Ассимилянты

Нельзя сказать, что Фрэнк не допускал такой возможности. С первых же дней работы над проектом он понимал, что этот день настанет — рано или поздно. Невозможно посвятить всю жизнь искусственному интеллекту и надеяться, что пронесет. Что Трибунал никогда не заметит ни массовых закупок графических процессоров и систем охлаждения, пусть даже через третьих лиц, ни специфических запросов в поисковиках даркнета, ни еще более любопытного круга знакомых.

Между прочим, в этот круг знакомых входил и Адам Портер, уже отсидевший два года за незаконные эксперименты в области квантовой механики. Здоровенный альбинос норвежского происхождения и умнейший человек из всех, кого когда-либо знал Фрэнк, теперь лежал бесформенной грудой в луже крови у входа. Он не оказывал сопротивления. Просто подонок в черной форме счел его поведение угрожающим: Адам и впрямь был способен напугать незнакомого человека как своими размерами, так и мертвенной бледностью кожи. А может, никого он и не напугал. Может быть, его убили просто так — потому что могут.

Повинуясь приказу, Фрэнк медленно поднялся из-за клавиатуры, держа руки на виду, и развернулся к убийцам, опустив глаза. Ты можешь быть сто раз скептиком и циником, но все равно будешь избегать прямого взгляда на воинство Света. Не из страха или благоговения. Просто из-за того, что смотреть на них — плохо. Физически плохо, до тошноты и удушья. Фрэнк выбрал компромисс между дурнотой и достоинством, мрачно уставившись на серебряную нашивку одного из инквизиторов: три расходящиеся линии, изображающие падающие сверху лучи Света. Из-за спин оперативников выскользнул старший инквизитор в черной мантии с той же символикой на груди, только куда крупнее, и, мельком продемонстрировав документы, стал равнодушно гундосить:

— Гражданин Фрэнк Беррингтон, вы арестованы Духовным трибуналом по обвинению в проведении работ по созданию сильного искусственного интеллекта. Вы также подозреваетесь в незаконных экспериментальных исследованиях, в незаконном хранении и распространении публикаций и мультимедийных материалов, входящих во Всеобщий индекс запретных знаний, в уклонении от обязательной процедуры экзорцизма…

— Я не одержим, — угрюмо буркнул Фрэнк, вытягивая перед собой руки, на которых тут же защелкнулись тонкие кольца композитных наручников. — Можете окунуть меня в святую воду.

— С настоящего момента вы лишаетесь всех гражданских прав и переходите в полное ведение Духовного трибунала. Да поможет вам Свет.

Старший инквизитор не опустил глаз на изрешеченное пулями тело Адама. Даже не отступил, когда расползающаяся лужа крови стала огибать подошву его начищенного до блеска ботинка. Лицо его оставалось равнодушным, и лишь с последней фразой Фрэнку почудился слабый изгиб губ, который в равной степени мог свидетельствовать о презрении, веселье или похоти.

Один из оперативников сильно толкнул Фрэнка в спину, шепнув:

— Святая вода — суеверие, придурок.

Преодолев три лестничных пролета в сопровождении конвоя, он вышел на улицу. Сентябрьское солнце уже утратило свою уютную обволакивающую теплоту, но сверкало по-прежнему ярко — до рези в глазах, привыкших к слабому электрическому освещению подвала. Сколько он уже не вылезал из логова? Неделю, не меньше. С тех пор как Индастриал-Бердс разорвал с ним контракт, выплатив жалкую неустойку, он почти не покидал подвала.

Адам время от времени приносил что-то перекусить, и Фрэнк без аппетита поглощал пищу, не чувствуя вкуса. Иногда он не ел вовсе, ограничиваясь паршивым дешевым чаем из пакетика. Его заботы о себе едва хватало на то, чтобы время от времени принимать душ и облачаться в относительно чистый комплект невыглаженной одежды. И все-таки в пяти метрах под землей он чувствовал себя немного лучше, чем на улице, с давящим присутствием вездесущих Шпилей.

Фургон Трибунала был припаркован в сотне метров от дома, за углом — очевидно, не хотели вспугнуть опасного еретика. Напрасно. Он все равно не стал бы убегать: убежать от Трибунала невозможно. Вездесущие уличные камеры передадут все твои метания по городу в нескольких ракурсах. Даже вырядись ты, как на Хэллоуин, тебя вычислят методом исключения. Достаточно стать подозреваемым — и ты в лучшем случае покойник, вот как Адам. В худшем же…

Фрэнк покосился на громадный мерцающий билборд, почти целиком занятый монументальным ликом Великого инквизитора. Азарга Шаян, победитель демонов и ночной кошмар одержимых — так СМИ обычно представляли человека, некогда возглавлявшего буддистский сектор Союза Религий. Почти квадратное лицо, резкие восточные черты, смягченные молочно-белым сиянием, призванным подчеркнуть приверженность главы Трибунала силам добра и Свету.

Дверь фургона с тихим вздохом отъехала в сторону. Его усадили на скамью. Негромкий металлический стук — и наручники оказались намертво прикованы к вертикальной стальной трубе. Требования протокола. Конечно, никто не думает, что он попытается сбежать. Им известно, что на Земле не осталось мест вне пристального внимания Трибунала. Очутись ты в центре Сахары — и то где-нибудь неподалеку наверняка увидишь тянущийся в небо Шпиль, сверкающий покрытием из палладиевого сплава. Под землей шансов больше, но вряд ли это надолго.

Электродвигатель еле слышно заурчал, и фургон рванул с места с таким ускорением, что Фрэнк слетел бы со скамьи, если б не наручники. Вот и окончена короткая история его жизни. Никто толком не знал, что происходит с еретиками и одержимыми за стенами Трибунала, но Фрэнк не сомневался, что не переживет это как личность. Нет, казнь оставалась сравнительно редким исходом — не больше десятой части от всех задержаний. Чаще всего арестованные возвращались к прежней жизни. Иногда у них не хватало рук и ног, но все они получали отличные бионические протезы, полностью оплаченные из бездонной казны Трибунала. Вот только они больше не были прежними людьми и никогда не говорили о пережитом. Никто из них попросту ничего не помнил.

Оперативник, разместившийся рядом — похоже, тот самый, который шептал ему про святую воду, неожиданно склонился к плечу Фрэнка и шумно втянул ноздрями воздух. Лицо его было закрыто маской из черной ткани, но отчего-то Фрэнк был уверен, что выражает оно сейчас вожделение — не меньше.

— Держите себя в руках, брат, — негромко сказал старший инквизитор, сидевший напротив.

Неожиданно в душе вскипела острая зависть к Адаму. Для него-то все кончилось в один миг — даже испугаться толком не успел. А вот Фрэнк… Он тряхнул головой, избавляясь от навязчивых мыслей. Почему он завидует там, где должен скорбеть? Адам был его другом. Не просто лучшим — единственным. Теперь он мертв, а в душе — не боль, а пустота. Ему ведь было больно, когда демоны на его глазах сожрали отца. Или нет? Фрэнк помнил свои слезы. Помнил, как охрип от криков. Помнил, как до крови молотил в стену кулаками, узнав о смерти мамы после раскрытия Врат в Техасе. Но память о чувствах не хотела возвращаться, хоть тресни.

Частокол домов, мелькавший за титановой решеткой окна, сменился унылыми холмами с недавно высаженными деревцами. Когда-то здесь был край национального парка Шенандоа, но потом пришлось залить эту землю напалмом, сдерживая очередной прорыв. Под слоем грязи и пепла даже спустя пятнадцать лет после завершения Последней войны то и дело обнаруживаются обгоревшие кости людей, животных и демонов. Во всяком случае, так говорят. Самому Фрэнку и в голову не пришло бы копаться на этом необъятном кладбище. У большого указателя фургон неожиданно свернул налево, миновал очередной Шпиль и помчался по совершенно пустынной дороге с нарастающей скоростью.

— Меня что, везут в Золотой Город? — не удержался он от вопроса, хотя с трудом представлял, чтобы инквизиторы поддержали даже такой нехитрый разговор.

— Его праведность желает увидеть вас, мистер Беррингтон, — ровно отозвался старший инквизитор, не меняя выражения лица.

— Меня? — поразился Фрэнк. — Да какого…

— Не оскверняйте уста упоминанием Врага всуе, — прервал его инквизитор. — Ноша ваших грехов и без того непосильна.

— Я полагаю, его праведность интересуют не мои грехи? — едко поинтересовался Фрэнк. — Неужто понадобились мои навыки программиста?

— Он расскажет вам, если на то будет его воля, — безмятежно отозвался инквизитор, на сей раз сопроводив свои слова улыбкой, если Фрэнк правильно оценил эту мимолетную гримасу боковым зрением.

Его праведность, черт бы его побрал, Азарга Шаян. Собственной персоной. Де-факто главный человек на Земле, способный за обедом арестовать номинального правителя любого из еще существующих государств и получить того в наручниках до ужина. Таких, как Фрэнк, он даже не считает. Шалопаи, попавшиеся на далеко зашедших играх с машинным обучением и квантовым компьютингом, для него — просто лишний процент в статистике борьбы с демонизмом, сразу после еретиков-традиционалистов и неолибералов. За каким чертом ему понадобился не особенно одаренный безработный программист, который даже сделать ничего значимого не успел? Писать драйвера для оборудования Шпилей?

Спустя час дорога пошла в гору, и скорость снизилась. Изуродованная войной земля закончилась, сменившись идеально ухоженным склоном, засеянным зеленой травой. Фрэнк был готов побиться об заклад, что уж в окрестностях Золотого Города ни единой косточки не найдешь, как ни ищи. Оставалось лишь догадываться, какие несусветные миллиарды были вбуханы в благоустройство территории и строительство Золотого Города. Фургон остановился неожиданно. Наручники Фрэнка отстегнули, и дверь распахнулась. Еще до того, как он ступил на святую землю, оперативник, проявлявший к нему особое внимание на протяжении всей поездки, еле слышно прошипел ему в ухо:

— Увидимся, Фрэнки. Скоро.

Пересилив себя, Фрэнк поднял глаза и встретился взглядом с инквизитором, и его чуть не стошнило. Поспешно отвернувшись, он шагнул к выходу вслед за конвоиром. Золотой Город сполна оправдывал свое имя. Каждая стена, каждый из сотен гигантских монументов с высеченным символом той или иной религии, полыхал золотом, перемежавшим полированный белый мрамор. Каким бы гнусным ни было состояние Фрэнка, он все же поддался действию этой первобытной магии, кроющейся в обожествлении всего большого. Уходящие ввысь сияющие строения вынуждали задирать голову к небесам, проникаясь атмосферой набожности, — дешевый, но оттого не менее работоспособный трюк. Хор ангельских голосов из невидимых динамиков лишь усиливал впечатление, и единственное, что совершенно не вписывалось в эту всеобщую благостность — это Фрэнк со своими сопровождающими.

Его провели широкой пустынной дорогой к уходящему в небеса пирамидальному строению. Вавилонская башня — то самое, что впервые вызвало неподдельный гнев традиционалистов. И немедленный ответ им — помимо репрессий, конечно, — не заставил себя ждать. ≪Все религии говорят об одном и том же на разных языках, — день за днем вещал с экранов Азарга Шаян, ни капли не брезговавший произносить банальности. — Языки эти порождены смешением умов и падением древнего Вавилона, жители которого возомнили себя выше Света. Теперь новое человечество, выжив в огне Армагеддона, пришло к Свету осознанно, и новый Вавилон прославляет не человека, но то, что бесконечно выше≫. Фрэнк помнил мотивы всех этих нескончаемых проповедей, но оставался равнодушным. Он считал бы себя атеистом, если бы не видел демонов своими глазами. Вполне может так быть, что нет никакого Света, о котором говорят адепты Союза Религий. Но истинное Зло точно существует, и оно рядом.