От острога до укрепрайона: история фортификации с древности до середины ХХ века

Раннесредневековый город-крепость

Историки и археологи чаще всего описывают города по двум признакам: ландшафтному, то есть по их положению на местности, и оборонному: форме, виду укреплений. Исходя из планов застройки, различают города-крепости мысового и сложномысового, или секторного типа, сегментного, полукруглого, круглого, сложного типов. Типы иногда детализируются. Но нас это не касается, так что типологию оставим специалистам.

Рис. 7. Планы городищ

Древнерусский город обычно состоял из крепостного ядра, торговой площади и посада, или окольного города («околица» – то, что лежит «около»). Ядро составляло укрепление: детинец, кром (крем), кремник, кремль.

Наибольшее распространение на Руси получили города секторного типа. В классическом типе секторного города крепостное ядро занимало мыс полуострова, а посад развивался веером за пределы мыса. Такими были, например, древние города Киевской Руси: Туров, Себеж, Остер, Дубно. Обычно крепость занимала мыс при слиянии двух рек: большой и ее более или менее полноводного притока. Это Москва, Псков, Ярославль, Ряжск, Ладога, Тверь, Углич, Нижний Новгород, Великий Устюг, Старая Рязань, Курск, Серпухов, Севск, Брянск, Верея, Зубцов, Старица, Пронск, Орел, Ржев, Переяславль, Галич, Плесненск, Овруч, Лубен, Браславль, Минск, Полоцк, Гродно, Брест, Могилев, Сураж, Орша, Невель, Велиж, Рогачев. Выделяют также секторно-лучковый тип, когда крепость стояла на полуострове, образованном петлей (излучиной) реки: Суздаль, Волоколамск, Вязьма, Ахтырка, Воскресенск. Наконец, может быть выделен секторно-замкнутый тип: крепость занимала мыс между двумя речками или оврагами, впадающими в третью, большую реку. К этому типу относят Чернигов, Муром, Перевитск, Романов на Волге, Нолинск, Малмыж, Краснокутск. Разумеется, повсюду в Центральной и Западной Европе также были города такого типа: логика обороны поселения с использованием естественных рубежей повсюду одинакова.

Рис. 8. Волоколамск

Крепости сегментного типа располагались на перешейке между большими водными пространствами и имели усиленную защиту с двух противоположных, напольных сторон: Яготин, Хотомель, Соловецкий монастырь. В городе сегментно-полуостровного типа развитие посада шло в одну сторону. Выделяют и сегментно-лучковый тип, когда крепость занимала узкий перешеек излучины реки: Клин, Кашин, Воротынск, Каменец-Подольский, Изюм. В сегментно-замкнутом типе крепость располагалась между двумя речками или оврагами в отдалении от третьей большой речки или озера, в которое эти речки (овраги) впадали: города Васильков, Смоленск, Свияжск, Старая Кашира. Наконец, в сегментно-мысовом типе крепость стояла в отдалении от мыса, образуемого слиянием двух рек либо реки и оврага. Таков был знаменитый Козельск, над взятием которого столько пришлось потрудиться монголо-татарам.

Круглые в плане города-крепости, построенные на равнине, начинают развиваться с XII века. Но их возведение требовало больших затрат труда и материалов, так что они не особенно распространены. Примерами могут служить Мстиславль Залесский, Микулин, Дмитров, Белозерск, Юрьев-Польский. Большинство круглых городищ имеет небольшие размеры, диаметром от 50 до 100 метров. Больше было городов полукруглого типа, поскольку крепость возводилась с использованием защитных свойств местности, а река или озеро, к которым они примыкали, служили еще и торговым путем. Это Ростов Великий, Новгород Великий, Речица, Коломна, Тула, Новосиль, Старый Быхов, Пинск, Коростень, Степань, Прилуки, Рославль, Перемышль-Московский, Кидекша, Городец на Волге, Романово-Борисоглебск. Это вовсе не значит, что такие города-крепости были открыты для приступа с других сторон. Так, Коломна, лежащая на берегу Москвы-реки, с одной стороны прикрывалась еще и речкой Коломенкой с ее заболоченной поймой, а с другой стороны на расстоянии нескольких километров протекала полноводная Ока, в которую впадала Москва-река; возле их слияния, как форпост княжеского города, ровесника Москвы, стоит Старо-Голутвин монастырь.

Впрочем, типологизация исторических явлений – дело ученых. Нас здесь она интересует постольку, поскольку позволяет показать, как использовались естественные препятствия для обороны города-крепости в русском раннем средневековье.

В IX веке на месте небольших родовых общин складывается раннефеодальное государство Киевская Русь. Одновременно все чаще с востока и юга учиняют набеги беспокойные соседи: хазары (помните у А. С. Пушкина: «Как ныне сбирается вещий Олег отомстить неразумным хазарам. Их села и нивы за буйный набег обрек он мечам и пожарам»?), печенеги и волжские булгары, юго-западным районам угрожала Польша, северо-западным – балтийские, литовские племена, также объединявшиеся в небольшие протогосударства или даже раннефеодальные государства. Все это вызвало необходимость в более мощных укреплениях, строительство которых стало уже возможным и с экономической точки зрения.

В пограничных областях строились сторожевые крепости, игравшие роль форпостов. Строительство их началось со второй половины Х века, но особенно развернулось в XII столетии. Появилась и особая социальная группа воинов-земледельцев, находившихся в постоянной боевой готовности. Характерной чертой городищ этого типа поселений считается связь жилых построек с оборонительными сооружениями всего укрепления. Любопытно, что этот принцип сохранился в южных районах России до самого XIX века в планировке дворов, принадлежавших однодворцам – потомкам военно-служилого населения. Это двор-крепость и двор-каре. В первом случае хозяйственные постройки, соединенные крепким тыном или заплотами (забор из горизонтальных бревен, заложенных концами в пазы между толстыми вертикальными столбами), образовывали обширный двор, выходящий наружу сплошными стенами; жилой дом при этом находился в центре двора. Двор-каре, также со сплошным рядом бревенчатых построек с тынами и заплотами, включал жилой дом, который не имел окон на улицу. Конечно, выдержать осаду и штурм в таком дворе было нельзя, да в XIX или в XVIII веке никто бы его и не штурмовал. Но в более ранний период, когда на южнорусские земли постоянно совершали набеги небольшие шайки степняков-хищников, продержаться в нем, пока не придет помощь от соседей, было можно. А вот пришлое крестьянское население, появившееся здесь в XVIII–XIX веках, в отличие от однодворцев, жило во дворах свободной планировки, иногда вообще не имевшей никакой ограды, а в лучшем случае огороженных плетнем.

Город-крепость, ведший суровую, полную опасностей жизнь, не очень-то привлекал феодалов. В городищах этого типа отсутствуют следы какого-либо богатого жилища. Ведь воевода, возглавлявший гарнизон, тоже был воином, да и жил он в крепости временно. В некоторых северо-западных местностях даже существовал своеобразный тип крепости-убежища, где вообще не было постоянного населения. Такие небольшие крепости полностью починялись рельефу местности и имели примитивные укрепления. Деревни здесь состояли из нескольких дворов, не способных укрепить поселение, и в случае опасности их население бежало в крепость-убежище. Такие крепости встречаются в основном в X–XI столетиях. По мере строительства большого количества городов нужда в них отпала.

Совсем иначе выглядит городище города как торгово-ремесленного поселения. Как уже говорилось, здесь непременно есть укрепленное ядро, во времена Киевской Руси называвшееся детинцем, и посад, окольный город. Хорошо укрепленный детинец отделялся от окольного города рвом, валом и деревянным частоколом или стеной. Окольный город тоже был укреплен, но его вал никогда не примыкал к валам детинца; при этом окольный город никогда не имел вала со стороны детинца. Ведь в детинце жил с семейством и слугами сам князь, и между ним и жителями посада могли сложиться враждебные отношения, так что восставшим горожанам было бы трудно пробиться в детинец, тогда как из детинца было легко обстреливать городское поселение. Детинец зачастую строился как мысовое, реже островное поселение. Окольный город иногда имел несколько линий укреплений по мере роста посада. Например, в середине XII века Киев составляли укрепления города князя Владимира, примыкавшие к нему «с поля» значительно более обширные оборонительные сооружения, построенные Ярославом, продолжавшие их укрепления города князя Изяслава-Святополка и находившиеся с другой стороны, по берегу Почайны стены Подола.

Планировка и конструкция оборонительных сооружений всегда зависела от вооружения и военной техники данной эпохи, и методов осады и штурма крепости: изменения в осадной технике и тактике сразу же сказывались на крепостном строительстве. Все ранние укрепленные поселения были рассчитаны на фронтальную стрельбу, прямо в поле. Башен, выступавших за периметр стен, еще не строили, и стрельба из луков вдоль стен по подступившему под них противнику была невозможна. В лучшем случае имелась лишь надвратная башня. Высота валов была различной. В небольших и средних по размеру укреплениях валы редко превышали 4 метра в высоту, но в крупных городах они были значительно выше. Так, валы Владимира имели высоту около 8 метров, Рязани – 10 метров, а «город Ярослава» в Киеве окружали самые высокие из всех валов Древней Руси – 16 метров.

Передний склон валов делали крутым, обычно 40–45° к горизонту, а тыльные склоны были более пологими: 25–30°. Вдоль тыльного склона иногда прокладывалась терраса, позволявшая воинам передвигаться вдоль вала в наиболее опасные места. Вершина вала, его гребень, представляла собой узкую горизонтальную площадку, на которой стояла деревянная стена. Эта площадка была не уже 1,3 метра.

Срубить бревенчатые стены, а, тем более, поставить частокол для тогдашних плотников, в общем-то, было пустяком. Проблема заключалась в том, чтобы не допустить оползней, осыпания крутых скатов валов, особенно если они стояли на высоком берегу реки или откосе глубокого оврага. Тем более, если требовалось поставить не легкий частокол, а тяжелые бревенчатые стены. Большую крутизну вала обеспечивали либо насыпанием плотного грунта, глины или в смеси с глиной, либо облицовкой камнем или деревом. Если плотного грунта было мало, из него насыпали только лицевой склон вала. Кроме того, передний склон часто покрывали глиной, чтобы воспрепятствовать осыпанию. Иногда валы насыпались целиком из камня, связанного глиной или известью, как, например, в Тиверске, Орлеце. В крупных городах (Киеве, Переяславле, Белгороде, Вышгороде, Рязани) и в крепостях важного военного значения валы имели внутри деревянную конструкцию, не допускавшую оползания насыпи. Так, в польских крепостях внутри валов было несколько слоев бревен: один слой укладывался поперек другого. В чешских крепостях внутривальные деревянные конструкции делались в виде решетчатого каркаса, иногда укрепленного каменной кладкой.

Рис. 9. Внутривальные конструкции

В древнерусских крепостях использовались заполненные землей дубовые срубы. Но и в Польше были известны внутривальные срубы, как и на Руси укладывалось несколько слоев бревен. Например, в валах Новгородского детинца и древнего Минска археологами были обнаружены конструкции из несвязанных между собой бревен, а на валу Московского Кремля XII века были найдены бревна с деревянными крюками на конце. Использование таких еловых бревен с крюками, вытесанными заедино с корневищем (у ели корни располагаются по горизонтали) хорошо известно этнографам, изучающим русское жилище. Назывались они курицами и поддерживали в кровле избы горизонтальное бревно-поток, в которое упирались тесины крыши. А вот использование куриц в постройке укреплений – явление нечастое. Целый ряд их лежал перпендикулярно ко рву. На них укладывались продольные бревна, так что они не могли скатиться вниз, упираясь в вертикальные крюки. Засыпав слой землей, снова укладывали ряд куриц, немного отступив назад. Затем опять клали продольные бревна и засыпали их землей. И так ряд за рядом. Такая конструкция позволяла создать вал значительной крутизны и любой высоты: он не мог осыпаться.