Препод

* * *

Вечером, почти вся группа “А1”, не сговариваясь, собралась за углом здания академии. У многих в глазах читалось отчаяние, а лица были серыми от усталости. Несколько минут они подавленно молчали, пока Ботлер, оглядев остальных, первым не произнёс коротко и ёмко:

— Это звиздец.

После чего остальных буквально прорвало.

— Я так не могу, — запричитала одна из девушек, — он постоянно спрашивает, и спрашивает, и спрашивает. Как я столько запомню?!

— И держит до последнего у доски, не отпускает, всё вопросики каверзные свои задаёт, — добавила староста.

— А улыбка, видели, как он улыбается? — мрачно сплюнул на землю ещё один студент, — так и читается наслаждение, с каким он смотрит на наши мучения.

— А я вам говорил, что это зелье воспоминаний опасное, — вклинился другой, — родители рассказывали, что знали одного, который тоже его пил.

— И что?

— А то! Там действительно вспоминаешь всё. Все обиды, всю злость и ненависть накопившиеся за жизнь. Всё переживаешь, как будто это случилось вчера. Отец говорил, негативные эмоции самые яркие. Вот и представьте, что если раньше он просто нас не любил, то теперь искренне ненавидит.

— Ой, я боюсь, — запричитала девушка.

— Поздно бояться, — мрачно ответили ей.

— Погодите, но он же ни одного плохого слова не сказал, ни разу никого не обругал даже, — неуверенно произнесла Альтина, смотря на одногруппников.

— Вот это и пугает больше всего, — мрачно ответил ей Бари, — уж лучше бы отругал, чем так.

— О, а как он тебе сказал, чтобы ты ему напомнил к тебе не приближаться. Аж мороз по коже. Словно ты для него всё, — не существуешь. Словно ты уже мёртв...

Все дружно посмотрели на угрюмо нахохлившегося Ботлера.

— Ага, — вклинился в разговор Маршуш, — я тоже, как почувствовал его ледяную руку на себе и этот голос, такой спокойный, услышал, чуть штаны не обмочил. Как седой не стал, не понимаю. Меня буквально парализовало. Я отца, когда он за мной с топором пьяный гонялся в детстве, меньше боялся.

— Ох, не повезло тебе, — произнёс сочувственно Авсан, положив ему ладонь на плечо, — прямо с порога так влететь. Будешь у него теперь любимой женой.

— Что ты меня пугаешь?! — фальцетом вскрикнул то, сбрасывая ладонь с плеча, — думаешь я этого не боюсь?! Ещё как боюсь!

— Бедный, — погладила его по руке одна из студенток.

Сочувственный взгляды скрестились на Маршуше и тот, не выдержав, заплакал, закрыв лицо ладонями и сгорбившись.

— Может ректору пожалуемся? — с надеждой произнёс кто-то.

— И что ты ей скажешь? Что он нам просто вопросы задавал, улыбался и ласково разговаривал?

Все вновь замолчали, мрачно обдумывая перспективы.

— И что, вот так терпеть издевательства?! — взорвался Ботлер.

— А ты знаешь способ их прекратить?

Способа никто не знал, поэтому, постояв ещё немного, все принялись уныло идти к выходу в город.