Самый плохой ректор

— Нет, нет и нет! — сопротивлялся министр. — Меня могут убедить только документы. А лучше ваш отец — лер Кошмарек.

— Оно, конечно, лучше, — согласилась тетя Лижбет, — но Адам сейчас готовится к свадьбе дочери. А вы, между прочим, нас задерживаете.

При упоминании о свадьбе мы с Амадором поникли. На мне все еще был спортивный костюм, волосы висели паклей, а глаза слипались. Амадор выглядел чуть лучше — он сиял, словно начищенный золотой. Пыльца въелась не только в волосы и в одежду, но и в кожу, делая ректора похожим на статую. Чувствую, гости будут в ужасе от жениха и невесты. Но, с другой стороны, лично я их не приглашала. Вот пусть папенька и объясняется с высокими вельможами, почему невеста похожа на оборванку, а жених на памятник. И вообще! Может, я еще не готова к столь серьезному шагу, как свадьба. Да я в невестах толком-то не походила. Я же полагала, что у меня будет время помириться с женихом, бегать на свидания… Ну или летать на свидания на гиппогрифе — как получится. Но то, что получалось сейчас, мне категорически не нравилось. Близился час расплаты. Или позора. Тут как повезет. Радовало одно — Амадор меня простил, потому что один раз поцеловал, два раза обнял, три раза улыбнулся и четыре раза закрыл собой от министерских работников, отвечая за меня на их вопросы. Вернувшаяся Матюша тоже помогала, периодически возникая перед взором министра просвещения и до смерти пугая того завываниями. И масики притаились в засаде, чтобы в любую минуту прийти на помощь. Зверьки прикинулись книгами на полке, то и дело попискивая. Отчего помощники министра с подозрением косились на книжный шкаф, а затем отказались проверять его содержимое. Особенно когда из книг показались длинные серые мордочки с острыми зубами.

Наконец утром прибыла Валежка с подлинными документами, и министр нехотя, но все же согласился признать во мне аптекарскую дочку и невесту ректора. А значит, и обвинения шли по другой статье: не как злостное нарушение Устава учебного заведения, а как мелкое хулиганство при оформлении серьезного документа — той самой злосчастной объяснительной записки. Амадору по-прежнему вменялось использование служебного положения для проталкивания невесты в академию. Но высокая комиссия просто не знает, что меня не нужно никуда проталкивать. Я сама куда хочешь протолкнусь! Именно это и доказал наш семейный адвокат — дедушка Амадора, сняв к обеду с нас обвинения. Поэтому министерские работники вцепились в Ханку и магистра Болека, которого адептка Беде шантажировала. Эта парочка устроила в кабинете потасовку. К счастью, их визги заглушили декан Матеуш с ректором Ликарнийской академии, громко напевая в приемной: «Мы ребята удалые, боевые, холостые. Академики крутые… Эх!»

Министр задергал глазом, его помощник заскулил, а помощница нервно похрапывала, уснув на подоконнике в обнимку с кактусом.

— Лер Тори, остановите беспредел! — взвыл министр.

— Все в рамках закона, — сурово произнес инспектор Барыжка, с интересом рассматривая новые магические штучки, которые ему безвозмездно передала Мартишка, то есть подкупила. — Студенты и преподаватели имеют право на культурный отдых — сегодня выходной!

— И свадьба! Скоро праздничный торт будут резать, а мы еще до храма не дошли, — возмутилась тетя Лижбет, с укором посмотрев на старшего Тори и вытащив из сумочки свод законов. — С этим надо что-то делать!

— Полностью с тобой согласен, дорогая, — кивнул ей дедушка Амадора, а я удивилась: когда это старшее поколение перешло на «ты».

Эти двое как-то подозрительно быстро спелись, а ведь еще неделю назад не могли друг друга терпеть. Сейчас же лер Тори подхватил тяжеленный талмуд и принялся зачитывать статьи.

В какой момент все поменялось, я точно не помню, только за окном опять стемнело. А дедушка Амадора вместе с инспектором Барыжкой сами завели на министерских работников дело. И если бы не тетя, которая напомнила про свадьбу, министру бы грозило не только незаконное преследование должностного лица, но и проникновение со взломом и удержание заложников. А это особо тяжкое. В итоге нам с Амадором принесли самые искренние извинения и пожелали счастья в личной и студенческой жизни.

— За торжество справедливости! — хмыкнула тетушка Лижбет, глотнув из розовой фляжки успокоительную настойку. — А нам пора на другое торжество.

На другое торжество нас решила сопровождать все та же труппа, вернее группа поддержки. Все добирались до столицы в силу своих возможностей и способностей. Мы же с Амадором воспользовались приглашением принца Кристиана и прошли через портальный переход. И едва успели до закрытия храма. Гости уже разошлись, но в зале, несмотря на отсутствие публики, было шумно. Эх, накаркал провидец: и ночь, и алтарь, и злющий аптекарь в лице моего папеньки. Одним словом, и кошмар, и скандал. Все сбылось! Да еще рядом с папенькой находился не менее злой отец Амадора и довольный звездочет Страшневицкий.

Мужчины нас не заметили и о чем-то горячо спорили.

— Как я понимаю, свадьбы не будет? Попрошу рассчитаться со мной, — произнес краснолицый рыжеволосый звездочет.

— Они придут! Элиска не могла так со мной поступить, — уверил Страшневицкого мой отец.

— Что ж, ждем до первой звезды, — пожал плечами брачный посредник и уселся на лавку, обмахиваясь букетом. — И зачем вы свадьбу перенесли? Ждали бы до лета, как указано в договоре.

— Он еще советы нам дает! Идите уже… домой! — отмахнулся от звездочета отец Амадора.

— Как только получу неустойку в виде вашего дома, так сразу туда и пойду, — возразил Страшневицкий. — А еще заберу деньги и долю в аптеках. Помните?

— С вами забудешь, — зло огрызнулся лер Тори. — Как мы вообще согласились подписать договор? Вы явно нас охмурили. Пожалуй, отправлю к вам прокурорскую проверку.

— Поздно, — зевнул Страшневицкий. — Никто ничего не докажет, а вы опозоритесь. Весь высший свет будет злословить, как ваши дети не пришли на свадьбу и вы разорились…

Услышав наши шаги, звездочет осекся, и мужчины обернулись. Раздался скрежет зубов Страшневицкого и облегченные вздохи родителей. А старенький служащий храма, прикорнувший на лавочке рядом с каменными богами, подскочил к нам:

— Начинаем? Дети мои! В этот торжественный час, осененный милостью светлого бога Эвзена и темной богини Нады, вы впервые встретились…

— Давайте сокращенную версию! — остановил обряд папенька. — Моя дочь уже успела напакостить… то есть познакомиться с женихом. Переходим сразу к клятвам!.. — Отец нахмурился, заметив рядом с нами тетушку и прочих гостей: — И ты здесь, Лижбет? Как только наглости хватило! Да еще своего альфонса привела!

Королевский судья выпучил глаза и закашлялся, а Валежка потянула отца за рукав.

— Папа, это не…

— Отцу перечить?! Хочешь выйти замуж вместо сестрицы? — осадил ее папенька.

— Нет! — вскрикнула Валежка и спряталась за спину Джера.

— То-то! — довольно кивнул отец и обернулся к служителю храма: — Продолжайте! И поскорее, а то время поджимает.

— Кхе-кхе, — прокашлялся тот. — Дети мои, подойдите к алтарю, чтобы принести священные клятвы!

Мы с Амадором приблизились к темному, отшлифованному до блеска камню, на поверхности которого, словно в зеркале, отразились жених с невестой. Невеста, то есть я, была облачена в нарядный спортивный костюм приятного черного оттенка и с вытянутыми коленями. Голову венчали масики, которые парили иллюзорной кружевной фатой с мигающими красными глазками. Жених выглядел не лучше — Амадор был небрит и золотился. У его ног, словно сторожевой пес, разлегся пятнистый Крылатик, а потто Вася с Базей всучили ректору пожухлые цветы, что собрали по дороге. Да еще между нами протиснулась довольная горгулья, которая взяла нас под руки, намекая, что без нее брак не имеет никакого смысла. Друзья тоже внешним видом не радовали и казались помятыми и невыспавшимися. И только тетушка Лижбет когда-то успела переодеться в ядовито-лимонное платье с блестками, от которых рябило в глазах.

— Согласен ли ты, Амадор из рода Тори, взять в жены Элиску Кошмарек? — задал вопрос по существу служитель храма.

Ответ жениха, твердое и решительное «да», мне понравился. А еще понравились теплый взгляд и улыбка. Да мне вообще все нравилось в Амадоре. Только почему-то на вопрос служителя, готова ли я, Элиска Кошмарек, взять в мужья лера Тори, заикаясь, ответила: «Не-е… совсем». Валежка взвизгнула, папенька захрипел раненым драконом, а тетушка довольно хихикнула. Я же самым позорным образом сбежала.

Только далеко мне убежать не позволили. На выходе из святилища меня подхватил порывистый ветер: ласково закружил и бережно перенес в беседку, скрытую в маленьком парке. Время года не располагало к прогулкам, и на мои плечи опустился мужской пиджак, хранивший тепло своего хозяина. Амадор удержал меня, применив бытовую магию, и встал рядом.

— Я не могу… — едва слышно прошептала я и отвела взгляд.

Мне было стыдно за побег, но иначе я поступить не могла. Я была не готова к браку.

— Я все понимаю, — успокоил меня Амадор. — С этой свадьбой все изначально не так. Я не сделал тебе предложение руки и сердца, не попросил прощения, а главное — так и не признался в чувствах. Думал, у нас еще будет время и на объяснения, и на ухаживания.

— Ты на меня не злишься? — Я посмотрела на жениха с удивлением. — Не осуждаешь?

— За что? — Амадор подошел ближе.

— За то, что сбежала. За то, что обманула тебя, поступив в академию под чужим именем. За то, что не рассказала обо всем раньше, — произнесла я, наблюдая за тем, как Амадор касается ладонью моей щеки. Так нежно, так осторожно и с такой любовью… В последнее хотелось бы особенно верить.

— Элиска, это ты меня прости, — покачал головой несостоявшийся жених, но я надеялась, что у нас все впереди. — Тогда, в кабинете, ты пыталась сказать правду, даже указала на сходство с портретом. Но я не желал слушать, потому что думал о себе, — Амадор горько усмехнулся. — Думал о карьере, о каких-то несуществующих препятствиях. А нужно было сразу встретиться с аптекарем, расторгнуть одну помолвку и заключить другую, как только я понял, что влюблен.

— А ты влюблен? — с надеждой спросила я и осмелела: поднялась на цыпочки и положила руки на мужские плечи.

— Да, — серьезно ответил Амадор и наконец-то меня поцеловал, сжимая в объятиях.

Поцелуй вышел страстным и порывистым, жгучим и пылким. Так ректор признавался мне в любви. И как-то сразу стало неважно, кто из нас неправ. Мой обман, его обиды — все показалось каким-то мелким и незначительным. Наверное, прежде мы оба были не готовы к серьезным чувствам. Меня больше интересовала учеба, чем отношения. Амадора больше волновала карьера и мнение окружающих. И только сейчас все изменилось.

— Я люблю тебя. И больше не хочу скрывать наши отношения, — произнес Амадор, нехотя разрывая поцелуй.

— Боюсь, после того, как о наших отношениях узнала вся академия, нам уже не скрыться, — хихикнула я.

Амадор улыбнулся в ответ, а затем вдруг опустился на одно колено и раскрыл ладонь — там лежало изящное кольцо с золотистым камнем, который даже в темноте сверкал, словно самая яркая звезда. Подготовился, значит. И от этого на душе стало тепло.