Штаб армейский, штаб фронтовой

Горячее обсуждение вызвал вопрос о направлении и ширине полосы главного удара. В конечном итоге пришли к выводу о целесообразности нанести главный удар на правом фланге на 12-километровом участке в направлении Огурцово, Рубежное, Старый Салтов четырьмя стрелковыми дивизиями — 1-й гвардейской, которой командовал И. Н. Руссиянов, 227-й (Г. А. Тер-Гаспарян), 226-й (А. В. Горбатов), 124-й (А. К. Берестов). На третий день наступления они должны были достигнуть рубежа Терновая, Непокрытое, Песчаное, Большая Бабка. Относительно широкая полоса была выбрана с тем, чтобы боем прощупать слабые места в обороне врага. Туда, где наметится наибольший успех, мы предполагали ввести обещанную нам 10-ю танковую бригаду и свой резерв — 81-ю стрелковую дивизию. Вспомогательный удар решили нанести южнее, между опорными пунктами Пятницкая и Печенеги, силами 300-й стрелковой дивизии. В обоих случаях предстояло форсирование Северского Донца.

Дальнейшую задачу, рассчитанную на последующие шесть дней, мы могли сформулировать лишь в общих чертах. Она состояла в том, чтобы, повернув на юго-запад и разгромив противника, выйти на линию Веселое, река Роганка, Змиев. Там нам предстояло соединиться с продвигающимися навстречу частями 6-и армии, которые наносили удар на Лиман, Шелудьковка, и совместно с ними замкнуть кольцо вокруг вражеской группировки в районе Чугуева и Балаклеи.

В штабе мы подготовили предложения по плану действий. Их рассмотрели генерал Г. И. Шерстюк и бригадный комиссар Н. Г. Кудинов. Они одобрили наши соображения.

Со всеми документами я направился в Сватово. Здесь С. К. Тимошенко и И. X. Баграмян внесли свои коррективы: они рекомендовали еще более расширить участок прорыва, доведя его до 22 километров. Мне сообщили также, что сосредоточение 10-й танковой бригады и 81-й стрелковой дивизии запаздывает. Эти соединения прибудут уже в ходе операции и смогут принять участие лишь на завершающем ее этапе. Вводимые на правом фланге, они должны были взаимодействовать с частями генерала Городнянского при окружении балаклеевско-змиевской группировки гитлеровцев.

В целом в штабе направления нашими наметками остались довольны. Иван Христофорович сказал, что, положив их в основу, он в ближайшие дни разработает проект директивы. И действительно, 27 февраля мы ее получили и сразу же приступили к подготовке операции.

Нам предстояло познакомиться с новыми дивизиями, перешедшими в 38-ю из 21-й армии, поставить им задачи, сориентировать в обстановке. Сложность состояла в том, что эти соединения ранее действовали гораздо севернее и не имели данных о противостоящем враге. Кроме того, маршал Тимошенко приказал передовыми отрядами дивизий первого эшелона овладеть рядом опорных пунктов на восточном берегу Северского Донца, чтобы улучшить исходное положение для наступления. Мы с И. X. Баграмяном дипломатично возражали ему в том смысле, что это насторожит немецкое командование и внезапности последующего удара достигнуть не удастся. Однако Семен Константинович заметил, что он учитывает эти минусы, но они будут перекрыты тем, что войска начнут действия с более выгодных рубежей, да и огневая система гитлеровцев раскроется.

Это требование маршала доставило нам много хлопот. Силами вновь прибывающих в 38-ю армию дивизий выполнить его было невозможно — это раскрыло бы их появление в полосе объединения. Поэтому пришлось взвалить данную задачу на 300-ю дивизию полковника С. П. Меркулова, растянутую почти на 50-километровом участке — от Волчанска до Базалеевки. В ночь на 4 марта ее передовые отряды атаковали противника в опорных пунктах Красный, Задонецкие хутора, Задонец, Петровское. Воины проявили максимум самоотверженности, но силы оказались слишком неравными. К тому же артиллерийская поддержка была минимальной, так как приходилось экономить боеприпасы. В итоге, нанеся врагу потери и выявив его огневую систему, отряды отошли в исходное положение.

Одновременно мы готовились обеспечить бесперебойное управление войсками в предстоящем наступлении. Для этого в Петропавловке спешно оборудовался вспомогательный пункт управления, где хорошо потрудились связисты и инженеры. Утром 5 марта сюда выехала группа работников штаба во главе с майором С. Д. Акуловым. Она имела задачу готовить вывод правофланговых дивизий в исходное положение, а затем помочь обеспечить их взаимодействие. Параллельно в Верхней Писаревке с теми же целями готовился еще один, но поменьше, ВПУ для левофланговых дивизий ударной группы. Туда тоже отрядили нескольких работников штаба. И наконец, два оператора выехали на КП комбрига Д. В. Аверина, в 199-ю дивизию. Там следовало помочь обеспечить сначала упорную оборону, а затем и наступление на нашем левом фланге, в котором участвовала также 304-я дивизия полковника И. В. Хазова.

Особенность предстоящих наступательных действий состояла в том, что их приходилось начинать с форсирования Северского Донца, ширина которого достигала у нас 80—120 метров. Правда, река была покрыта льдом, но гарантии, что он выдержит артиллерию и особенно танки, не имелось. Поэтому мы должны были ориентироваться на захват двух мостов, расположенных на расстоянии 7 километров друг от друга — около сел Рубежное, Верхний и Старый Салтов. У врага же были превосходные условия для обороны. Например, Верхний Салтов вытянулся по западному берегу Северского Донца более чем на 2,5 километра, и многие его основательные постройки противник превратил в дзоты. За селом находилась возвышенность, где был оборудован наблюдательный пункт, имевший телефонную связь с наиболее крупными очагами сопротивления. Район Старого Салтова враг укрепил еще сильнее. А именно тут мы надеялись ввести в сражение танковую бригаду — она могла преодолеть реку по мостам и двигаться по имевшимся дорогам. По снежной целине боевые машины шли бы слишком медленно.

На этом участке должны были наступать 227-я и 226-я стрелковые дивизии полковника Геворка Андреевича Тер-Гаспаряна и генерала Александра Васильевича Горбатова. 227-я наносила удар на Рубежное и далее на Непокрытое, а 226-я — через Верхний Салтов на Песчаное с целью обхода Старого Салтова с севера и запада. Правее изготавливалась атаковать с юго-западных окраин Волчанска на Старицу, Избитское и далее на Терновую 1-я гвардейская дивизия моего старого знакомого генерала И. Н. Руссиянова. Правда, она запаздывала с сосредоточением. 124-я дивизия получила приказ обойти с севера обширный лесной массив между Хотомлей и Чугуевом, тоже ударить на Старый Салтов и далее — на Большую Бабку. О задачах наших старых дивизий я уже упоминал выше.

5 марта, когда завершались приготовления, прибыл новый командарм генерал К. С. Москаленко. Признаться, я опасался, что он не одобрит какие-либо наши решения и придется в большой спешке многое делать заново. Однако он посоветовал:

— Действуйте так, как спланировали, я войду в курс дела сам. С директивой я знаком. В ней, на мой взгляд, имеется один существенный изъян — темпы наступления низкие, мы не успеем еще прорвать оборону врага на всю глубину, как он начнет подводить резервы. Я докладывал об этом главкому, но он сказал, что 10-я танковая бригада пока только получает боевые машины. Это означает, что мы введем ее в бой не ранее третьего-четвертого дня наступления.

Новый командарм был недоволен также мерами маскировки при перегруппировке дивизий из 21-й армии. Они действительно были недостаточными, так как, с одной стороны, у нас не хватало для этого средств, а с другой — не удалось избежать очевидных упущений: мы не смогли наладить комендантскую службу, были случаи переброски войск и материалов в дневное время, кое-где артиллеристы начинали пристрелку сразу же по прибытии в исходное положение.

Но Кирилл Семенович был объективен. Он похвалил нас за безупречную организацию связи, оперативность и точность в постановке задач соединениям, качественное оформление всей оперативной документации.

Погода эти дни, по обычным представлениям, была скверная: шел густой колючий снег, временами налетал порывистый северный ветер. Мы же были довольны, надеясь, что пурга ослепит врага, поможет нашим войскам скрытно преодолеть реку и внезапно ворваться в оборону противника. Имелись, конечно, и свои минусы: тяжело было передвигаться, затруднялись действия артиллеристов, исключалась поддержка авиации.

6 марта, когда войска под прикрытием снежной завесы стали занимать исходное положение, прибыла основная масса пополнения, всего 1341 человек. По 500 с лишним бойцов мы направили в 1-ю гвардейскую и в 226-ю дивизии, остальных — в 227-ю. Особую радость доставили нам 300 лыжников, которых определили в дивизию А. В. Горбатова, так как у Руссиянова лыжники были. Забот у направленных в соединения работников штаба прибавилось. Теперь, выводя части на исходные рубежи, они на марше вливали в них пополнение. Политработники знакомились с воинами, распределяли коммунистов и комсомольцев так, чтобы в каждое отделение обязательно попадал хотя бы один из них. Все же некомплект в частях оставался до 60 процентов.

Наконец забрезжил рассвет 7 марта. В 9.00 началась артиллерийская подготовка. Стреляли в основном по ранее засеченным целям.

Я находился на ВПУ в Петропавловке, когда поступили данные о том, что пехота пошла в атаку. Противник встретил ее сильным, но, к счастью, неприцельным из-за плохой погоды огнем. Северский Донец преодолели повсеместно. Воины на заранее подготовленных полозьях или лыжах везли орудия, минометы, станковые пулеметы. Правый берег был крутым и довольно высоким, огонь врага стал более действенным, но выручали нередкие здесь овраги и балки. Первой позицией удалось овладеть в начальный, самый трудный день наступления.

…Оперативности и подвижности нового командарма можно было позавидовать. Он побывал почти во всех дивизиях. Вернулся усталый, возбужденный и недовольный: не взяли ни одного населенного пункта. По его мнению, командиры соединений и частей проявляли излишнюю осторожность, к тому же наступление началось неодновременно, так как не все полки и батальоны вышли на исходные рубежи в назначенный им срок.

— Это правильно, — согласился генерал Шерстюк, также вернувшийся из войск. — Ведь 1-я гвардейская дивизия лишь приняла участие в артподготовке, а не наступала. Это дало возможность противнику сманеврировать, поэтому так трудно было действовать Тер-Гаспаряну и Горбатову.

Кирилл Семенович сказал также, что для некоторых дивизий исходное положение следовало бы наметить за Северским Донцом, поскольку начертание немецкого переднего края не всюду соответствовало конфигурации русла реки. С этим генерал Шерстюк не согласился, возразив, что все пространство между первой позицией врага и берегом простреливалось еще более плотно, чем русло, поэтому войска, выходившие в исходное положение походным порядком, понесли бы большие неоправданные потери. Кирилл Семенович остался, однако, при своем мнении.

То обстоятельство, что Северский Донец был форсирован, а местами его западный берег оказался свободным от врага, позволяло совершить маневр, хотя и весьма ограниченный.