Прощай, Питер!

Не вернули. Булгаков не увидел при жизни публикации «Мастера и Маргариты», а Гроссман не увидел при жизни публикации книги «Жизнь и Судьба». Вот эта история: рукопись, над которой писатель работал с 1950 года, была отдана для публикации в редакцию журнала «Знамя». В феврале 1961 года при обыске КГБ в доме у Гроссмана были конфискованы копии рукописи и черновики. Также была изъята и копия романа находившаяся для перепечатки в редакции журнала «Новый Мир». Главный редактор журнала «Знамя» В. М. Кожевников сам отдал свой экземпляр в КГБ.

Единственная уцелевшая копия была сохранена другом Гроссмана, поэтом С. И. Липкиным. В середине 1970-х, уже после смерти писателя, с помощью А. Д. Сахарова и В. Н. Войновича, эта копия была вывезена на Запад. Роман «Жизнь и Судьба» был опубликован в Швейцарии в 1980-м году. С микрофильма его расшифровали профессоры-эмигранты Ефим Эткинд из Парижа и Шимон Маркиш из Женевы. Последний способствовал изданию книги в Лозанне. В СССР роман вышел лишь в 1988 году, во время перестройки. Да и то подвергнутый цензуре.

Таких историй десятки и сотни. Даже без учета таких ярых прозападников, как Бродский, Солженицын, Набоков или Пастернак – это спорные авторы, чью точку зрения разделяют не все и нобелевские премии в данном случае работают как клеймо изменников Родины. Но даже их запрещать не было нужно. «Запретный плод сладок», – как писал Горький в статье про разрешение «Бесов» Достоевского в 1935 году, – «Поэтому не нужно запрещать. Наоборот – нужно показывать и рассказывать про таких авторов и их произведения. Здесь каждому есть на что посмотреть и чему поучиться».

Остается только удивляться и продолжать открывать для себя новые имена и новые истории. Далеко не все из тех, кто попал в запретные списки, были прозападниками. Кто-то просто писал правду, кто-то был в оппозиции к власти, а кто-то попал под горячую руку. Как сказал однажды Оскар Уайльд: «Я слышал столько клеветы в ваш адрес, что у меня нет сомнений – вы прекрасный человек!».

Это поистине мир полный открытий. Про многих писателей не рассказывают в школе, их не найти на полках книжных магазинов. Это не попса, не нобелевские лауреаты и не иконы, отобранные комитетом по культуре. Тем драгоценнее все то, чему они могут научить своей жизнью и своими трудами. Но главный урок, который можно извлечь уже сейчас – быть писателем это труд, подвиг, мытарство и, с большой долей вероятности, это путь в безвестность и борьба с ветряными мельницами. Конечно, если мы говорим именно о писательстве с большой буквы П.

Можно ли представить книгу, которую запретил Ватикан? А такие есть. Или книгу, за которую мусульмане приговаривают автора к смерти и назначают награду в несколько миллионов долларов за его голову? И такие есть. Книги, за которые сажают в тюрьмы, расстреливают, выгоняют из стран, отправляют в ссылку. Книги, от которых неудобно и неуютно.

Булгаков, Достоевский, Лермонтов, Грибоедов, Пушкин, Толстой, Пастернак, Ремарк, Оруэлл, Фицджеральд и множество других писателей, уходящих вереницей за горизонт событий. Не попсовых, имевших свою точку зрения и не боящихся произнести ее вслух. Еще один уровень литературы. Не условной или назначенной классики. Не жвачки, а настоящих книг, которые кому-то всегда хочется сжечь. Но эти книги не горят, как и положено рукописям. И я рад, что попал в это зазеркалье, оказавшись в котором однажды уже не ищешь выхода.

***

Пятница, 02 апреля 2016

За полковника никто не напишет

Я хотел бы утопнуть в роскошестве, поплевывая в потолок и собирая раз в месяц плату с квартирантов. Завести счет в швейцарском банке, выгодно продать свое произведение и уехать в Ниццу. На худой конец в Карловы Вары. Не тянуть всю семью в одно лицо и выдохнуть, наконец. Чтобы наступила весна. Чтобы было средство от обвисания кожи. Но главное, я хотел бы снова писать так, как раньше.

Наивысшая форма издевательства заключается в том, что я заживо превратился в бессильного дурака. У меня нет сил и не хватает ума на все, с чем я справлялся раньше. Надо писать пять примитивных и простых как частушки текстов. А я не могу себя сдвинуть. Сроки приближаются и начинают тихонько гореть. Я никогда не срываю сроки. Раньше не срывал. Теперь я другой. Я как будто не могу больше сделать ничего, чего мне не хочется. Как будто перестал иметь время на пустяки.

Я хочу писать книгу. Закапываюсь в дебри своего мира и там оказывается все не так, как при поверхностном взоре. Даже в вымышленных произведениях нужна логика повествования. А я теряю логику. Распыляюсь, растрачиваюсь, утекаю сквозь пальцы.

А может я умер прошлой зимой? Может быть я утонул тем летом? Или еще раньше? Может быть я уже в чистилище и это мое наказание? Есть ли смысл в скудном выживании? Стоит ли пытаться дальше, если у этого мира каждый раз находится чем тебя удивить и пронять? Ты решил все личные проблемы, раздал все долги и первый раз в жизни собрался съездить за границу? Получи что-нибудь такое, что отбросит тебя назад на несколько лет. Отдай свой ум и силы. Начинай сначала. А жизнь проходит тем временем мимо.

Это уже не просто издевательство, это гораздо хуже. Интересно, чем меня собираются удивлять черти на том свете, чего я не видел на этом? Да и черти-то давно все здесь. Этот мир не работает, несите новый. Пока люди умирают от голода и болезней, убивают и пленяют друг друга ради власти – мы обречены. А может быть мы все умерли 2000 лет назад и до сих пор не знаем этого? Может Земля – это наша тюрьма и могила? Может в вечности и бесконечности больше не за что зацепиться, кроме этого бесполезного куска грязи? Только зачем тогда эта вечность? И кому нужен каждый из нас, когда вокруг царит пир Валтасара? Совершенно точно знаю, что все страдания кончаются забвеньем. Рая в космосе не обнаружено, как и ада. Как и астрала или тонких миров. Есть только огромное и грязное нагромождение чудовищной лжи, самые искусные мастера в которой пишут книги и выступают публично. Неужели опять начинать все сначала? А есть ли в этом хоть малейший смысл?

***

Четверг, 20 февраля 2017

Бывают дни, когда опустишь руки

А бывают нет. Снова налаживается мой спутано-мерцающий рабочий ритм, когда набирается по мелочи объем работы, но ты его игнорируешь до тех пор, пока сроки не начинают подгорать. А сам в это время ищешь еще заказов, еще работы. Просто потому, что не получается совмещать. Тут одно из двух – или искать клиентов и вести переговоры, или писать.

Сегодня был внеплановый день переговоров. На мой спонтанный пост-нытье про поломавшийся фриланс отозвался весьма солидный человек, который стоит в тени крупного инвестиционного международного проекта. Там объемы работ слоновьи. Работа межконтинентальная и интернациональная, требующая полного погружения и, возможно, всей жизни.

Пока мы с ним знакомимся и говорим о малозначимых мелочах мой тонкий уровень психики немного танцует румбу. Следовательно, про муравьев или счетчики на воду я сегодня не напишу. Да, собственно, уже не написал. Мой рабочий процесс – это хаотичное движение. Могу за три часа сделать все, а могу два дня собираться в кучу. Творчество. Хотя в целом такой ритм и то, что я в него возвращаюсь, говорит о нормализации рабочего процесса. Так уж у меня устроено.

Кстати, пока искал работу придумал гениальное: сейчас много есть таких ухарей, которые просят сделать бесплатное тестовое задание. Один уже в наглую опубликовал мою якобы тестовую статью у себя на канале, сейчас веду переписку по этому вопросу с техподдержкой.

Просьбы поработать бесплатно копятся день ото дня. Раньше я просто посылал таких деятелей куда подальше. Теперь иногда пишу. И вот, что придумал: пишешь тестовое и выкладываешь его на бирже фриланса как материал на продажу. Потом отправляешь клиенту. Если клиент оплатил, удаляешь статью на продажу. Если нет, сообщаешь ему о том, что авторские права защищены и либо он платит, либо получает по носу – доказательства у тебя есть и они железобетонные. Надо будет попробовать на новом проекте.

В целом вчера и сегодня состояние какое-то глупое. Да и неделю назад оно было таким же. Может просто лень возвращаться в рабочий ритм после перерыва или лень писать за относительные копейки? Не знаю. Но не думаю, что это выгорание. Скорее хочется одного стабильного проекта, а не метания от домов из бруса до подарочных шкатулок.

В любом случае лучше так, чем опять возвращаться за прилавок. Отдельно доставляют предложения идти работать в офис, чтобы писать с 9:00 до 18:00 под чутким руководством начальника самодура. Нет, не для того я уходил на фриланс, не для того.

***

Среда, 24 июня 2016

Грязное животное

Я ведь собрался в писатели, а туда надо входить стройным, аккуратным, подтянутым и многомудрым. И вот здесь есть ряд проблем, которые я начал потихоньку решать. В частности, посещаю дерматолога и азотом убираю ненужные детали с лица и тела. По идее, это гигиена. Этим надо заниматься регулярно. Но я все запустил и теперь мне очень больно.

В прошлый раз были подмышки, ознакомительно. А сразу после обработки в город пришла жара тридцать градусов по Цельсию и я прикурил от того, как они болели. Но жизнь меня не учит ничему и сегодня я жег азотом лицо. Доктор разошелся и оставил меня без всех родинок, которые нарастали на лице минувшие годы. Завершив сеанс добрый доктор посмотрел на меня оценивающе и сказал:

– Сегодня попей обезболивающего, что ли. И это… Мажь хлоргексидином и присыпай присыпкой все лицо.

Друзья! Цените, на какие жертвы я иду ради вас! Чтобы у вас в учебниках литературы был красивый мальчик, а не страшный мужчинка. И это только начало пути.

***

Пятница, 20 ноября 2017

Заснул днем

Явился Михаил Афанасьевич и сказал, присаживаясь на краешек дивана:

– Ты почему не пишешь, сукин сын?

– Простите, товарищ Булгаков, но ведь я же пишу…

– Что ты там пишешь? Все какой-то сор! Кому они нужны, твои статьи про корпоративную разведку и гипсокартон?! Мы там с Аверченко уже поспорили, выйдет из тебя толк или один пшик останется.

– Но как же мне кормить семью?

– Трус! Бог подаст! У тебя все есть, что нужно. И даже больше. Немедленно просыпайся от своего мещанского сна и начинай писать!

– А о чем же?

– Да придумай что-нибудь, ты же писатель! Портрет, вон, мой повесил. Пушкина еще на шкаф налепил. А тольку? Тьфу! Запомни, кроме тебя твои книги и пьесы никто не напишет!

– Хорошо, Михаил Афанасьевич. Я перестану, то есть начну.

– Смотри мне! Не то Гоголя к тебе приведу, с Вием под руку. Пиши, двоечник!

Сказал так и растаял как дым. Вот и думай, что с этим делать.

***

У бабушки была янтарная брошь, внутри которой застыла небольшая мушка. Эта мушка застыла очень давно, навсегда оставшись в том положении, которое приняла перед тем, как умереть. Маленький Никита любил любоваться этой брошью и часто брал ее в руки.