Пленники

Куда же, однако, увели Великанова и Гарника? Наверное, тоже спят где-нибудь в хлеву. Не надо было расставаться: ум хорошо, два — лучше, как говорится. Поразмыслили бы вместе над тем, как выйти из этого неопределенного положения, придумали бы что-нибудь сообща.

Эти спутанные мысли не давали Онику уснуть. К тому же где-то вдалеке слышался нарастающий шум, И вдруг стены хлева резко выступили из мрака, как под прожекторами. Прокатился оглушительный грохот, будто рвались бомбы. Это была гроза, — по крыше сарая застучали крупные, тяжелые капли. Запах навоза уступил место влажному озонированному потоку воздуха, проникавшему во все щели.

Хлев снова ярко осветился, и тьма после вспышек молнии показалась Онику еще черней. В короткое мгновение он успел разглядеть коров, лежавших в стойле: одна дремала, другая спокойно жевала жвачку, глядя умными, добрыми глазами на прижавшегося к ней теленка.

Эта мирная картина снова перенесла мысли Оника в далекую Армению. Однажды была такая же гроза, — они сидели на колхозной ферме и пастух рассказывал что-то о змеях.

Дядюшка Саго, закурив цигарку из газетной бумаги, потянул себя за длинный ус и презрительно сплюнул: «Э, что это за змеи! Вот я вам расскажу случай… Я еще молод был тогда. Приходит к нам садовый сторож — звали его Арутом, — весь трясется от страха. «Заползла, говорит, в сад змея. Голова, говорит, как у теленка, а туловище — во-о-о! — какой толщины!» — и дядюшка Саго, соединив концы пальцев обеих рук, показал, какой толщины была змея. — «Да, говорит, боимся, в сад ходить. Даже заявили властям: такое и такое дело, появилась в саду змея, убейте. Власти отвечают: убивать змей — это не наше дело. Стал Арут думать, как же быть? — ничего не придумает. А был у нас один крестьянин, Мамо. Встретил Арута, смеется: «Давай пять золотых — убью твою змею». Арут согласен и десять заплатить. Ладно. В условленный день явился Мамо в сад со своим младшим братишкой — ростом с вершок. Взял топор, а брату дал хворостинку и говорит: «Я буду дразнить змею, а ты в это время сколько есть силы бей ее по хвосту». Крестьяне собрались, смотрят. Вот засвистел Мамо — начал змею зазывать. Видят — ползет. Длинный такой, страшный гад!.. Мамо стал на дороге и кричит брату: «Не бойся, малыш, у головы я, а ты бей по хвосту, бей!». А тот испугался — словно окоченел, даже глаза закрыл. Мамо снова: «Бей, малыш!» Братишка опомнился, подбежал к хвосту и ударил. Змея сразу повернулась к нему, а тут Мамо как взмахнет топором, — да раз, другой!.. Змея взвилась, покрутилась, и — конец. Вот так и человек не должен закрывать глаза на опасность. Может быть, через миг ты умрешь, но в этот миг никогда не теряй головы: если надо бить — бей, бежать — беги.

Однообразный стук дождя по крыше убаюкивал, одурманивали запахи сена, влажное тепло разморило тело… И нити мысли рвались одна за другой, усталый мозг погружался в мир небытия…

За стеной лил дождь. За стеной клубился мрак, за стеной начиналась бесконечность. А здесь, в хлеву, где мерно пожевывали свою жвачку коровы, засыпал измученный беглец, советский солдат. И даже во сне сердце его тосковало по семье, по горам родной Армении, по свободе.