Зелья не тронь! Женись на мне, хтонь!

– Берн, скажи: почему ты вчера отнёс меня в лабораторию, а не к целителям?

– Я решил, что оказавшись в незнакомом месте после попытки Седрика... тебе станет ещё хуже. А лаборатория – единственное привычное тебе место, о котором знаю. Я когда-то знал девушку, служившую в соседнем доме, над которой надругались. В конце концов, она покончила собой, сойдя с ума. Не хотел, чтобы с тобой произошло подобное.

– Ты поэтому спрашивал и про поцелуй, и осторожно меня касался, когда обнимал?

– Да. Не знал, насколько эта мразь напугала. Вдруг я случайно вызвал бы у тебя отторжение...

Я прикусила губу, чтобы не разрыдаться. От малознакомого парня я получила больше теплоты и поддержки за эти сутки, чем от родственников за всю жизнь.

– Всё в порядке. Спасибо тебе. У меня нет к тебе негативных реакций. И это правда. Я вчера вовремя смогла убежать. Так что вместе с истерикой у меня выплеснулось вчера всё. Прости за безобразную сцену и что поколотила тебя.

Берн обнял меня правой рукой и поцеловал в макушку:

– Ничего. Главное, что ты в порядке. Но, если вдруг станет "накрывать", скажи, найду целителя душ.

Служка так нас и застал, обнимающимися.

А потом Берн отправил в посольство дубликат свидетельства о браке вместе с уведомлением о смене статуса. Заскочив в академию, оставили письмо в ректорате, взяли расписку у коменданта общежития, что удовлетворить ходатайство о предоставлении семейного блока до конца учебного года нет возможности. Дёрнуло же меня заглянуть в лабораторию... В подсобке, куда я в своё время притащила почтовую шкатулку, меня ждал целый ворох гневных писем от родителей. Мне хватило пробежаться глазами по тексту первых двух, чтобы узнать, какая я тварь неблагодарная, вспыльчивая истеричка-недотрога, покалечившая бедного пылкого мальчика, перестаравшегося с проявлениями чувств к будущей жене, и натравившая на него какого-то бандита. Увидев, как меня качнуло, Берн усадил меня на диванчик и, подхватив падающие из моих рук письма спросил:

– Позволишь?

Я кивнула и вытащила ободок из волос, чтобы помассировать внезапно разболевшуюся голову.

Берн прочёл те самые первые два письма, а затем поочерёдно вскрыл остальные конверты. Когда он ознакомился с содержанием последнего, то собрал в кучку и сжал в ладонях, превратив в горстку пепла.

– В остальных то же самое и почти теми же словами, с нарастающими обвинительными интонациями. Кария, если они будут звать тебя в гости – ни в коем случае не соглашайся, приедут сюда – вызывай меня. Хорошо?

– Естественно. Я ещё не совсем с ума сошла, чтобы продолжать общение с ними. Страшно подумать, что меня ждало, если бы ты вчера не оказался возле пристроек, а я бы решила искать помощи у родителей.

– Собственно, это была ещё одна причина, по которой я не отнёс тебя к целителям: они вызвали бы твоих родителей, те забрали тебя домой и по-тихому выдали замуж, замяв дело. Всё будет хорошо. Мои от меня отстанут, и на твоих управу найдём. А теперь пойдём отсюда. Предлагаю разорить пару кондитерских, опустошив их запасы чая и сладкого. В конце концов, у нас сегодня праздник! – Берн весело подмигнул и потянул меня за руку, чтобы увести из лаборатории. А я особо и не сопротивлялась.

Вечер мы встретили сидя на берегу реки и травя байки, как доводили преподавателей своими выходками.

Глава 17. Это у вас хроническое? Нет, хтоническое

После свадьбы мы с Берном старались хоть час в день уделить друг другу, как и было оговорено ранее. Если получалось, то гуляли по городу, если нет, то вдвоём торчали в лаборатории. Я корпела над дипломом, конспектами и зельями, Берн – над своими артефактами за одним из столов. Факт заключения брака особо не афишировали, но и не скрывали. Впрочем, большинству было не до нас – близился конец года, количество нагрузки заметно возросло, а некоторые умудрялись ещё и на свидания бегать. Я своих подруг имела ввиду. Вот уж у кого амуры в глазах сердца пинали, как мячики!

Зелье "Альфарэа" было скорректировано и доработано под Берна, но было несколько нюансов, которые продолжали меня смущать. Я продолжала искать причину такого "раздрая" тела и ауры, так как прекрасно понимала, что вечно держаться на стабилизаторах они не будут. Рано или поздно настанет предел и... Вот этого "и..." я не хотела. Берн слишком многое для меня сделал, чтобы продолжать спокойно жить, зная о его вероятной судьбе. Вообще удивительно, как он смог дотянуть до двадцати восьми лет. Я посмотрела на обручальное кольцо и погладила морду зверя:

– Что ж... Раз нельзя собрать, будем разбирать...

***

Вечером, как обычно Берн пришёл в лабораторию.

– Кария, я куда-то дел флакон с зельем. Ты не могла бы сварить новое или достать из запасов, если есть?

– Это я убрала. Лучше вот это попробуй, – я протянула ему стакан.

За эти пару недель он уже привык, что "балахонистый ураган" по имени Кария может возникнуть из ниоткуда, засыпать совершенно идиотскими вопросами а-ля "а не темнеют ли у тебя глаза при сильных эмоциях", "а почему предпочитаешь работать именно с деревом, камнями, а потом уже металлами", и так же стремительно исчезнуть. Я сразу предупредила, что искать логику в моих вопросах бессмысленно. Она у меня своя собственная, кривая и безумная.

И Берн махнул рукой. Вот и сейчас он без лишних вопросов опустошил стакан, не обратив внимание ни на то, что в лаборатории была практически стерильная чистота, столы пусты, а сами они сдвинуты к стенам.

Берна скрутило так, что он едва не упал на пол:

– Что… Что ты мне дала?

– Деблокатор. Концентрированный, – я с совершенно невозмутимым видом помешала ложечкой ромашковый чай с мятой. Ещё бы мне быть «возмутимой»: я этим чаем накачалась по самые брови. Жаль, нельзя было хлебнуть чего покрепче из успокоительных. Как там Цег говорила? «…сознание должно быть незамутнённое всеми этими вашими зельеваровскими штучками» Вот и у меня настал день, точнее, вечер, когда я должна быть максимально в форме. Чай не в счёт. Я попросту надеялась, что он сработает на уровне психосоматики и хоть немного удержит меня в рамках разумного, не дав уйти в безумное.

– Зачем? Зачем ты это сделала?

– Хотя бы для того, чтобы снять все накопительные эффекты. Тебя слишком долго глушат зельями, чтобы это осталось бесследным.

– Нет... Ты не Кария... Ты – КАРА на мою голову...

Берн всё-таки не устоял на ногах и теперь пытался приподняться с пола. Силён. Сдерживать такого столько лет – только разрушать. И тело, и личность, и...

Как и говорил Берн, вначале проявились сосуды, потом начала лопаться кожа, создавая ощущение, что невидимый мясник разметил тело на фрагментарные участки. Покровы, мышцы, сухожилия отделялись и падали на пол. Цег, наверное, была бы в восторге от такого зрелища, но сюда её звать было категорически нельзя. Кроме нас двоих больше быть не должно было никого.

Я смотрела, как распадается тело, а у самой в голове работал обратный таймер. Всё внимание было сконцентрировано на заглушающих и гасящих всплески силы артефактам, разложенным по всему периметру лаборатории. Берн всё-таки встал. По логике вместо отсутствующих кусков плоти должен был просвечивать скелет. Но его не было. Был сгусток энергии, магии, каменных частиц и ветра. Вот она, первая причина дестабилизации: противоположные стихии. Земля и ветер. И они рвались на свободу. Я отрешённо наблюдала за всем, что происходит с Берном. За исчезающими фрагментами, будто их и не было, за дикой первобытной Силой, обретающей саму себя... А в ушах начали завывать артефакты-сигнальники. Вот надеялась обойтись без всего этого... Увы...

– Не сдерживай себя, а то хуже будет!

Я резко раскинула руки в стороны, растворяя оболочку и превращаясь в точно такой же сгусток энергии, только чётко оформленный в женский силуэт. На голове ощутилось приятное шевеление. Волосы закручивались в пряди и превращались в змей.

– Что...Ты... Такое...

– Ты же знаешь, что я – норхалийка?

Задумывался когда-нибудь, кто это?

– Народность местная...

– ... произошедшая от «таких», как я. Считавшихся вымершими. Но иногда силы природы всё равно порождают их, наделяя обычных детей своеобразным даром. Так что я – норхалиатаэнна. Уже не элементаль, ещё не демон. Сила и мощь природы. Та самая "хтонь", о которой часто шутят. Земля и флора – вот подвластные мне направления. Именно поэтому хорошо чувствую различные сочетания, но всё равно предпочитаю опираться на знания в первую очередь. Перестань пытаться себя контролировать, я заберу излишки и верну. С созиданием у меня проблем нет.

Берн всё-таки как-то смог расслабиться, вместо того, чтобы взорваться на месте. И меня накрыло диким необузданным потоком энергии. Змеи яростно шипели, в бросках заглатывая силу идущую от Берна. Мои "руки" оплели ярко светящиеся зелёные нити, показывающие, что я и сама на пределе.

– ...со временем наша сущность начинает отторгать человеческую оболочку. Ей становится в ней тесно. Это и происходило с тобой. Надо было просто отпустить ситуацию, но, я так думаю, твои родственники испугались, увидев разваливающееся на части тело и принялись его сохранять. А такие, как мы спокойно воспроизводим телесность по своему желанию. Более того, именно находясь в человеческой форме нам удаётся сохранить свою сущность целостной, лишь изредка развоплощаясь. Так как у тебя иные стихии в подчинении и процесс распада происходил иначе, чем у меня, я не сразу поняла, в чём дело. Представь своё тело до мельчайших деталей. И одежду до последней пуговицы! Сотки себе новую оболочку на манер старой. Внешность будет только такая, как у тебя "до". Она неизменна.

Переключив мозг на выполнение поставленной задачи, Берн постепенно начал вбирать в себя выпущенную энергию обратно, и потоки магии стали стихать. Я подошла к нему и положила "руки" на "плечи":

– Насчёт одежды даже не заморачивайся. Любую можешь сотворить.

И прямо на его глазах я приняла свой последний облик, только вместо балахона специально воспроизвела красное платье.

– Но если ты способна на такое, почему...

– Мы с тобой вне закона. Для нас он не придуман. Проявить себя – либо попасть в лабораторию на исследования, либо быть уничтоженными на месте из опасений перед неизведанным... Поэтому для всех мы не существуем. Просто живём, как все и всё. К счастью, эту свою способность мне удалось скрыть от родителей.

– Но если ты норхалиатаэнна, то кто же я?

– Таких называли гекратолаурайнами. Именно он на наших кольцах. Одно из воплощений. И запомни: нам нельзя обращаться без кучи скрывающих силы артефактов. Мгновенно обнаружат. Поэтому я и еле вырвалась от Седрика тогда... Если бы он лишил меня памяти, да ещё и таким образом… Это была бы катастрофа! Сделать «под себя» нужные артефакты, думаю, для тебя не будет проблемой. Я поясню какие. Если вдруг почувствуешь себя странно, сразу вызывай меня. Помогу…

– Спасибо тебе... – Берн наклонился и поцеловал меня.

Глава 18. «Нарыв»

***

– Ваше высочество, Вы точно намерены остаться здесь?

– Гройстенгер, кажется, я просил не обращаться ко мне так.