Мо сян

Глава 1

Алла Константиновна с крайней неохотой готовилась покинуть уютный гостиничный номер. Уже несколько месяцев Ва́гина донимала ее слезливыми мольбами отыскать некую страшно раритетную куклу. Поначалу, будучи уверенной, что это лишь временный каприз предменопаузы, Алла пропускала нытье подруги мимо ушей, но время шло, а каприз не только не пропал, но и перерос в настоящую манию.

Сама Вагина поисками заняться не могла, так как была невыездная, поэтому Алла, вздыхая и тихонько матерясь, свободное время своих командировок стала посвящать планомерному, но до сих пор безрезультатному обходу всех попадающихся на пути антикварных игрушечных магазинов и сувенирных лавок.

Сегодня снова был последний вечер перед возвращением на Родину. Если и этим вечером удача ей не улыбнется, то подружка будет клевать ей мозг и вытягивать последние нервы еще несколько месяцев – до следующей поездки.

При мысли о Вагиной у Аллы задергался глаз. Она решительно взбила газовый шарфик, старательно маскируя второй подбородок, и стыдливо мазнула помадой по губам.

Перед выходом она еще раз пробежалась взглядом по скинутым в воцап фотографиям и сморщила нос. С каждым днем ее все больше одолевали сомнения, что эту дрянь можно найти в обычных магазинах. Видимо, все же придется последний вечер провести в трущобах, как, впрочем, справедливости ради стоит сказать, с самого начала с истеричной настойчивостью и советовала ей подруга.

«Ищущий да обрящет» - фыркнула она и, кинув последний недовольный взгляд в зеркало, вышла в коридор. Помедлив несколько секунд возле соседнего номера, она коротко постучалась.

- Дюня, надо бы в центр скататься, - заявила она своему водителю, когда тот в одном махровом полотенце на бедрах распахнул дверь.

- Ты время видела? – Вадим бесцеремонно ткнул ей под нос запястье, - Нам вставать в пять утра!

- Знаю, знаю…, - Алла Константиновна старательно отводила взгляд от его полотенца, - Мы туда и обратно. Я бы не стала тебя тревожить и взяла такси, но таксист ведь… в общем, я боюсь одна ехать … в трущобы.

- В трущобы?! – Вадим ошалело уставился на нее, - Чего вдруг приспичило?

- Я уже давно обещаю Ольге найти ту куклу, которой она бредит, и все никак не получается. Она говорит, в лавки старьевщиков бы…

- Понятно. Блаженная идиотка Вагина со своей куклой, - с видом усталого смирения Вадим закатил глаза и, отойдя вглубь комнаты, беззаботно скинул полотенце. Как только он отвернулся в поисках трусов, Аллин взгляд торопливо и жадно обшарил его широкие плечи, гладкую спину и поджарые ягодицы, после чего метнулся обратно на свое место – в пол.

- Я… подожду тебя в холле, - произнесла она, как могла ровно, прикрывая дверь.

Ждать ей пришлось долго, но, когда Вадим, наконец, вышел из лифта, она, залюбовавшись, не смогла произнести ни слова упрека. Глубоко посаженные светло-зеленые глаза глядели из-под густых черных бровей с насмешливой иронией. Короткие смоляные кудряшки, еще недавно смешно торчащие в разные стороны, теперь были идеально уложены. Пухлые, красиво очерченные губы, кривились в неизменной ехидной ухмылочке. Все это, наряду с отличной фигурой и спокойной уверенной грацией, будило в Алле давно похороненные и забытые ощущения, свойственные разве что ранней юности.

- Значит, в Старый Город? – спросил он, небрежно перебросив через плечо тяжелую косуху из телячьей кожи, - Эх, Альбина Константиновна, дорого вам обойдется эта поездочка в неурочный час.

Будь Алла лет на двадцать моложе и килограмм на пятьдесят легче, его глумливо-игривый тон она интерпретировала бы иначе, но сейчас, к сожалению, поняла всего лишь правильно.

- Не беспокойся, - женщина неуклюже выбралась из кресла, в котором просидела битый час, - Я оплачу тебе сверхурочные. И сколько раз тебе говорила, не зови меня Альбиной. Ненавижу это имя.

…

Крошечный Хастлер шустро колесил по только что омытым проливным дождем улицам Шанхая. Высотки, густо облепленные сияющими рекламными переливами, толпы народа, запахи мокрого асфальта, тмина, чеснока, попкорна – все настраивало на романтический лад.

Алла то и дело украдкой косилась на хищный профиль своего водителя, и голову ее наполняли несбыточные мечты. В них она была молода, стройные босые ноги закинуты на приборную панель, а длинные, без единой седой пряди волосы кружились и неслись за ней по ветру. И ехали они не в сраные трущобы, чтобы попытаться выполнить, наконец, дурацкую мольбу ее подружки-неудачницы, а куда-нибудь в ресторанчик с китайским театром, где в полутьме он будет кидать на нее страстные взгляды, а под столом сжимать горячей ладонью ее узкое колено, а потом в клуб – танцевать. А потом обратно в номер, уже их общий, где…

- Осторожно! – взвизгнула Алла, хватаясь за поручень над дверью.

Вадим резко затормозил, сдавленно матерясь и, одновременно, опуская стекло.

- Байчи́! – крикнул он чумазому китайчонку, который едва успел прошмыгнуть перед капотом. Ребенок в ответ счастливо выставил перед собой оба средних пальца и тут же улепетнул в тёмный переулок.

Цивилизация закончилась резко. Словно они покинули ее не на крошечном японце, а на Делориане прямиком лет на семьдесят – в прошлое. Впрочем, это была лишь иллюзия. Стоило поднять взгляд над крышами приземистых облупившихся домишек, как становилось ясно, что цивилизация осталась на месте - окружив и тесня Старый город плотным кольцом сияющих высоток.

- Куда тебе? – спросил Вадим, немного успокоившись, - эта голова-жопа сказала, где именно искать куклу?

- Откуда ей знать?.. – Алла с сомнением разглядывала освещаемые лишь тусклым светом занавешенных окон кривые улочки, которые расходились во все стороны подобно щупальцам выброшенного на берег осьминога, - Она сказала, надо шерстить антикварные магазины и лавки старьевщиков. Эта кукла вроде как страшный раритет. А в идеале, по ее словам, надо ехать в провинцию – на рисовые поля.

Вадим многозначительно поднял бровь.

- Я не имею в виду, что мы туда поедем, - поспешно добавила она, - Просто…

- А на Али́ она не пробовала залезть? Там есть все, вплоть до маринованных пенисов двенадцати апостолов Христа.

- Предлагали ей варианты… Но она боится, что подсунут подделку, а она потом и концов не найдет… Давай просто немного покатаемся по округе, может, найдем какой-то местный базар что ли…

Вадим с нескрываемым раздражением врубил дальний свет, распугав бродячих котов, и медленно тронул Хастлер мимо убогих, осыпающихся древней штукатуркой и сплошь увешанных гирляндами сушащегося белья домишек. При ярком свете фар оказалось, что улочки вовсе не спят. Почти у каждого дома кипела жизнь. Старики, сидя на завалинках, пили чай из стеклянных банок и играли в кости, женщины стирали, кто-то прямо на крыльце увлеченно чистил зубы или мыл в тазу голову. В приоткрытое окно тянуло сопревшими носками, немытыми телами, чесноком, острой, кислой капустой.

Алла уже хотела сдаться, когда машинка вдруг выкатилась на ярко освещенную площадь, кишащую людьми и густо уставленную торговыми палатками и продуктовыми телегами. Над площадью повис многоголосый гомон, откуда-то нёсся несуразный китайский рэп, а воздух был напоен ароматами специй и свежей горячей еды, от которой тут же подвело желудок.

- Ну, что? По лапше? – спросил враз повеселевший Вадим, бодро скрипнув рычагом ручного тормоза, - С чем будешь?

Алла и ее очередная диета были борцами разной весовой категории, поэтому исход битвы был предрешен.

- С гадами, - произнесла она без промедления, но все же стыдливо пошла на компромисс, - Попроси только, чтобы… лишнее масло слили…

Вадим криво усмехнулся и протянул руку. Женщина достала кошелек.

Когда высокая фигура водителя скрылась за дверью ближайшей закусочной, Алла стала рассматривать магазинчики, лепившиеся по периметру площади. Фрукты, овощи, рыба, птица, мясо – все в одной неразборчивой куче. Но одна плохо освещенная витрина привлекла ее внимание внезапным нагромождением несъедобностей – кастрюли и котелки, какие-то неведомые музыкальные инструменты, одежда и… игрушки...

Она выбралась из машины и, внимательно вглядевшись в закопченное окно закусочной, зафиксировала Вадима, ожидающего заказ. Народу было полно́, и она решила, что вполне успеет добежать до лавки и осмотреть ее содержимое прежде, чем он вернется и хватится ее. И совесть перед Вагиной будет чиста, и Дюня лишний раз не будет закатывать зеленые глаза и ехидно ухмыляться их общей с Вагиной глупости. А потом – только горячая острая лапша с морепродуктами…

В лавке было сумрачно и жарко натоплено, от чего Алла тут же покрылась испариной и принялась бережно промокать платком выступившие над верхней губой росинки. Близоруко щурясь, она разглядывала стеллажи, освещенные лишь тройкой керосиновых ламп, развешанных по углам.

Все говорило о том, что она попала по адресу – винтажные гравюры, потрепанные книги с замысловатыми надписями на кожаных и деревянных переплетах, пучки ароматических палочек в пыльных стаканах, пейзажи никому не известных художников без рамок, целый отряд старых и, скорее всего, неисправных утюгов, кухонная утварь и сваленная в одну пеструю кучу одежда.

Один из углов от пола до потолка был заставлен игрушками. Бегло пробежавшись взглядом по нестройным рядам заводных роботов, дракончиков и фарфоровых кукол с облупленными носами, Алла затаила дыхание. Под самым потолком в компании замызганного тряпичного кота сидела… вроде бы она.

Женщина возбужденно достала телефон и еще раз сверилась с фотографиями. Восседающая на дощатой полке кукла отличалась от них разве что в деталях – одежда, прическа, обувь, но в основном, без сомненья, была та же. Алла потянулась за ней, но, даже встав на цыпочки, ей не хватало нескольких сантиметров, чтобы ухватиться за обутую в потертый кожаный башмачок ногу.

Оглядевшись в поисках продавца, она нетерпеливо крикнула: «Ниха́о!».

Через пару мгновений дверь, ведущая, видимо, в жилые помещения, скрипнула, и в лавку вместе с ароматами подгоревших рыбы и чеснока вошел сухонький мужичок в пижаме. Он что-то с аппетитом жевал.

- Лухэа? – Без лишних прелюдий спросила его Алла, ткнув пальцем в куклу.

За долгие годы регулярных посещений Китая она давно привыкла к тому, что для общения с местным населением вовсе не нужно знать язык. Выучить несколько простых слов – нихао, бухао, лухэа, сесе – было более чем достаточно. Спорные же вопросы – вроде цены - легко обсуждались с помощью гримас, рук и головы. Но впервые в жизни реакция продавца поставила ее в тупик.

Проследив взглядом за движением ее указующего перста, он вдруг прекратил жевать, нахмурился, а потом энергично замотал головой и скрестил перед собой запястья – всем понятный знак.

От удивления Алла Константиновна сразу перешла на родной язык.

- Я заплачу, сколько скажешь. Лухэа?

Мужичок снова помотал головой и мучительно, но вполне внятно, ответил:

- Ни-ися пло-отать.

- Что значит «Нельзя продать»?

- Не-та пе-сять… Ни-снать, холё-со ли ху-ёва.