Черный. В поисках крови

Глава 5

Несколько часов в молчании сидя и не шевелясь, стали для них вечностью. Генрих решил плыть по течению реки. Раз эта она привела их сюда, то должна и вывести. Он посмотрел, как Квосс, болтавшийся у края пропасти поднял камень и бросил его вниз с обрыва. До уха тут же долетел стук падения. Генрих вскочил и направился к остолбеневшему рядовому. Лист устремился следом.

– Что ты сделал, Квосс?! – взволнованно спросил Генрих, подойдя к краю и, осторожно посмотрел вниз.

– Ничего, я просто бросил камень, а он стукнулся где-то о стену, – виновато ответил молодой солдат.

– Он не мог стукнуться о стену! – нетерпеливо сказал Лихтенбахен и, опустившись на четвереньки, приказал: – Брось еще один! Только не сильно, а как прежде!

Квосс поднял камень и, подойдя на полметра к краю, так же, как в прошлый раз, отшвырнул его от себя. Камень, преодолев перелом реальности, пролетел вниз полметра и упал на стену обрыва. То есть на тот горизонт, откуда они приплыли!

– Веревку! – приказал Лихтенбахен.

Лист мигом метнулся к лодке и, взяв бухту веревки, вернулся к обрыву.

– Так, Лист, ты у нас мельче всех, а значит, легче, – нетерпеливо начал объяснять Лихтенбахен. – Обвязывай себя петлей и, мы будем тебя спускать вниз. Если ты встанешь там на нормальную землю, то будешь вытаскивать и нас. Если не получится, мы тебя вернем обратно. Понял?

– Так точно! – пытаясь бодро ответить, выпалил обер-лейтенант, но его голос дрогнул, а в памяти всплыло испуганное выражение лица Карла Блаше.

Судорожно выдохнув и, пытаясь настроиться, Лист сел на край обрыва. Веревка была натянута, и двое отошли подальше, чтобы тот не сдернул их вниз. Перевернувшись на живот, Лист свесил ноги и вспотевшими ладонями начал отталкивать себя, сползая в пропасть. Он помнил парашютные тренировки, когда прыгали с вышки на веревке, там его тело сразу проваливалось, дергая вниз. Сейчас такого ощущения не было, он, будто с усилием вползал куда-то задом. В голове моментально случился переворот реальности, словно она закружилась и, Лист потерял ориентир в пространстве. Полумрак пещеры остался внизу. Да! Внизу!

Лист лежал на животе, на каменистом берегу реки и смотрел в чернеющую пропасть, где на стене, глядя на него и натягивая веревку, стояли Лихтенбахен и Квосс.

– Ослабьте веревку! – крикнул он им в земляной провал.

Требование тут же было исполнено и, Лист поднялся на ноги. Широкая улыбка растянула грязные щеки. Вокруг него был тот мир, откуда они пришли в эту ненавистную пещеру.

– Да! – выкрикнул он, радостно подпрыгнув и, тут же лег на живот, посмотрел вниз.

– У тебя получилось! – улыбался Лихтенбахен.

– Вы пока меня не отпускайте, господин оберштурмбанфюрер, а Квосс пусть переносит наши вещи и подает мне, – попросил Лист.

Так и сделали. Лист перетащил все имущество из лодки, потом принял Лихтенбахена и следом, также задом выполз Квосс. Не ожидая ни минуты, втроем они устремились подальше от этой жуткой бездны, углубляясь в туман.

День подходил к концу, когда они добрались до леса, и они решили сделать привал. Разведя огонь, приготовили еды из того, что осталось, так как бо́льшая часть провизии была в лодке Блаше, после чего улеглись отдыхать.

– Господин оберштурмбанфюрер, – обратился Лист.

– Да, – ответил Лихтенбахен, лежа на раскатанном спальнике и глядя в затянутое чернеющими к ночи тучами небо.

– Что дальше? Как мы выберемся из этого мира? Самолет ведь разбился, – продолжил Лист.

После долгой паузы, Генрих ответил:

– Что-нибудь придумаем…

– Господин оберштурмбанфюрер, – прошептал Лист.

Лихтенбахен открыл глаза, сжав рукоять пистолета. Ночь отступала, небо начинало светлеть.

– Что? – тем же шепотом спросил Лихтенбахен, зябко поежившись.

Лес был мокрым, хотя дождя ночью не было.

– Я слышал возгласы и жуткий клекот, – ответил Лист.

– Где? – усевшись на спальнике, Лихтенбахен осмотрелся, прислушиваясь.

– В той стороне, – указал рукой Лист.

Проснувшийся Квосс уже держал в руках автомат.

– Собираемся и идем туда, – поднялся Лихтенбахен, складывая вещи.

– Зачем, господин оберштурмбанфюрер? – обалдел Лист.

Генрих вспомнил, что старик-медиум упоминал аборигенов этой реальности. Просто так старик никогда не говорил, а это означало, что аборигены как-то связаны с Лихтенбахеном.

– Так надо! – твердо ответил Генрих, застегивая ремень с подсумками и забрасывая автомат за спину.

Пробирались по лесу довольно долго. Старались не шуметь. С каждым метром возгласы аборигенов возрастали и к ним прибавились хлопанья больших крыльев.

Лихтенбахен убрал пистолет в кобуру и достал из-за спины автомат. Хотя мокрый лес и так больше скрадывал шум продвижения, чем сухой лес, но их не могли слышать. Вопли отчаянья и возгласы недовольства заглушали любые шумы. Среди деревьев уже давно виднелись огни костров, и, так как лес еще был темен после ночи, их продвижение не могли заметить.

Увиденное впереди за открывавшимися кустами, ошарашило.

– Это Оскар! – чуть не вскрикнул Лист.

Широченная поляна являлась поселением аборигенов. Вместо жилищ у них были шалаши-норки, сплетенные из веток и покрытые круглыми листьями. И этих шалашей насчитали более сорока штук. Они располагались полукругом с левой стороны поляны в два ряда. В центре поляны стояли восемь обгоревших стволов деревьев к которым были привязаны пять трупов сбежавших с лодок солдат. У привязанных отсутствовали разные части тел. Один оказался еще жив, в ком Лист узнал Оскара. Но в данный момент его уже начали потрошить и он заверещал.

Чуть правее стволов деревьев располагались стесанные в виде столов несколько камней, на которых сгрудились части человеческой плоти. А еще правее, на краю поляны, Лихтенбахен увидел загон. Оттуда и шел звук хлопающих крыльев.

Четвероногие тощие твари с головой смахивающей на голову пеликана, только с глазами в нижней части черепа, махали четырьмя узкими крыльями.

Генрих даже не стал рассматривать худые голые тела аборигенов, у которых из низа лица вперед и вверх, изгибаясь назад, рос острый рог. Его привлекли именно крылатые создания, так как на их спинах размещались подобия седел с двумя рогами управления спереди. От каждого рога седла, к передним крыльям тянулась бечева, охватывая их основание петлей.

«Я – летчик, и могу летать на всем, что летает!» – заиграл желваками Лихтенбахен.

В данный момент к одному из летунов подошел абориген. Ходили они смешно, вприсядку, но, когда тот отвязал от загона шею крылатой твари, то легко выпрямил длинные ноги и, схватившись за рулевой рог, запрыгнул в седло. Стукнув ладонью по загривку крылатой твари, он схватился за рога-рули и, четыре крыла взмахнув, подбросили летуна вверх. Тварь заклекотала и понесла седока прочь.

– В поселке не более десяти аборигенов, – сказал Лист, сдерживая рвотные позывы. – Видимо, остальные ушли на охоту.

Но его желудок все же не выдержал. Квосс уже давно отплевался рвотными массами, не в силах смотреть, как абориген обгладывает отрубленную голову.

– Возьмите себя в руки! – прошипел Лихтенбахен. – Нам нужны крылатые твари! На них мы сможем добраться до перехода в наш мир!

– Да, господин оберштурмбанфюрер, – вымученно ответил Лист.

– Добираемся до загона, седлаем крыланов. Стреляем, только если нас заметят! Все поняли? – злился на подчиненных Лихтенбахен.

Так и сделали. Вот только, перебравшись в загон, тут же всполошили крылатых тварей. Они начали двигаться и хлопать крыльями, что привлекло внимание аборигенов.

Нечленораздельный вопль разнесся по поселку, и Квосс не выдержал, открыл огонь. Сразу два аборигена рухнули без движения. В воздухе что-то засвистело. Аборигены метнули в птицеконокрадов свое оружие. Какое, Лихтенбахен увидел тотчас.

Свист. Глухой удар с мерзким хрустом и Лист рухнул наземь с торчавшим из лица подобием бумеранга. Лихтенбахен тоже начал стрелять из автомата, свалив троих приближавшихся. Остальных добил Квосс. Над поселком повисла звенящая тишина. Даже хлопанье крыльев не было слышно.

Квосса трясло. Он посмотрел на мертвого Листа, потом на лежавших аборигенов.

– Чего замер?! – рявкнул Лихтенбахен. – Отрезай привязь и на тварь!

Все это он говорил на бегу. Обрубив ножом бечеву, поднырнул под крылом твари и, схватившись за рог-управления, запрыгнул в седло.

– Квосс! – прорычал Лихтенбахен.

Это вывело молодого солдата из ступора. Проделав те же манипуляции, он быстро очутился в седле.

– Бей по загривку и взлетаем! – прокричал Лихтенбахен и сделал сказанное.

Взлет получился дерганым, неустойчивым, но стоило подняться над деревьями, как беспорядочно болтавшиеся крылья выбрали синхронные взмахи и полет выровнялся.

– Нам туда! – указал рукой Лихтенбахен и навалился вперед на рога-управления.

Это подействовало, тварь понеслась вперед. Подняв из памяти рисунок русла реки, и где они разбились на самолете, Генрих почти идеально выбрал направление.

Знакомый свист рассек воздух и рядом с беглецами пролетели несколько бумерангов. Один обрубил хвост у твари Лихтенбахена. Та недовольно заклекотала, попытавшись снизится, но ей не дали.

– В сторону, в сторону! – прокричал впереди летевший Лихтенбахен, поняв, что возвращаются охотники племени.

Его крылан резко уклонился влево и, мимо пролетело еще что-то, но прямое и тонкое. Слух уловил неприятный звук попадания, и Генрих обернулся.

Тонкое копье или длинный дротик пробило тварь Квосса, пригвоздив солдата к ней. Тонкое, как пика острие вошло в грудь и вылезло из загривка Квосса. Тварь еще пару раз махнула крыльями в разнобой и, вместе с мертвым седоком, рухнула вниз.

Лихтенбахен навалился вперед и повел тварь левее, скрываясь в приближавшемся тумане, который так и зависал над рекой, перегораживая ее. Запоздалый свист метательного оружия уже не мог причинить вреда беглецу.