Аннотация: Крайне неприятное зрелище, особенно за обеденным столом. Старая леди обедает. Этот нехитрый процесс сопровождается обильным слюнотечением. Пережёвывая пищу, она порой теряет полностью или частично пережёванные кусочки и роняет их изо рта на тарелку или прямо на стол. А бывает, что старушка ещё и начинает говорить во время еды или закашливается. Тогда на окружающих летят брызги слюней и крошки еды. Её невольные сотрапезники теряют аппетит, прекращают есть, уходят из-за стола раньше времени. Это ещё далеко не полная картина того, что вы можете увидеть, обедая за одним столом с милой, разговорчивой старушкой.
ЕСЛИ БЫ ТРУПЫ МОГЛИ ГОВОРИТЬ (ЧАСТЬ ПЕРВАЯ)
Его крики эхом разносились по старому дому, когда люди толпились вокруг, где он корчился, прижатый к полу многочисленными руками. Это то, чего он хотел избежать. Это то, что напугало его и заставило работать на них, и всё же, несмотря на то, что он делал всё, о чём они просили, вот он - постигает ту же участь, что и многие до него. А по какой причине? Потому что он рассердил их предложением, которое было далеко не свежим. Испорченное мясо, пахнущее стойким запахом смерти, неприятным запахом - этого достаточно, чтобы отогнать от еды даже самых голодных. Он умолял их о прощении, крича во весь голос. Милость, которая никогда не придёт. Его слова остались без внимания.
- Пожалуйста, не делайте этого... Я могу всё исправить! Я могу исправить это!
Ледяная рука закатила его штанину, обнажив волосатую кожу под ними.
- Пожалуйста, не делайте этого!
Та же самая рука сжимала лодыжку удивительно сильной хваткой, которая не позволяла ему двигаться.
- Пожалуйста... Я вас умоляю...
Другая рука уже другого человека коснулась его голени, заставив вздрогнуть. Слёзы текли по его лицу.
- Пожалуйста... Я могу исправить это!
Тёплое прогорклое дыхание мягко грело ту же ногу, когда лицо человека медленно приближалось к его коже.
- Я не знал.
Человек посмотрел на него и улыбнулся липкой улыбкой. Доброта в глазах, которую часто видели другие, почти исчезла. Глаза такие чёрные, как у акулы.
Он снова закричал:
- Я не знал! - он кричал. - Я думал, что всё будет хорошо... Я могу это исправить...
Костлявый палец на другой руке вышел из своего когтеобразного состояния, приблизился к беззубому рту и прижался к губам.
- Ш-ш-ш...
Зная, что надвигается, он повернул голову в сторону. В другом конце комнаты было ещё одно тело. Там, где раньше была пара глаз, теперь были пустые глазницы, смотрящие в пустоту. Несмотря на отсутствие способности у трупа видеть, он не мог не чувствовать, как будто труп всё ещё наблюдает за ним - улыбаясь тому, через что он собирается пройти. Если бы трупы могли говорить, то этот сказал бы: "Это твоя карма, сука".
Донни отвернулся от холодного трупа Хелен, когда ещё одна липкая рука скользнула по его рту, давя на него с неприятной силой. Крики Донни были приглушены.
- Ш-ш-ш...
