Общество Должников

Я посигналил возле зловеще приоткрытых врат, таких черных и заросших сажей, словно они вечность горели в каком-то адском пламени. На звук из сумрака выскочили пара фугов, пунцовых от жары и волнения. Они знали, кто нам нужен, поэтому тут же исчезли. Минут через десять к машине вышел смуглый, улыбчивый мужчина в цветастой твидовой жилетке на голую грудь, таких же брюках, и ботинках, блестящих ярче Сэтовских. Все-таки, возможность стирать одежду и мыть голову преображает даже маргиналов.

За спиной у Ретро подрагивал самокат.

Насколько я знал, старый самокат и одежда — единственные ценности этого чокнутого лонгата с примесью гарзонца в крови. Как и все сотрудники нашей конторы, он — должник… Правда, исключительно по своей воле. У кого-то (меня, например) этот факт вызывает живейшее неприятие. И даже негодование. Разве это правильно? Его слабоумные детишки, разнополые близнецы Анис и Вальтер — избалованные бездари, которые только и делают, что веселятся в долг, влазят в финансовые пирамиды и занимаются кровосмешением. Употребляют сласти, само собой. И за все это платит Ретро, он же Якоб Фитцвиль — потомок лонгатской проститутки и неизвестного чернокожего.

Каждую неделю пожелтевшие от синтетической бодяги «зайчики» прыгают до котельной и забирают все, что заработал их старик. А тот лишь плачет от умиления. А ведь мог один раз дать этим паразитам от ворот-поворот и жить нормально.

Но Ретро не способен на это.

Раньше Якоб промышлял в качестве независимого детектива. Уровнем выше среднего. Только у него в конторе имеется настоящий опыт частных расследований. Я выполняю обязанности, прости господи, стрелка и водилы. Хо Хо — обеспечивает мускулы, бумажную работу и ремонт. Сэт — роет делишки. И только Якоб Фитцвиль может раскрыть дело так, что мне не приходится стрелять, а Хо Хо бить кого-то по голове. Впрочем, Ретро сам способен стрелять и бить. В свои сорок два он прекрасно сложен, активен, и хорош собой (мне б такую гриву цвета полуночи).

Но как же он зациклен на чертовых близнецах…

Всей правды я не знаю, но есть мнение, что Ретро заклинило, когда тот нарвался на волка-«музыканта». Маньяк трансмутировал детей в драгоценные смычковые инструменты и музыкальные шкатулки, а потом наслаждался стонами и воем живых скрипок и контрабасов. Видимо стук сердец из резонансной ели доводил его до исступления. Как и не готового к таким вещам Ретро, искавшего похищенных малюток Фитцвиль, а нашедшего целый склад хнычущих коробок. Для храброго сыщика это оказалась схватка, из которой невозможно выйти победителем. Он забрал своих близнецов, но прочих детей пришлось бросить. Волк не был противником, которому бросит перчатку какой-то частный детектив.

Даже уровнем выше среднего.

Надеюсь, это прозвучало не слишком драматично. Откровенно говоря, такие истории вызывают у меня зевоту. Полностью укомплектованные смены шестилеток вкалывают на заводах, разбирая лом и стружку. У них нет ни страховки, ни перерыва на обед. Этот волк в своем садизме не смог переплюнуть одного-единственного директора сталелитейного.

Есть еще множество баек про то, как фугов превращают в свиней. И лонгатов превращают в свиней. И даже гарзонцев. Я-то видел, что происходит с волком, чье тело не выдерживает компенсацию. Свиньи, знаете ли, и так хорошо размножаются. Вполне самостоятельно.

— Я вас давно не видел, — привычно поздоровался Ретро влезая в багажное отделение. Он у нас любит быстро десантироваться. — Вы сильно постарели. Сам-сам ты делаешь хотя бы десять отжиманий в день? Выглядишь как облезлая макака с трясучкой. Привяжи руки к рулю, пока не соскочили, и не пытайся свернуть в тошниловку на полном ходу.

Когда Якоб рядом, наша с Сэтом вялая грызня, разбавляется зарядом хорошего, бодрого негатива.

— Если б мою мамашу в свое время заправил гарзонец, я бы тоже выглядел как Жак Слейд.

— Ты моментально взялся за мамаш, — неодобрительно заметил Сэт. — Это неспортивно.

— Неспортивно как туша палочника, — согласился Ретро не моргнув глазом. — Держу пари Самара уже не выгружает вас из машины, вождь. Хорошо хоть вы еще не воняете, а то пришлось бы накрывать вас свежими газетами.

— Ты сегодня в хорошем настроении, — дружелюбно откликнулся Холейгула. — Нужно будет отдать твое место в конторе кому-то более склонному к меланхолии.

— Я всегда в хорошем настроении, в отличие от вас двоих. Только я да Хо-Хо еще не разучились улыбаться в этом кислом городишке. Кстати, вы никак поправились, вождь?

Мне тоже показалось, что мышечная масса Сэта странным образом увеличилась. Костюм стал ему в обтяжку.

— Это холодильный комбинезон, — слабым голосом объяснил палочник. — Клянусь Вратами Тенебриса, еще одна неделя этой жары и от меня точно ничего не останется.

— Мы похороним вас в свинцовой трубе. Думаю, диаметра три с половиной будет достаточно?

Холодильный комбинезон? Я мысленно присвистнул. Так вот в чем все-таки дело. Сэт пытался подкатить к представительнице своего народа без единого номинала в кармане? Кажется, от жары его поразило слабоумие.

— А что с Заразой? — спросил наблюдательный детектив. — Самара, ты что просрал ключи и не мог догадаться как попасть внутрь?

Я выдохнул сквозь зубы.

— Не начинай, или клянусь Леди…

— Да бог с ним, у меня есть отличная новость, — сказал Ретро, и мы с долговязым уже знали, что произойдет дальше.

— Включи кондиционер на полную, — быстро сказал Сэт. — Я не вынесу этой духоты.

— Он и так на максимуме, майор.

— Тогда радио!

— Мои близнецы задумали снимать видео для продажи, — радостно гаркнул Ретро. — Это принесет им тысячи номов. Как только они проснуться, конечно.

Внутри Заразы установилось тягостное молчание. Якоб с улыбкой «Папаши № 1» глядел то на меня, то на Сэта. Глаза его остекленели, как у высохшего.

Иногда меня одолевала искренняя досада за этого хорошего, но так глупо сломавшегося человека. Детишки медленно, но, верно, тащили рассудок Фитцвиля к выгребной яме. Он этого не замечал, потому что слепое потакание близнецам было вызвано нездоровыми угрызениями совести. Тем временем их образ жизни постоянно испытывал терпение Якоба — это его подтачивало, и грозило раздавить совершенно.

— Ты имеешь ввиду такое видео? — спросил я бесцветным голосом.

— Ну, взрослое, свободное кино, — вдохновленно говорил Якоб, вращая кистью. — Конечно, я его смотреть не буду, оно слишком откровенное на мой старомодный взгляд…

— Белые ели, — прошептал Сэт с ухмылкой. — Почему я набрал в контору только безумцев? Один боится огня, как первобытная крыса, другой радуется, что его дети лезут друг…

— Но вот вы, — продолжал «Папаша № 1», никого не слушая, — вполне могли бы ознакомится и высказать свое мнение. Детишкам очень важны отзывы опытных зрителей.

Если б я мог, то закрыл бы глаза, но мне нужно было смотреть на дорогу. Это… Это было чересчур даже для Ретро с его помешательством на двух декадентах. Декадентах, которых, к сожалению, не превратили в золотые скрипки, пока это еще имело смысл. Теперь близнецов не переплавить даже в ночные горшки. Они будут получать удовольствие от работы, и ввергнут садистов в ужас.

— Нет, — ответил я как можно сдержаннее. — Без обид старик, но я привык расслабляется, разглядывая пятно от затопления на стене. Оно в моей конурке. Выглядит в точности как обнаженная Лара де Линдесс в свои лучшие годы. А у Сэта не стоит на лонгатов.

— Именно.

— Понимаю, — в голосе Ретро звучала легкая досада.

Наступила неловкая пауза, мы с майором пытались обменяться мысленными «ну и ну». К счастью, детектив уже переключался. Приходил в себя.

— У всех свои пристрастия… Ладно. Что там по работе, вождь? Мне бы не помешала наличка.

Во взгляд Ретро вернулась жесткость и острота разума. Пропала дурацкая ухмылка. Это снова был Якоб Фитцвиль в своей лучшей ипостаси. Лучшее, на что мы могли рассчитывать.

— Еще один, — буркнул Сэт. — Мои маленькие требовательные дети…

Я сверкнул глазами через плечо, и тут уж майор задница вздрогнул и поспешил сравнить нас с более уместными созданиями.

— Мои назойливые мясные мухи, — поправился палочник. — Мои подкожные паразиты. Неужели вы думаете, что я решил осквернить вами салон безо всякого повода? Да будет вам известно, что весь остаток душной, бесперспективной ночи я вел переговоры с несколькими людьми. У меня есть предчувствие, что скоро мы окажемся в двух шагах от амнистии.

Он всегда так говорит. Обычно это значит, что у нас появился шанс заработать на сигареты, скрученные из бороды мертвого бродяги.

— Сразу с несколькими? — ухмыльнулся Ретро. — И сколько же мертвых проституток нам придётся спрятать на этот раз? Вот бы они были фугами. В обычный мешок для мусора влезет как минимум три синих бревнышка.

— Из них можно будет сложить поленницу и сжечь за городом, — поддержал я.

— Господин Фитцвиль, господин де Хин, — тон у Сэта был такой, что мы с Якобом моментально перестали страдать от жары. — Хочу вас предупредить, что, если вы еще раз вспомните при мне об этих… подработках, я вышвырну вас прочь. Из конторы и моей жизни. Мне до сих пор трудно поверить, что у нашего Общества осталась хоть какая-то репутация после этих делишек.

Он помолчал, скривив красивое личико.

— Я сделал это для вас, кретины, и вот как вы отвечаете. Шутите над этой мерзостью. Никогда, — слышите? — мы больше не станем утилизировать трупы. Даже если мне для этого придется пожертвовать тобой де Хин.

Если вы сейчас подумали, что господин Холейгула существовал в этом мире как воплощение нравственности, и был крайне принципиален в подборе дел, то… Нет. Тут все дело в обычной брезгливости. У палочников есть понятие — близкий слуга. Тот, кто прислуживает ему чаще других, и почти всегда находится рядом. Такие слуги в уродливом палочном восприятии становятся как бы продолжением и без того длинных конечностей. И это не просто треп про сибаритские замашки. Тут имеет место сильная… забыл слово… в общем, эмоция, когда люди переживают друг за друга. Только в случае палочника, переживает он именно за руку в виде человека.

И эта рука касалась мертвецов. В том числе шлюх. Из отсталых.

Сэт неделю душил пальцы одеколоном.

— Простите шеф, — Ретро кашлянул в кулак. — Я думал мы можем об этом шутить, именно потому, что контора уже завязала с такими делами. Только между собой, разумеется.

— Сначала между собой, — сварливо тянул палочник. — Потом с каким-нибудь доходягой в смердящих алкогольных ямах. А потом ко мне явятся ребята Морслиба. Хотите сделать меня таким же нищим как вы?

— Нет, — честно ответил я. — Вам бы это не понравилось. Быть таким же нищим как мы. Спасибо, что жертвовали душевным равновесием ради нашей зарплаты.

Я засунул язык максимально глубоко, на сколько мне хватало собственной брезгливости. Но не потому, что хотел угодить. Как я уже говорил, ворчание Сэта было мелкой теркой для натирания моего мозга в макароны.

— Я все время это делаю, — не клюнул палочник. — Каждый раз как отсчитываю вам номиналы, во мне увядают белые ели.