Подвал мистера Тиллинга и другие истории
Читать книгу "Подвал мистера Тиллинга и другие истории"
Даже не замедлившись, его сознание начало перемещаться в дверь.
В центре сцены стоял не кто иной, как голый, длиннолицый, седовласый финансовый менеджер и спекулянт/аферист хедж-фонда с такой печально известной репутацией. Его привязали к столбу - голого, конечно - и поставили в центр Круга Силы, заполненного пентаграммами, планетарными символами и многочисленными астрологическими знаками, которые устрашающе светились под ногами Эпштейна. Перед зрелищем предстали новые трибуны, и большинство мест уже были заполнены демоническими герцогами, шевалье, адскими предпринимателями и другими богатыми обладателями билетов. Чувство предвкушения внутри стало наэлектризованным, особенно когда Био-Колдун Первого уровня начал парить над сценой и занял своё место за чем-то вроде инструментальной приставки, но здесь было очень мало датчиков и переключателей; вместо этого были свечи разных цветов и скопления мигающих драгоценных камней. Над приставкой висел перевёрнутый крест.
Описание самого Био-Колдуна представлялось несколько сложно, потому что это уникальное инфернальное существо занимало несколько уровней Нижней реальности. Некоторые из этих реальностей были телесными, некоторые - парателесными, а некоторые представляли собой смесь того и другого, так что физическую их сущность было трудно наблюдать. Во всяком случае, это напомнило Тиллингу древнего воина-самурая в чёрных планарных доспехах. Внутри шлема не было ничего даже близко похожего на лицо. Просто смещение, освещённая статика. Оранжевый ореол светящегося газа парил над головой оккультиста, но он не был круглым, а повторял конфигурацию перевёрнутого креста над головой.
Тиллинг подплыл к свободному месту впереди, но потом подумал:
Аплодисменты раздались, когда рогатый новобранец в доспехах из дублёной человеческой кожи уверенно вышел на сцену, ухмыляясь мистеру Эпштейну. Сам Эпштейн бормотал и рыдал в логическом страхе, что с ним вот-вот случится что-то не очень хорошее.
- Пожалуйста! - всхлипнул он. - Я заплачу тебе, чтобы ты меня отпустил! Я стою полмиллиарда! Я отдам тебе свой таунхаус в Верхнем Ист-Сайде!
На предложение тут же ответила крепкая рука новобранца, вытащившая словно из ниоткуда острый, как бритва, изогнутый нож кукри, лезвием которого полоснули по лбу мистера Эпштейна, и в результате он закричал высоко и сильно, но не так громко, как он заорал, когда новобранец сдёрнул скальп финансиста с его дрожащего черепа. Затем скальп был полностью срезан и брошен в толпу, оставив верхнюю часть черепа Эпштейна очищенной, как окровавленный апельсин, после чего новобранец начал сдирать лицо растлителя малолетних таким же образом, но вниз, пока лоскут разорванной плоти не свисал с подбородка, как причудливая петушиная бородка. Бóльшая часть пространства на черепе Эпштейна теперь была только кровеносными сосудами и сложной мускулатурой. Затем новобранец поднял ведро с порошкообразной солью и высыпал его на влажную кровоточащую голову субъекта.
Толпа взревела в знак одобрения, но недостаточно громко, чтобы перекрыть вопящие крики Эпштейна.
Следующими шли две обнажённые самки брудренов, и хотя им, вероятно, было тысячи лет, они могли сойти за ранних подростков - именно такие, какими они нравились Джеффу. И эти брудрены не могли быть милее с их едва оформившимися грудями, лысым лобком, плоскими заострёнными ушами и безпористой безволосой тёмно-серо-зелёной кожей. Они поклонились публике, а затем встали на колени перед мистером Эпштейном, который всё ещё безостановочно ревел от солевого лечения. Но вскоре новый тенор приспособился к этому мычанию, очень похожему на непрекращающийся гудок грузовика, дующий сквозь человеческие голосовые связки. Двое брудренов захихикали, когда стали втыкать десятки длинных швейных игл в яички финансиста, которые одна из древних подростков выдавливала вперёд, постукивая по мошонке большим и указательным пальцами. Джефф напрягся, подёргивался и корчился на шесте, когда всё больше игл делали пару блестящих дикобразов из этих знаменитых фамильных драгоценностей Эпштейнов. К тому времени, как они закончили, мошонка Джеффа могла бы сойти за шедевр современного искусства.
Но, увы, остался сам не менее знаменитый пенис, который к настоящему времени по понятным причинам уменьшился до размеров картофелины фри. Этого малыша, однако, больше не было видно через мгновение, когда на сцену вышла только что трансфицированная женщина-огнемёт и выдохнула остроконечный шлейф пламени - кстати, 6666 градусов - прямо в хлам Джеффа. Пронизанные прожилками груди хорошенькой огнемётчицы вздымались и опускались с каждым огненным порывом, и именно в этот момент описания громких протестов мистера Эпштейна начали бросать вызов возможностям английского языка. Покрытая потом и ухмыляющаяся от достижения, рогатая и фигуристая огнемётчица повернулась к публике, поклонилась, а затем удалилась под новые аплодисменты.
Дым валил из обугленной дыры, которая когда-то была обителью преступного члена и яиц Джеффа, агония была настолько сильной, что его глазные яблоки фактически выскочили из его кровоточащей головы. Такое обращение, конечно, оборвало бы жизнь любого, но здесь, в Аду, Проклятые люди никогда не могли умереть, ибо их осуждение было вечным. Другими словами, Джефф, как бы он ни хотел, совершенно не мог испустить дух. Он также был совершенно не в состоянии перестать кричать.
Но из нервной системы бедняги Джеффа можно было извлечь гораздо больше боли, и это было вызвано не дальнейшими крайностями физических пыток, а последними проявлениями оккультной науки. Свет погас, а затем луч прожектора упал на Био-Колдуна за его геммологической приставкой. Затем зловещая фигура начала бормотать на пнакотском языке то, что было известно как Заклинание Mучения, которое собрало из памяти мистера Эпштейна все случаи боли, которые он когда-либо испытывал в своём Живом мире, а также всю боль, которую он когда-либо испытывал в аду - включая непосредственно предшествующие зрелища - и одним взмахом тёмной руки Био-Колдуна, который создал единственное мерцающее копьё психической энергии, знаменитый финансист получил возможность снова испытать всю эту боль, и всю сразу. Расплата, как говорится, та ещё сука. Изуродованное тело Джеффри Эпштейна начало судорожно биться в конвульсиях так быстро, что его физическая форма на шесте превратилась в маниакальное размытие. Мужчина кричал так громко, что многим зрителям пришлось вставить беруши.
Но настало время для Био-Колдуна по-настоящему выставить напоказ свои вещи. Он сделал паузу для эффекта, двигаясь в полную силу и выходя из неё, поднял руки, словно собираясь совершить чудо, а затем схватил светящийся камень с приставки и начал крутить его, как крутят ручку.
Толпа охала и ахала. Свет внутри Круга Силы стал розовым, а затем начал усиливаться, как будто Био-Колдун повернул ручку регулятора яркости. Это фактически заставило всё внутри Круга Силы вернуться во времени незадолго до начала сеанса пыток господина Эпштейна. Его скальп, его лицо, его яички и его маленький пенис были полностью обновлены, пока он не стал таким же целым, как и до начала шоу.
- Следующее шоу начнётся через пятнадцать минут, - объявил демонический голос по интеркому.
Так что смысл был ясен. Именно так мистер Эпштейн проведёт вечность: он будет уничтожен пытками только для того, чтобы снова сформироваться, чтобы его можно было пытать снова, и снова, и снова, во веки веков.
Каким бы уместным ни было наказание, оно было чересчур для легкомысленной чувствительности Тиллинга. Он призвал себя оттуда без колебаний.
Новые стриптиз-шоу, массажные салоны и секс-шоу в прямом эфире выстроились вдоль улицы в ещё бóльшем количестве, украшенные всё бóльшим количеством мигающих огней.
- Не могу дождаться, когда трахну в жопу моего бесполезного изменяющего мужа
Следующими по очереди были
Ему не нужно было смотреть в это окно.
Он скользнул дальше по дымящейся дороге, потрясённый, но очарованный. На каждом углу стояли девятифутовые големы, сделанные из вонючей глины. Следующим появился уличный торговец с тележкой на колёсах. Сам продавец был похож на человека, покрытого плесенью.
- Закуски! Напитки! Сладости! - объявил он бурлящим голосом.
Тиллинг не мог не посмотреть на товары продавца: сопливые пирожные, гнойные леденцы, головки члена в шоколаде, жевательные конфеты из половых губ.
Тиллинг поморщился, как только мог, и пошёл дальше, к