас Шенай Бартеом не ощущал этой ясности.

В отображающем стекле была видна хижина, где на ночь расположился Пророк.

Пророк ещё раз посмотрел в тёмное небо, усыпанное звёздами. Разглядеть совла, ведущего наблюдение, не получилось, впрочем, этого он и не ожидал. Но можно было не сомневаться, что совл там, и непременно будет неподалёку, когда завтра Пророк снова пойдёт говорить с царём и знатью Архаба.

Они не видят пути Высшей воли, думал Пророк, как не видели и другие, к которым приходили скинии. Путь проявляется в намерениях людей Завета, а намерения понимаются не в первых действиях. Всегда в нас сперва видят покорителей, и часто сперва приходится действовать сродни покорителям — так понятнее для ничейных. Но эти-то сами покорители, и что самое скверное, у них это основа жизни. С другой стороны, большинство всё равно на земле работает, и содержать эту военную мощь для них может быть тяжко… Тогда нужно говорить с людьми на земле.

Пророк попытался прикинуть слова для простых людей. Слова не складывались и получались совершенно неубедительны для него самого. Он задумался и вспомнил то, что заметил, проходя мимо огромных огородов, пастбищ и хижин. Работавшие повсюду люди уступали дорогу всадникам и смотрели на них… Смотрели с завистью и надеждой. Предлагать им простую мирную жизнь…

Пророк застыл посреди хижины.

“Я не могу решить, что делать и как говорить. Что мне делать?”

Пророк опустился на колени и прикоснулся ко лбу, как трогал днём лампу картинника.

“Волю твою не могу понять я, путь твой сокрылся туманом от меня, что следует делать мне, не вижу и нога моя ступает нетвёрдо. Воле твоей нет предела, рука твоя развеивает туман и проливает свет. Слово твоё укрепляет шаги мои, дуновение твоё делает ясным разум. Истина твоя воцаряется во всём, что дано мне.”

Пророк поднялся. У него больше не было слов в голове. И не стало страха.

Сарда Бахруш с самого утра принимал доклады с пастбищ и походных дворов. Подготовка всех сил, которые только можно снарядить, шла вовсю. Правду сказать, медирит не видел смысла в этой подготовке, особенно теперь, когда лагерь чужаков был обнаружен и стало известно, что там меньше сотни человек. Если с ними не справятся шесть сотен, то не справятся и все остальные.

Доклады помощников, слушавших разговоры людей с земли, подтвердили очевидное — о чужеземцах уже все знают, и разбегаются слухи о том, чего они хотят. Этот вопрос мучил и медирита. Понятное дело, что копытных из оазисов или водоходов, живущих на Великой реке, эти “заветные” легко подмяли под себя. Для них ничего не изменилось, а с этими “тягачами”, которые показывал чужеземец, они стали куда лучше копаться в земле и ходить караванами. И что теперь он предложит нам, думал Сарда Бахруш, сесть на землю? Вряд ли они усилят наши сотни своим оружием и сказочными самоходными повозками, чтобы мы ходили в походы во славу их “высшего”.