Лесная жуть

* * *

— Да ладно тебе, Вить, — побегает и вернётся. Голая далеко не убежит.

Виктор поспешно одевался, но одежда как назло отказывалась повиноваться судорожным движениям: пуговицы не лезли в петли, а джинсы не натягивались на влажное, будто разбухшее тело. Катя мешала: куталась в простыню, прижималась к косяку и бесстыдно сверлила взглядом.

— Она голая, ты не понимаешь?!

— Понимаю. Я же говорю: «Далеко не убежит — вернётся».

Виктор оглядел Катю, не заметив ни тени беспокойства за подругу в выражении её лица или позе, поднялся и взялся за тяжёлую деревянную ручку.

— Подожди, я пойду с тобой. Искать пропавшую в лесу в одиночку глупо.

Катя была права. Виктор топтался возле двери, пока она неторопливо одевалась, и прятал взгляд, стараясь не обращать внимание на наготу.

— Пожалуйста, быстрее!

Виктор уже жалел, что потратил время на ожидание, — он выскочил из бани, мало интересуясь последовала ли за ним спутница, и выкрикнул в воздух:

— Алёнка!

Обувь Алёны осталась на крыльце, под ногами Виктора заскрипела мелкая острая галька, захрустели еловые иголки и мелкие ветки — Виктор не мог себе представить, как Алёна могла сделать и десять шагов по такой поверхности. Он ругал себя за промедление, если бы сразу выбежал вслед за невестой, то мог успеть поймать её на крыльце. Сейчас было поздно думать, почему он этого не сделал — должно быть, банный жар так разморил его. Виктор бежал, оглядываясь по сторонам и стараясь различить девичью фигурку между тёмных стволов елей.

— Не беги так, я не успеваю за тобой! — Катя двигалась следом, тяжело дышала. Виктор не слушал её. — Постой! Подумай, куда она могла пойти!

В этих словах был смысл.

«Вернулась в дом? Пошла к машине, где в багажнике были её вещи? Или всё же была слишком возбуждена, чтобы следовать какой-то логике? Далеко ли она успела пробежать, прежде чем опомнилась?» — эти мысли проносились в растревоженном сознании Виктора, заставляя только ускорять бег. Окружавшие тропу ели теперь мелькали перед его плохо фокусирующимся на деталях взглядом — пожалуй, ему действительно стоило успокоиться и перейти на шаг. Впереди справа от тропы был старый сарай — место, куда бы Алёна не пошла ни при каких условиях, но сдавленный крик, который он услышал, доносился именно оттуда. Крик прозвучал — Виктор расслышал в нём своё имя — и затих.

Виктор замер на месте:

— Ты это слышала?

Катя ответила ему кивком головы и внезапно вцепилась в локоть, пытаясь удержать на месте, — Виктор раздражённо сбросил её руку и уверенно направился в ту сторону, откуда прозвучал крик, но по мере приближения к дощатому сараю его уверенность таяла, а шаг замедлялся.

Виктор замер возле входа в сарай — изнутри доносился… нет, не крик, не стон, а приглушённое рычание и человеческие голоса. Обломки веток и иглы предательски хрустели под ногами, Катя хватала за руки сзади — боялась. Виктор вошёл в сарай и прижался к стене.

— Ты уверен, что её не хватятся? — тихий испуганный голос принадлежал Тамаре.

— Уверен, что хватятся, — Александр тоже говорил полушёпотом.

— И что тогда будет с нами? Ты об этом подумал?

— Ты подумала о том, что будет с нашим сыном, если он не попробует человеческой плоти? А это дитя само решило свою судьбу — она убежала в лес голой. Если её и хватятся, то пусть ищут в лесу.

— А её друзья?

— Я помогу им, если потребуется, даже в её поисках.

— Что если она обратится?

— Значит, нам повезло.

Виктор замер в дверном проёме. Алёна ничком лежала на полу, но он не сразу узнал её — сейчас это был просто голый женский изуродованный труп. Александр и Тамара шокировано воззрились на Виктора, а стоящий над телом молодой волк, удовлетворённо порыкивая, продолжал своё дело. Лицо уже было изувечено его укусом — щеки проткнуты зубами насквозь, и от кровавых язв-укусов по бледной коже струйками к ушам стекала кровь. Волк поводил чёрным носом по телу неподвижной жертвы, обнюхивая, скалил клыки, покусывал… На глазах у Виктора волк щелкнул пастью возле шеи Алёны, провёл носом по грудине к животу и прокусил грудь… Алёна внезапно открыла глаза, зашлась душераздирающим криком и рванулась.

— Алёна! — Виктор позвал невесту, она оттолкнула волка — тот с печальным повизгиванием пролетел несколько метров до ближайшей стены и впечатался хребтом в подгнившие доски.

Алёна поднялась на ноги и побежала к Виктору, он уже распахнул объятия, готовясь поймать невесту и унести от опасности, когда разглядел закрытый у неё на шее ржавый ошейник. Алёна ступила на порог и повалилась навзничь — цепь протащила её по земляному полу, а волк в ярости тут же накинулся сверху.

— Убей их, они всё видели! — почему-то кричала Тамара, обращаясь к мужу.

Виктор в ужасе наблюдал, как волк рвёт тело Алёны — из пасти животного торчала кисть девушки, а её бёдра покрывали раны от когтей.

— Не могу оставить тебя наедине с Коленькой!

— Убей, Саша! Не думай обо мне! Думай о сыне!

Катя потянула Виктора за локоть, и он, ослеплённый ужасом, подчинился. Вдвоём они выбежали из сарая.

Тёмный лес готовил каверзу за каждым еловым стволом: вылезший из земли корень, прикрытая еловыми иглами яма, низко склонившаяся ветка… Виктор опомнился, как только тащившая его за собой спутница выдохлась от быстрого бега и остановилась отдышаться. Он огляделся — лес просветлел, деревья росли реже, травяная подстилка под ногами становилась толще, пружинила — и пошёл назад.

— Ты куда? — Катя оглянулась и произнесла эти слова с придыханием. — Нам нужно к реке.

Виктор не собирался её слушать, но последняя фраза почему-то заинтересовала его:

— Зачем нам к реке? — переспросил он.

— Волки… Если мы пойдём по воде, то они потеряют след.

Виктор отвернулся и последовал ранее выбранному направлению:

— Я возвращаюсь к Алёне.

— Ей уже не помочь! Не бросай меня! — Катя ответила ему криком и слезами.

Он успел сделать всего несколько шагов, когда различил между расступившихся еловых стволов огромного волка — тот, заметив его, сменил бег на шаг и оскалился.

— Бежим! — Виктор схватил Катю за локоть и потащил за собой. Девушка постанывала от страха, но бежала медленно. Виктора подгонял ужас — он слышал шум когтистых лап за спиной и рычание, с каждым шагом оно становилось громче, он ускорял бег, прекрасно осознавая, что с Катей или без неё обречён.

К счастью, река оказалась поблизости, Виктор оглянулся, посмотрел в волчий оскал преследователя, оступившись, покатился вниз с крутого берега и сразу же увяз в илистом дне. Рядом барахталась Катя, Виктор лёг на воду и попытался вырваться из ловушки — река была неглубокой, а дно илистым, и Виктор просто полз по дну, увязая с каждым новым гребком. Если бы Катя не вытянула его, он сам бы не вылез. Виктор и Катя замерли на середине реки и посмотрели на берег — они оба были измучены физически, вымотаны эмоционально и, если бы преследователь приложил хоть какие-то усилия, не смогли бы сопротивляться.

— Почему он не заходит в воду? — Виктор сам не мог понять, почему этот вопрос так интересует его.

Волк ходил взад-вперёд по тонкой полоске берега, пробовал лапами ил и в страхе отступал, поджимая хвост и прижимаясь боком к поверхности обрывистого холма.

Виктор чувствовал теперь течение в реке, которая прежде показалась ему стоячей, — это было странно: возле ног билась крупная рыба, осклизлая чешуя и плавники прикасались к нему. Катя рядом с ним внезапно забила руками по воде, а потом и вовсе исчезла под поверхностью.

— Да что ты?! — Виктор поймал её за шкирку и вытянул наверх.

Катя отплёвывалась, истерично цеплялась за плечи и сипло выдыхала:

— Меня потянули вниз чьи-то руки… Меня тянули вниз!

— Да брось! Здесь не так глубоко, чтобы кто-то мог под тобой проплыть. Тебе мерещится. И после того, что мы пережили, это…

Глаза Виктора расширились от ужаса — река в нескольких метрах от него закипела, будто несколько рук одновременно молотили по воде. Виктор не успел разглядеть то, что поднялось за спиной Кати, — оно выпрыгнуло, пронеслось над ним и легло поверх, заставив его с головой погрузиться под воду. Виктор отчаянно барахтался, пытаясь всплыть, и оглядывался в мутной воде. Все попытки нащупать ногами дно, чтобы оттолкнуться, не имели успеха. Вместо этого вокруг сгущалась муть, а тело вздрагивало от прикосновений чего-то осклизлого… Что это было? Возможно, водоросли… Виктор вгляделся в муть: нет, не ил поднимался со дна — чёрные волосы; по его ногам и рукам скользили обрывки полуистлевшего платья утопленниц, а сквозь мутную воду смотрели белки мертвых глаз. Этот ужас заставил Виктора с хрипом выпустить воздух и всплыть:

— Катя! — он закричал на разрыв горла, должно быть, в последний раз кричал так при рождении. Катя лежала на воде, раскинув руки, в нескольких метрах от него и не отозвалась. Её уносило течением — мысль о том, откуда течение в этой заиленной реке, больше Виктора не посетила. Виктор лёг на воду и из последних сил молотил по воде руками, но не приближался. Катя то приподнималась над водой, то погружалась обратно, Виктор пытался звать и плыл следом, пока тело не исчезло из вида.

* * *

Катя чувствовала хватку ослизлых рук на своих лодыжках, и эта хватка лишь немного ослабла, когда Виктор вытянул её на поверхность. Он не поверил её словам, Катя тоже хотела бы не верить своим ощущениям. Хватка на лодыжке стала сильнее, другая пара рук до боли сжала колено, практически лишив возможности барахтаться, руки заскользили по бедру, залезли под одежду, когти царапнули живот…

Виктор был уже готов поверить — Катя прочитала ужас в его взгляде — но было поздно, она во второй раз погрузилась и сразу же вдохнула воду. Внутренности ожгло огнём, глаза пульсировали, готовясь выпрыгнуть из орбит, разум разрывала паника, спазм сковал грудь раскалённым кольцом, а внутренности рвались наружу через горло и нос. Катя даже не пыталась всплыть, по-собачьи перебирала руками, тянула их к горлу, и над водой она показалась только потому, что её отпустили. Сил хватило на то, чтобы какое-то время продержаться на поверхности — хотя смысла в этом и не было, вздохнуть Катя всё равно не могла, как и ответить на крик Виктора. Вскоре её взгляд заволокла темнота, и она опустилась на дно.

* * *

Катя очнулась от холода и взрывавшего голову болью звука капли, разбивавшейся о поверхность где-то возле её затылка. Эта поверхность, должно быть, была каменистой — что-то острое впивалось в тело — и скользкой от покрывавших её тины или ила. Капля, разбиваясь, с чавканьем поднимала фонтанчик грязи, и неприятные ошмётки оседали в волосах Кати... Она застонала и попыталась вдохнуть.

— Долго ещё? — голос, прозвучавший над ней, был квакающим, неприятным, как и все, что её окружало.

К счастью, вздох оказался лёгким, как и тело, которого она почти не чувствовала, и вместе с осознанием этого пришел страх неподвижности. Катя открыла глаза и попыталась закричать, но из горла выходил странный звук — булькающий клёкот — и слюна. Её глаза медленно привыкали к темноте, а лишённое подвижности тело уже заставляло мозг заходится в панике.